ГЕРАКЛИДЫ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Иолай, племянник Геракла.
Слуга Гилла, старшего сына Геракла.
Копрей, глашатай Еврисфея.
Алкмена, мать Геракла, бабка Гераклидов.
Хор марафонских поселян.
Демофонт, афинский царь.
Вестник.
Макария, дочь Геракла.
Еврисфей, микенский царь.
Действие происходит в Марафоне (в Аттике)
ПРОЛОГ
Фон сцены образует храм Зевса на границе между областями Афинской и Марафонской. Перед ним его алтарь, вокруг которого расположились, с зелеными ветвями в руках, малолетние Гераклиды. Они одеты в хитоны и плащи пепельного цвета, как скорбящие. Ближе к зрителям, погруженный в грустное раздумье, старый Иолай.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Додумался давно я до сознанья,
Что праведный для ближнего рожден[1].
Напротив, кто корыстию охвачен —
Нет от такого городу поддержки;
С ним тяжело и ведаться: себя
Лишь бережет он. Не со слов чужих
Сужу об этом. Как покойно б мог я
Жить в Аргосе! Но нет: любовь, и честь,
И память о родстве хранил я свято —
И вот, покуда с нами жил Геракл,
Его труды делил я, как никто;
10 Теперь он в горних — я же охраняю
Крылом его детей, пожалуй, сам
Нуждаяся в охране.
Казни нашей,
Едва отец их умер, Еврисфей
Потребовал, но безуспешно: жизни —
Изгнание спасло нам. С той поры
Мы города меняем, бесприютны…
И Еврисфей придумал муки нам
Украсить униженьем. Где бы угол
Мы ни нашли, — уже послы его
20 Нас требуют, нас гонят; то аргосской
Грозят они хозяину враждой,
То дружбою его великой манят,
Ссылался на то, что Еврисфей —
Могучий царь. Хозяин видит старца
Бессильного, детей-сирот — и нас
Властителю в угоду изгоняет.
Скитания делю и я с детьми,
Я муку их делю, блюдя им верность.
Не ждать же мне, что скажет кто-нибудь:
"И видно, что Геракла нет: роднею
Приходится сиротам Иолай, —
30 А помощи небось им не окажет…"
Отвергнуты Элладой целой, здесь,
У алтарей сидим мы марафонских,
Богов моля о помощи. Страну
Тесеевы два сына получили,
Как долю из наследья Пандиона[2].
В них кровь одна с Геракловым потомством[3];
И вот зачем к Афин пределу славных
Мы подошли, под Марафона сень.
Нас двое воевод, и оба старых:
40 Я опекаю сыновей Геракла,
А дочерей — их бабка бережет
Под кровом храма этого, Алкмена.
Нельзя девиц пускать в толпу, сажать
Боимся их у алтаря мы даже.
Из сыновей же старший, Гилл, и те,
Что возрастом ему поближе, вышли
На поиски угла, куда склонить
Нам голову, коль силой и отсюда
Нас удалят…
О дети, дети, живо!..
Сюда, ко мне, держитесь за меня…
Глашатай Еврисфея[4]! Царь микенский
50 По всей земле гоняет нас!..
Чума!
Ты сгинешь ли, и царь, тебя пославший,
С тобою! Ненавистный, сколько раз
Твои уста и славному отцу,
И им уже страданье возвещали!
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Со стороны чужбины появляется Копрей с глашатайским жезлом в правой руке.
Ты думаешь, конечно, что нашел
Убежище надежное и город
Союзников… но ты ошибся! Кто
Не предпочтет тебе, старик и дряхлый,
Такого друга, как аргосский царь!
Все хлопоты напрасны. В путь скорей!
60 Заждался град каменьев Иолая[5]!
Ну, нет! Алтарь — защита нам; земля
Свободная под нашими ногами!..
К насилию ты приглашаешь нас?
Нет, ни меня, ни этих ты не тронешь!
Увидишь сам, что ты плохой пророк…
Пока я жив, ты не возьмешь нас силой!
Прочь, говорю… Ты можешь не желать…
А все-таки отдашь их: Еврисфею
Принадлежат бежавшие рабы…
Направляется к Гераклидам. Иолай преграждает ему путь. Он его грубо отталкивает; Иолай падает. Гераклиды с жалобным криком протягивают к кумиру Зевса молитвенные ветви.
Все жители исконные афинской
Земли, спасите нас! У алтаря
70 Кронидова[6] на площади насильем
Пятнается повязка на руках
Просителей, поруган город древний,
Бессмертные унижены! Сюда!..
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
На сцену появляется хор марафонских поселян.
ВСТУПИТЕЛЬНАЯ ПЕСНЬ ХОРА
Гей, гей! Что за крик окружает
Наш алтарь? И какую беду
Этот шум откроет?
О, глядите… слабый старик…
На земле простертый… О, горький!..
Кто оскорбил тебя, несчастный старец?
Вот дерзостный, который силой нас
Со ступеней Кронида увлекает…
80 Откуда ж ты в Четырехградье[7] к нам,
О старик? Иль брега Евбеи
На ладьях покинул? За море
Переплыв, ты сюда явился?
Не островом питаем, трачу дни;
Микены я сменил на землю вашу.
А по имени как старика
Величает народ микенский?
Соратник я Гераклов, Иолай,
И вам мое небезызвестно имя…
90 Да, я имя слыхал. А птенцы
У тебя-то, старик, это чьи ж,
Из какого гнезда, на руках?
Геракловы, о чужестранцы; вместе
Со мной они вас умолять пришли…
Но о чем? В беседу вступить
Ты с гражданством жаждешь афинским?
Мы не хотим, чтобы насильем нас
От алтарей влачили этих в Аргос.
Но для господ, которые нашли[8]
100 Вас здесь, — увы! — причины эти слабы!
И все-таки молящего уважь!
Ты не должен рукою дерзкой
Ступеней алтарных касаться:
Не потерпит богиня Правда…
Так возврати царю его людей,
И воздержусь я тотчас от насилья.
Но безбожно бы было гостей
Оттолкнуть молящие руки…
Для города — держаться в стороне
От разных осложнений — нет решенья
110 Разумнее, мне кажется… Итак,
Детей я уведу, а вы — потише!
На это ты отважишься не раньше,
Чем объяснив властителю земли,
Зачем ты здесь; покуда ж чужеземцев
Не трогай, гость, свободный край почти!
А кто ж царит над городом и краем?
Сын честного Тесея, Демофонт.
Да, с ним бы мне и надо было спорить —
Был на ветер весь с вами разговор.
Нехотя отходит в сторону. Пауза ожидания, заполняемая немой беседой Иолая с хором.
А вот и царь; с ним брата Акаманта
Я вижу; как поспешны их шаги!..
Пускай тебя послушают владыки…