Группа членов от имени ЦК потребовала созыва Пленума ЦК.Группа членов Президиума ЦК — сторонников ХРУЩЕВА с первого же дня заседания энергично взялась за то, чтобы организационно и идейно держать всю инициативу в своих руках.
Для выработки единства действий, мы собирались вечерами в ЦК для того, чтобы договориться о завтрашнем дне.
В первый день было решено: срочно собрать членов ЦК в Москву для того, чтобы провести Пленум ЦК. Мы считали, что Пленум осудит действия группы МАЛЕНКОВА — МОЛОТОВА и поддержит ХРУЩЕВА.
Для быстрейшего сбора членов Пленума ЦК было решено переброску их с периферии в Москву осуществить самолетами военно-воздушных сил. Организация этого дела была возложена на Министерство Обороны. Кроме всего я взял на себя ответственность лично переговорить с ВОРОШИЛОВЫМ, чтобы отколоть его от группы МАЛЕНКОВА — МОЛОТОВА. Взялся я за этот переговор по той причине, что мы с ним все же в какой-то степени были родственники и никогда по-родственному не встречались (его внук был тогда женат на моей дочери). Но из переговоров ничего не получилось. ВОРОШИЛОВ был на стороне МОЛОТОВА — МАЛЕНКОВА и против ХРУЩЕВА.
Первый и второй день Н.С. ХРУЩЕВ был как-то деморализован и держался растерянно. Видя, что я решительно встал на его защиту и то, что многие члены Президиума ЦК и члены ЦК сразу же потянулись ко мне, сделав этим меня как бы центральной фигурой событий, ХРУЩЕВ растроганно сказал мне:
«Георгий, спасай положение, ты это можешь сделать. Я тебя никогда не забуду».
Я его успокоил и сказал: «Никита, будь тверд и спокоен. Нас поддержит Пленум ЦК, а если группа МАЛЕНКОВА — МОЛОТОВА рискнет прибегнуть к насилию — мы и к этому будем готовы.»
ХРУЩЕВ: «Делай всё, что считаешь нужным в интересах партии, ЦК и Президиума.»
В ходе заседания Президиума ЦК, на второй день резко выступая против ХРУЩЕВА, САБУРОВ (видимо что-то пронюхав) сказал: «Вы что же ХРУЩЕВделаете, уж не решили ли вы арестовать нас за то, что мы выступаем против Вашей персоны?» ХРУЩЕВ спросил: «Из чего это вы видете?»
САБУРОВ: «Из того, что под Москвой появились танки».
Я сказал: «Какие танки? Что Вы, товарищ САБУРОВ, болтаете. Танки не могут подойти к Москве без приказа Министра, а такого приказа с моей стороны не было.»
Эта моя «контратака» тогда очень понравилась всей группе ХРУЩЕВА и ХРУЩЕВ неоднократно ее приводил на Пленумах и других речах.
Но прошло некоторое время и эта контратака была истолкована совсем поиному, ей дали иную политическую окраску, возводя в ранг бонапартского курса.
Для ХРУЩЕВА и других членов Президиума образование такой большой группы противников ХРУЩЕВА было неожиданностью. КАГАНОВИЧА, МОЛОТОВА и ВОРОШИЛОВА мы, конечно, считали противниками ХРУЩЕВА, но чтобы САБУРОВ, ШЕПИЛОВ и ПЕРВУХИН восстали против ХРУЩЕВА, это было полной неожиданностью для всех нас.
БРЕЖНЕВ на второй же день заседания Президиума ЦК оказался больным и явился только на Пленум ЦК, когда уже обстановка вполне выяснилась и определилась.
МИКОЯН, СУСЛОВ, ШВЕРНИК, ФУРЦЕВА, АРИСТОВ, я и КИРИЧЕНКО твердо стояли на стороне ХРУЩЕВА.
В процессе третьего дня нами было решено на вечернее заседание Президиума не ходить, а идти прямо на Пленум ЦК, который уже был собран в Свердловском зале.
Я не знаю на что надеялась группа МАЛЕНКОВА — МОЛОТОВА, но они считали, что Пленум ЦК их поддержит. Видимо их сторонники были в числе членов ЦК, но они на Пленуме ничем себя не проявили.
У всех нас — сторонников ХРУЩЕВА были опасения, что группа МОЛОТОВА — МАЛЕНКОВА может пойти на авантюру и всех нас арестовать, а к этому были и некоторые основания. Так, например, количество офицеров охраны у БУЛГАНИНА, МОЛОТОВА, МАЛЕНКОВА и КАГАНОВИЧА в первый же день резко увеличилось. Возникали вопросы: а для чего это делалось?
У БУЛГАНИНА и МАЛЕНКОВА было много друзей в КГБ, МВД и войсках МВД, в случае необходимости группа могла прибегнуть к их помощи.
Н.С. ХРУЩЕВ, получив крепкую поддержку и заверения некоторых членов ЦК, прибывших в Москву о желании серьезно расправиться с группой МОЛОТОВА — МАЛЕНКОВА, вновь почувствовал прилив энергии и стал прежним ХРУЩЕВЫМ — оптимистом. И он не ошибся. Пленум единодушно его поддержал.
Состоявшийся июньский пленум ЦК резко обвинил группу МАЛЕНКОВА — МОЛОТОВА в антипартийных действиях.
Я не буду излагать постановление Пленума ЦК, оно общеизвестно. Но, надо сказать, что если на Президиуме ЦК шла речь только вокруг деятельности ХРУЩЕВА с тем, чтобы снять его с поста Первого Секретаря ЦК, то на Пленуме вопросы были значительно расширены и группе МАЛЕНКОВА — МОЛОТОВА были предъявлены тяжелые обвинения по ряду принципиальных вопросов, в том числе было предъявлено документальное обвинение МОЛОТОВУ, КАГАНОВИЧУ, ВОРОШИЛОВУ в истреблении, вместе со СТАЛИНЫМ, многих и многих честных партийных, военных и советских деятелей.
Как же вела себя группа противников ХРУЩЕВА? С первых же часов заседания Пленума ЦК в антипартийной группе начался разброд и шатания.
ПЕРВУХИН, САБУРОВ и ШЕПИЛОВ начали каяться в своих заблуждениях и просили учесть их раскаяние. БУЛГАНИН растерялся, петляя как трусливый заяц, плел всякие невразумительные оправдания. Выглядел он крайне неавторитетно. МОЛОТОВ и МАЛЕНКОВ с начала и до конца держали себя твердо и отстаивали свои убеждения. КАГАНОВИЧ, как всегда, был очень многословен, но его многословие плохо воспринималось членами ЦК КПСС. ВОРОШИЛОВ вначале пытался солидаризироваться с МОЛОТОВЫМ, а затем растерялся, стал оправдываться тем, что он не понял истинных целей и намерений группы МАЛЕНКОВА — МОЛОТОВА. В этом сказался весь ВОРОШИЛОВ, каким он был при СТАЛИНЕ.
После Пленума ЦК был избран новый состав Президиума ЦК КПСС. Я был избран членом Президиума ЦК. Работа постепенно вошла в нормальную колею.
В сентябре месяце 1957 г. ХРУЩЕВ, МИКОЯН, БРЕЖНЕВ, КИРИЧЕНКО и я уехали отдыхать в Крым. Черноморская теплая погода благоприятствовала хорошему отдыху. Мы очень часто встречались у ХРУЩЕВА, приятно и полезно проводили время, часто обсуждали общеполитические вопросы и практические дела нашей Родины. Я готовился к поездке с визитом в Югославию и Албанию, куда был приглашен БРОЗ ТИТО и ЭНВЕР ХОДЖА. Время моего пребывания в Крыму подходило к концу, и тут произошли для меня неприятные обстоятельства. Прогуливаясь как-то с ХРУЩЕВЫМ и БРЕЖНЕВЫМ по территории дачи ХРУЩЕВА, между нами состоялся такой разговор:
БРЕЖНЕВ: «Никита Сергеевич, мне звонил из Будапешта КАДАР и просил оставить в Венгрии во главе советских войск генерала КАЗАКОВА, которого товарищ ЖУКОВ намерен перевести на Дальний Восток. К КАЗАКОВУ венгерские товарищи привыкли и я считаю, что надо считаться с мнением КАДАРА. Для Дальнего Востока маршал ЖУКОВ найдет другого командующего».
Я сказал: «В интересах обороны страны генерала КАЗАКОВА надо направить на должность командующего Дальневосточным округом, а для Венгрии мы найдем другого хорошего командующего».
БРЕЖНЕВ (нервно): «Надо же считаться с мнением товарища КАДАРА.»
Я ответил: «Надо считаться и с моим мнением. И Вы не горячитесь, я такой же член Президиума ЦК, как и Вы, товарищ БРЕЖНЕВ.» ХРУЩЕВ молчал, но я понял, что он недоволен моим резким ответом. Через пару минут БРЕЖНЕВ, взяв под руку ХРУЩЕВА, отошел с ним в сторону и стал что-то ему горячо доказывать. Я догадался, что между ними идет речь обо мне. После разговора с ХРУЩЕВЫМ, БРЕЖНЕВ ушел к себе на дачу, даже не простившись со мной.
Вслед за этой первой размолвкой состоялась вторая, более значительная.
Через пару дней всех нас пригласил к себе на дачу т. КИРИЛЕНКО по случаю дня рождения его жены.
Во время ужина состоялись выступления, тосты и опять выступления. Во всех выступлениях преобладало всемерное восхваление ХРУЩЕВА. Все восхваления он принимал как должное и, будучи в ударе, прерывал выступавших и произносил внеочередные речи.
Мне это не понравилось и я, по простоте своей, сказал: «Никита Сергеевич, следующее слово в порядке заявки имеет Аверкий Борисович АРИСТОВ.» ХРУЩЕВ обиженно: «Ну, что ж, я могу совсем ничего не говорить, если Вам нежелательно меня слушать.»
После чего у ХРУЩЕВА испортилось настроение и он молчал. Я пытался отшутиться, но из этого ничего не получилось. Этим тут же воспользовались подхалимы и шептуны, и мы с ХРУЩЕВЫМ расстались в этот вечер весьма холодно.
Откровенно говоря, я потом ругал себя за свой язык, зная, что ХРУЩЕВ, будучи злопамятным, такие выпады против его персоны никому не прощает.
До отъезда из Крыма в Югославию мне не удалось встретиться с ХРУЩЕВЫМ. Переговорив в Крыму с ним по телефону, я вылетел в Москву, откуда собирался через пару дней вылететь в Белград.
Накануне вылета я позвонил в Крым, чтобы доложить о том, что завтра вылетаю в Югославию, но мне сказали, что ХРУЩЕВ с группой членов Президиума вылетели в Киев, где Главком сухопутных войск МАЛИНОВСКИЙ по моему заданию проводил сбор высшего командного состава сухопутных войск.
На этом сборе командующий Киевским округом ЧУЙКОВ В.И. демонстрировал преодоление танками водной преграды.
Вместе с ХРУЩЕВЫМ, как мне было доложено, на сбор в Киев прибыли БРЕЖНЕВ, КИРИЧЕНКО, КИРИЛЕНКО, АРИСТОВ и МУХИТДИНОВ.
Я позвонил по «ВЧ» в Киев. К телефону подошел В.И. ЧУЙКОВ. Доложив о ходе сбора, он мне сказал: «Вам бы надо самому быть на нашем сборе. Делато здесь у нас очень важные».
Я сказал ЧУЙКОВУ: «По решению руководства я завтра утром должен вылететь в Югославию, а у Вас, Василий Иванович, я надеюсь будет все хорошо». ЧУЙКОВ продолжал: «Так-то оно так, товарищ Маршал, но все же Вам лучше было бы быть здесь самому». Интуитивно я почувствовал, что ЧУЙКОВ неспроста так мне сказал. Я попросил к телефону ХРУЩЕВА.
С Н.С. ХРУЩЕВЫМ у меня состоялся хороший разговор. Я сказал ХРУЩЕВУ: «не следует ли мне дня на три отложить свою поездку в Югославию и прибыть в Киев на сбор, говорят, что там на сборе возникло много интересных вопросов».
ХРУЩЕВ: «Откладывать Вашу поездку в Югославию не следует. Я думаю, что мы здесь сообща как-либо справимся, а когда вернетесь из Югославии, я расскажу все, что было здесь интересного».