С одной стороны стало спокойнее, с другой — он убедился, что враг рядом. Маловероятно, что сосед не заметил чужую книгу на своей полке, их там не так много. Это его рук дело. Вопрос только в том — он исполнитель или сам является инициатором. Гера напрягся, чтобы вспомнить, что он знал о соседе… Оказалось, что кроме минимальных данных для общения — ничего. Они живут третий год в одной комнате, но у них даже не возникло желания поболтать или вместе выпить пива. Оба интроверты. Оба увлечены химией и занимаются на одном потоке в разных группах. Забавно, но это все. Ни увлечений, ни знакомых. Гера даже не мог припомнить ни одной темы, по которой сосед делал доклад или курсовую. Он даже не пытался попасть в группу счастливчиков, работавших под руководством Бора-Бора. Странно, но все интроверты в чем-то похожи друг на друга…
Тут Геру кольнула мысль, что сосед обычно никуда не ходит по вечерам. Следовательно, если он убрал муляж книги с полки, то она у него в рюкзаке, с которым он обычно ходит на занятия. И утром он избавится от него, если сам организовал наблюдение, или отнесет аппарат хозяину. Вот тут-то появляется шанс узнать заказчика. Если им не является сам сосед. То, что у соседа проблема со зрением, и он пользуется очками, дает шанс проследить за ним незаметно даже такому неопытному сыщику, как Гера. Его сердце застучало от мысли о предстоящей работы. Она была ему не по душе, но это был шанс выйти на заказчика нападения на Наташку. Игра стоила свеч. Он заставил себя продумать все в мельчайших деталях, чтобы «комар носа не подточил», как выразился недавно Леон…
Оказалось, что проследить за человеком, который уверен в своей безопасности, не так сложно. Главный козырь в этой игре был прост — некому и незачем следить. Это было наивно, но для большого количества американцев и англичан, которых давно подготовили к мысли, что во всем виноваты коварные русские, такой же наивный аргумент «а кто еще», вполне убедителен. Во-первых, человек внушаем, а во-вторых ему так удобнее жить в том мире, где очень много врагов. Это, как разрекламированное лекарства, все с детства знают — если простыл, купи то, что в желтой упаковке. И самое интересное, что многим помогает, даже если там сироп с мелом…
Через несколько часов сосед привел Геру на встречу с каким-то курьером, похожим на такого же подрабатывающего студента. На станции метро «Пушкинская» многократно перевязанный клейкой лентой сверток размером с книгу, лежащий в пакете «Атак», перешел в другие руки. Толкотня в час пик на станции метро была хорошим фоном для наблюдений, и Гера терся неподалеку от студента с пакетом «Атак», который уже на «Арбатской» молча передал его солидному мужчине лет пятидесяти. И хотя мужчина время от времени окидывал взглядом окружающих, заметить что-то подозрительное ему не удалось. Зато у Геры в коммуникаторе осталось несколько портретов мужчины, чем-то похожего на располневшего актера Богатырева. Причем толчея в час-пик помогла выявить некоторые характерные жесты и привычки мужчины, вполне искренне возмущавшегося на различные неудобства, доставляемые торопящимися пассажирами.
Оставалось узнать его имя, адрес и причину такого плохо скрываемого любопытства. Было заметно, что мужчина работал неподалеку, поскольку проехав до «Китай-города», вышел на Маросейку и, бережно прижимая к себе пакет «Атак», очень уверенно заскочил в дверь с табличкой «Агентство недвижимости «БЕСТ». Оно располагалось на втором этаже четырехэтажного дома, выкрашенного в развеселый светло-салатный цвет. Далее Гера не провожал мужчину, поскольку было понятно, что тут его рабочий уголок.
Получить информацию о солидном сотруднике агентства недвижимости на Маросейке 3/13, да еще с такой узнаваемой внешностью не составило труда. Владимир Васильевич Кульчицкий был начальником отдела в агентстве и, судя по всему, хорошим специалистом, Более того, он явно увлекался историей известных фамилий дореволюционной России. Понять это помогли отзывчивые электронные справочники столичных библиотек, охотно предоставлявшие подробную информацию о читателях. Стремление правительства построить цифровое общество, если не во всей России, то хотя бы в ее столице, давало свои плоды. Достаточно было понимать, как открываются двери, и можно было заходить в любые комнаты. Маниакальное стремление чиновников контролировать все и вся было востребовано не только ими.
Очевидно, как добропорядочный гражданин и послушный сотрудник, Владимир Васильевич нередко участвовал в каких-то опросах и акциях, получая незначительные бонусы за ответы на многочисленные вопросы супермаркетов, управ, специализированных магазинов, общественных организаций и, конечно же, соцсетей. Жил он в хорошей квартире на Чистопрудном бульваре, которыми некогда страна Советов награждала отличившихся граждан.
Собрав как можно больше данных самого разного характера и периодов времени о гражданине Кульчицком, Гера решил испробовать на себе действие новой версии «таблеток памяти». На паузу времени не было. Зная, что в полдень его никто не потревожит, аналитик устроился с ноутбуком в своей комнате. Почувствовав необъяснимое безразличие ко всему в мире, кроме одного — узнать, как можно больше о Владимире Васильевиче Кульчицком, проживающем на Чистопрудном бульваре и работающем начальником отдела в агентстве недвижимости, студент стал раскручивать его биографию и всех его родственников, опускаясь все глубже в историю страны. Пласт за пластом, как опытный археолог, он терпеливо снимал все наносное с нагромождения фактов и поступков интересующего его человека.
Если не хватало каких-то данных или документов, он, словно автомат стучал по клавишам, отсылая запросы и просьбы. Заготовленные в специальной папке шаблоны писем, требований, справок, просьб, циркуляров, заявлений или душещипательных писем, Гера рассылал их по архивам, умоляя о помощи, а где позволяли условия, подкреплял их переводами с карты на карту, в качестве помощи сайту, небольшие суммы.
Время остановилось для него, а некий опыт и кураж помогали продвигаться там, где справки из архивов застревали надолго. Неповоротливая государственная машина, частично перешедшая на электронный документооборот, а кое-где, из-за нехватки средств все еще на пожелтевшей бумаге, хранила в единственном экземпляре справки о смерти, рождении или свадьбе граждан огромной страны.
В какой-то момент Гера почуял след. Как гончая на охоте, он принял стойку и стал жадно вдыхать воздух, содержащий понятную только ему тонкую ниточку. Осторожно, чтобы не оборвать, он подтягивал слабину, распутывал узелки и петельки, которые порой то удваивали нужную информацию, то приводили в тупик. Достаточно быстро выяснилось, что Владимир Васильевич Кульчицкий потерял родителей еще в семидесятые. Сначала был определен в детский дом, но потом усыновлен двоюродным дядей Левой из Москвы. У дяди детей не было, воспитывал, как родного, дал хорошее образование, оставил квартиру на Чистопрудном, где тот и проживает по сей день.
Сложнее было найти следы этого самого дяди Левы. Создавалось впечатление, что их кто-то умышленно стирал и путал. Только благодаря активизированной памяти и обостренной интуиции в период действия своей таблетки, Гера смог связать разорванные узелки дяди, Льва Вадимовича Дорошевича, 1940 года рождения и его отца Вадима Михайловича Дорошевича, 1912 года рождения, погибшего в 1943 году. Выручило то, что он помнил несколько писем, написанных неким Вадимом Анне Аркадьевне, отбывавшей ссылку в Коновалово после доноса анонима на его мужа Сергея Владимировича Игнатьева, репрессированного в 1937 году.
Это было эхо далекого лихолетья, когда по любому навету черная машина косила самых умных и образованных специалистов «старого режима», призванных на службу в государственные и военные учреждения молодой Республики, задыхавшейся от нехватки специалистов. Интуиция подсказала о корыстных целях этого Вадима, сватавшегося к Анне Аркадьевне из-за каких-то фамильных ценностей Игнатьевых и Романовых, о которых этому проходимцу стало каким-то образом известно.
После этого цепочки событий сложились в логически понятный пазл. Очевидно, Вадим знал пароль для доступа с чужим ценностям, и стремился узнать логин и место, их хранения. Анна Аркадьевна знала второй ключ доступа и только намекнула на это в письме, попавшем к Никитке Боброву через бабку Серафиму. Действия Кульчицкого вполне объясняются тем, что, ему по наследству достался логин от Вадима. Как он вычислил Никиту и проследил его путь в Москву пока оставалось непонятным, но это явно был дальний родственник того самого Вадима. И тот факт, что этот паук сам боялся рисковать, а предпочитал только дергать за веревочки своей паутины, подсказывал, как с ним можно бороться. Нужно отыскать двоих, напавших на Наташку. Впрочем, это была задача номер два.
Сначала нужно просчитать следующий шаг Кульчицкого. Спешка и суета говорили о том, что агент по недвижимости рисковал не зря. Скорее всего, у него в руках теперь есть все, чтобы отправиться в швейцарский город Кур. Судя по его нетерпеливой походке сегодня утром, он торопится. Ну, это легко проверить. Если он возьмет на работе отпуск или несколько дней за свой счет для прощания с любимой тетей, то надо поискать его электронный авиабилет, приобретенный вчера или сегодня.
Как только план действий созрел, Гера расслабился. Он не представлял, сколько прошло времени — несколько часов или дней. После интенсивной работы активность мозга быстро угасала. Написав шутливую фразу «не кантовать», он положил листок с крупными буквами около себя и задремал. Обрывки сновидений то уносили его в счастливые предреволюционные годы в Аркадьево, где Екатерина Игнатьева встретила гусара Аркадия Рязанцева, то растерянность Аны Аркадьевны Рязанцевой в ссылке, то воспоминания о мальчике Никитке, читающем переданные ему письма, написанные красивым почерком с вензелями, на которых отчего-то остались разводы, как от капель дождя… Потом появлялись злые лица и чьи-то скрюченные пальцы, тянувшиеся к чужим письмам с вензелями, но Никитка твердо знал, что не отдаст чужим то, что написала однажды умница и красавица, которую влюбленный мужчина нежно называл Анюта.