Но ясный взгляд ребенка, требующий ответа, смутил душу Геракла, заставив стряхнуть оцепенение бесполезно проведенных лет. Геракл снял с шеи красный камешек, нанизанный на кожаную тесемку — его последнее воспоминание о матери, царице Алкмене, и одел коралловую бусинку на шею мальчугана:
— На счастье!
А сам напрямик через степь пошел в ту сторону, где вился путь в Калидон.
Собравшиеся пожали плечами, удивившись странностям путешественника. И лишь мальчик следил за уменьшающейся вдали фигурой, теребя красную горошину.
Геракл шел по дороге своей судьбы.
Но не увидеть смертному, что, когда черный дым поднимется к небесам, а бренное тело охватит огонь, сама Афина Паллада на золотой колеснице спустится за Гераклом со светлого Олимпа, и унесут резвые скакуны их обоих.
А Земле достанутся легенды.
ЧАСТЬ IIIВ ПОГОНЕ ЗА ТРИНАДЦАТЫМ ПОДВИГОМ
О бог богов, всемогущий Зевс! Сколько же можно терпеть эти адские сандалии! — вскричал Геракл, во гневе потрясая кулаком.
В самом деле, было отчего рассердиться.
Поношенные сандалии, которые Геракл помнил еще со времен своей службы у царя Эврисфея, вконец рассохлись. Кожа сморщилась и потрескалась, вследствие чего тесемки нещадно натирали ноги.
Геракл остановился и вытер пот со лба. Впереди, на сколько хватало глаз, тянулась пыльная извилистая дорога. Она терялась где-то между скал.
«Долгий путь только начат, — подумал Геракл. — По-моему, если впереди такая длинная дорога, путнику нет смысла спешить…»
Геракл сошел с дороги в рыжеватую придорожную траву. Там он нагнулся и со вздохом облегчения развязал тесемки на сандалиях.
Герой стал на правую ногу и энергично потряс в воздухе левой. Сандалия слетела с ноги и, описав кривую, упала в нескольких шагах.
Ту же операцию Геракл проделал другой ногой.
Сбросив ненавистную обувь, Геракл пошевелил пальцами ног и улыбнулся.
Будьте прокляты эти продырявленные и схваченные нитками куски кожи! — пробормотал Геракл себе под нос. — Даже во мрачном царстве царя всех мертвых Аида не найти более страшной муки, чем та, которую я испытывал, когда вы были на моих ногах!
Он закрыл глаза и несколько мгновений сладостно молчал.
Однако, сколько можно стоять? — снова раздался его голос.
Геракл поискал глазами и улыбнулся сдержанной мужественной улыбкой, увидев недалеко от себя большой камень с достаточно гладкой поверхностью.
Хвала Зевсу! — воскликнул Геракл. — Дорога до предела измучила мои ноги, не хватало, чтобы еще придорожный кусок скалы вгрызался в мое седалище!
Герой прислонил палицу к камню, снял львиную шкуру с плеч, накрыл ей обломок скалы и сел. После этого он облегченно вздохнул.
Каково же было его удивление, когда в то же мгновение он услышал ответный вздох.
О боги! Что это? — изумился Геракл, вскочил и стал оглядываться.
Никого нигде не было. Чистое поле, скалы вдали, камень и одинокий путник на нем.
Однако, между тем, Геракл явственно услышал еще один вздох.
Герой прислушался. Знакомые нотки почудились ему в этом вздохе! Геракл напряг память: так мог вздыхать только его верный соратник Иолай.
Но где же он? Вокруг ни души.
Иолай? Ты ли это? — промолвил Геракл, обращаясь в пустоту. — И если это ты, то откуда ты говоришь?
Третий вздох пронесся над равниной, и на этот раз у Геракла не осталось никаких сомнений — точно, голос Иолая!
Долго осматривался Геракл вокруг себя, размышлял, не мог ли явиться ему Иолай невидимым, пока не понял, что стоны могут исходить только из глубины обломка скалы, на котором путник расстелил шкуру льва, намереваясь присесть.
Опустился Геракл на одно колено возле камня, приложил к скале чуткое ухо. Слышит — будто сердце стучит внутри у холодного камня.
Ты ли это, верный друг мой и племянник Иолай? — вопросил Геракл, обратившись прямо к камню.
Несколько раз вздохнул Геракл в полной тишине. Потом раздался голос:
Да, Геракл, я это, твой друг Иолай!
Вздрогнул герой.
Поведай же мне, Иолай, отчего я слышу голос твой из камня? — удивленно спросил Геракл.
В ответ раздался громкий стон. Камень задрожал мелкой дрожью.
Тяжко мне, друг мой Геракл. Меня обратила в камень мстительная богиня Гера…
Гера? Жена моего отца, Зевса?
Ты отлично знаешь, что Гера только одна.
Расскажи мне, о Иолай, что произошло, чем ты вызвал гнев ее и почему стал камнем?
Камень надолго замолчал. Геракл уже было испугался, что своим необдуманным вопросом затронул какой-нибудь дополнительный запрет, наложенный богиней на Иолая.
Однако, по прошествии времени, достаточного для того, чтобы дважды вдохнуть и выдохнуть воздух, из камня вновь послышался человеческий голос:
Безрадостна моя история, Геракл, и большого труда мне будет стоить еще раз ее рассказать. Скажу честно, что охотнее помолчал бы я, но ведь меня о рассказе просишь ты…
Не томи меня ожиданием, — взмолился Геракл.
Только потому, что о рассказе просишь ты, поведаю я тебе историю моего обращения в камень.
Говори и, клянусь небом, я помогу тебе снова принять человеческий облик, Иолай!
Не знаю, Геракл, удастся ли тебе это. Гера — богиня, а ты — всего-навсего человек, хоть и герой.
Я человек, но мой отец — громовержец Зевс, и не потерпит он насмешек над друзьями его сына!
Твои слова — мед, Геракл, да только окаменели уста мои, и не могу я тот мед пить…
Но не на столько они окаменели, что не расскажешь ты свою историю?
Для этого у меня еще сил хватит, — ответил голос из камня.
Начинай, прошу тебя. Я внемлю тебе.
Так слушай же. После твоего последнего подвига на службе у царя Эврисфея распрощался я с тобой и отправился в далекую область Эллады Галларию, где правил мой давний знакомый царь Даллий.
А как же Мегара, Иолай? Почему ты не вернулся к своей жене?
Не хотел я рассказывать тебе об этом, Геракл, но если уж ты об этом спросил… Мы поссорились с ней, и я покинул ее…
Как? Первый раз об этом слышу!
Ведь мы так долго не виделись с тобой, Геракл!
Да, ты прав, Иолай… Продолжай же свой рассказ.
Так вот, пошел я в Галларию…
Но зачем, Иолай? С нашей славой ты легко мог найти себе почет и подобающую службу в любой из центральных областей!
Не все так просто, Геракл, не все так просто. Ведь не люди распоряжаются делами мира, а боги.
Иолай помолчал немного, как будто собираясь с духом, потом продолжил:
Когда-то давно я поклялся отработать остаток моей жизни на службе у царя Даллия, если мы с тобой победоносно завершим подвиги. Судьба и боги были благосклонны к тебе, Геракл, в результате чего ты стал известнейшим изо всех смертных, наиболее почитаемым изо всех героев. О тебе стали петь песни, слагать легенды. И я подумал: без моего обещания богам ничего бы этого не было. А обещания надо выполнять, Геракл.
Геракл вспомнил маленького мальчика у костра и свое обещание взять в жены прекрасную Деяниру — сестру Мелеагра. Вздохнул он тяжело и протяжно.
Да, Иолай, прав ты, как всегда. Прошу тебя, не прерывай долгим молчанием свой рассказ, ибо велико мое любопытство.
Муки любопытства — не самые тяжелые, друг, их можно перенести. Но что вытерпел я за время моего нахождения в облике сего камня…
Хорошо, Иолай, я верю, что твои страдания неисчислимы. Так что же Даллий, царь Галларийский?
Он встретил меня радушно, как и подобает встречать если не прославленного героя, то его верного спутника. Я служил ему верой и правдой три долгих года. Но потом приключилась со мной великая беда…
Какая же?
Все из-за моей легкомысленности, о Геракл, все из-за моей легкомысленности.
Постой-постой, Иолай. Я знаю тебя, хвала богам, очень давно. И никогда не мог обвинить тебя в легкомысленности. Тут что-то не так, или я ошибаюсь?
Не знаю, Геракл. Так мне объяснила легкокрылая Ирида, посланница Геры в отдаленных уголках Земли. Она-то и обратила меня в камень.
Ладно, Иолай. Прости, однако, я устал выслушивать твои вздохи. Расскажи, пожалуйста, только саму суть дела.
Дело простое, Геракл. На празднике, посвященном дню рождения Миноты, дочери царя Даллия, испросил я позволения взять юную Миноту себе в жены.
Прекрасная мысль, Иолай! Что же девушка?
Она была согласна, потому как давно любила меня большой и сильной любовью.
А Даллий?
Старик также был не против. Это была большая честь для него — породниться со мной, ведь таким образом он становился родственником человека, о котором знали, практически во всех уголках Греции. Благодаря тебе, Геракл, и тому, что мы с тобой совершили!
Что же сказал царь Галларийский?
Слушай дальше, Геракл. Царь закричал, что согласен сыграть свадьбу прямо на следующий день после пиршества по случаю дня рождения своей дочери. Он просто не хотел прерывать торжества. Надо сказать, старик был большим охотником до веселящих напитков и доброй компании за большим ломящимся от яств столом. Но я настоял на том, чтобы свадьбу назначили через три месяца после дня рождения.
Почему, Иолай?
Понимаешь, мне необходимо было уладить кое- какие дела. Ведь множество девушек из самых славных родов Греции покорно ждали моего согласия взять одну из них в жены. А где девушки, там и их отцы, матери и куча остальных родственников.
Ты боялся стать многоженцем, Иолай? Насколько я понимаю, с Мегарой ты расстался. После нее у тебя никого не было?
Точнее, Геракл, не было жены, но я пообещал свою руку многим женщинам, и многие цари желали породниться со мной. Они ожидали моего решения. И мне пришлось навестить каждого из них…
Если бы это пришлось делать мне, то это был бы мой настоящий тринадцатый подвиг, Иолай.
Правильно, друг. Ты себе представить не можешь… Хотя нет, о чем это я? По твоим только что прозвучавшим словам я понимаю, что ты себе это представляешь очень даже хорошо! Да, ты себе представляешь, как тяжело было исполнить мне эту миссию!