–Здорово,– радовалась Алька.– Ставь, старуха, самовар.
–Чего радуешься? Теперь не успеем.
Аделина разозлилась еще больше. Опоздать она никак не могла, мы ведь не просто так ехали, а на дачу к Симбирцеву. То есть к Симбирцевым. Сегодня у мамы Симбирцева Софьи Поликарповны юбилей творческой деятельности, она принимает поздравления и припадания, вот и мы тоже едем припасть; Симбирцев, как человек интеллигентный, позвал не только свою подружку, но и ее родственников. Нас с Алькой. И мы отозвались. Однако по случаю солнечных майских деньков за городом закупорились пробки, такси вызовы не принимали, и мы пробирались на автобусе, причем не по шоссе, а окольными, чуть ли не лесными дорогами.
–Дальше не идем,– объявила кондукторша.– Все, господа, вылазьте.
Она лениво зевнула и добавила, что следующий рейс через четыре часа, кто хочет, может посидеть в автобусе, подождать, кто не хочет ждать, денег обратно за билеты не получит, потому что…
Узнать, почему денег не будет, я так и не успел, поскольку в автобусе мгновенно разгорелся скандал. Алька этому обрадовалась и стала наблюдать жизнь с интересом, а Аделина брезгливо подергивала подбородком и сжимала кулаки. Наверное, ей тоже хотелось хорошенько поругаться, но она сдерживалась.
Алька достала смартфон, принялась сверяться с навигатором, смотреть в потолок.
А я ждал себе потихоньку. Приятно было наблюдать, как старшая сестра моя нервничает, кусает губы и морщит нос. Аделина девушка чрезвычайно пунктуальная, ценит время, опаздывать не любит. Тем более к Симбирцевым. Я так подозреваю, что со временем она сама не прочь стать мадам Симбирцевой и уехать в какую-нибудь шоколадную Швейцарию. А если она опоздает, Симбирцевы могут подумать, что Аделина девушка легкомысленная, таким в Европе не место.
–Можно пешком дойти,– Алька указала телефоном в лес.– Тут по прямой три километра всего, а погода хорошая.
–Погода хорошая, идея плохая,– возразила Аделина.– Лучше дождаться здесь другого автобуса.
–Другого можно до вечера ждать,– заявила Алька.– Вон как все сердятся, нервничают. А мы быстренько, раз и там.
–Нет,– отрезала Аделина.– Будем ждать.
Странно. Вроде бы она так торопится к своим Симбирцевым, а через лес идти не хочет.
–Зачем ждать?– спросил я.– Ведь на самом деле недалеко. Прогуляемся, воздухом подышим.
–Нет.
Непреклонно так.
–Да она боится просто,– усмехнулась Алька.– По лесу пойдем, а штукатурка и обсыплется. А она ее три часа шпателем накладывала…
Я наступил Альке за ногу.
–А что, это правда. Она вокруг своего Лешика скачет…
Я надавил Альке на ногу сильнее.
–Ладно, молчу-молчу.
–Мы все-таки пойдем, наверное,– сказал я.– Действительно жарко становится…
–Идите,– пожала плечами Аделина.– Если вы совсем безмозглые, то идите.
–Это все нормальные идут, только она остается. Трусиха.
Народ действительно расходился. Ждать нового автобуса почти никто не захотел, поругиваясь, пассажиры выгружались на воздух, закидывали за плечи поклажки и шагали по дороге. Кондукторша играла на телефоне, водитель вооружился гаечным ключом и залез под днище, в салоне осталась пара неходибельных бабушек и мамочка с коляской.
–Мы скажем Симбирцеву, что ты тут сидишь,– сказала Алька.– А он, может, за тобой на белой лошади прискачет. Или на квадроцикле. Тебе что больше нравится: лошадь или белый квадроцикл?
Аделина не ответила, Алька продолжала размышлять:
–Лошадь тебя, наверное, испугается…
Аделина скрипнула зубами, Алька отскочила в сторону.
–Значит, квадроцикл.– Она показала старшей сестре язык и выпрыгнула из автобуса.
–Послушай, ты, бестолочь,– прошептала Аделина мне.– Ты головой хоть иногда думай, а? Я понимаю, тебя со стола в детстве уронили, а потом подменили, но все-таки хоть что-то ты должен соображать?
–Я соображаю.
–Сомневаюсь. Если бы ты…
Если бы я был хоть чуть умней, то мы бы сейчас не сидели тут. В моем возрасте пора уже начать думать не только о себе, пора думать о жизни, и вообще, я как-то совсем не похож ни на мать, ни на отца, ни на бабушку, это потому, что…
Я не стал дослушивать, вышел на воздух. Помахал Аделине, но она только отвернулась.
–Да ну ее,– Алька подобрала палку, принялась размахивать ею над головой.– Дура. Пусть парится, а мы по воздуху. Нам, кажется, туда.
Если по прямой, то через лес получалось. В чащу соваться не хотелось, мало ли…
–Не пойдем,– сказал я.
–Почему? Там могут быть ландыши, я нарву букет. Прикинь, принесем Симбирцевым ландышевый букет!
–Там клещи, а не ландыши. В этом году полным-полно энцефалита, принесем не букет, а кровососов. Лучше нам до тропинки дойти, и там уже срежем. Короче, пойдем до тропинки.
–Ладно,– согласилась Алька.– До тропинки так до тропинки. Только у меня что-то нога болит.
–На закорках я тебя не потащу,– предупредил я.– Если хочешь, можем вернуться к автобусу.
–Не хочу. По дорожке так по дорожке.
Алька свистнула и пошлепала по тропинке за остальными пассажирами. Я тоже. Продвигались мы не очень скоро, потому что Алька наслаждалась волей. Размахивала прутом. Свистела. Подпрыгивала и повисала на нижних сосновых ветках. Искала строчки, а находила прошлогоднюю бруснику, кстати, вполне сладкую. Трясла молодые березки и умудрилась добыть трех майских жуков, причем одного черномора.
Я тоже радовался. В мыслях от весеннего воздуха образовались пустота и прохлада, я думал о предстоящем лете, о том, что это последнее по-настоящему свободное лето в жизни, к ЕГЭ готовиться не надо, можно хорошенько отдохнуть. Отцепиться от всего этого семейного колхоза и рвануть в сторону… В сторону. Куда, я еще толком не решил, наверное, к югу. Или к северу, к югу все подряд ездят, север – выбор мастеров. Интересно, на севере есть лагеря отдыха? На юге-то есть…
Алька притащила кусок смолы и сказала, что ее можно жевать, сейчас, весной, она особенно полезна.
–Двадцать минут жуешь и никакого пародонтоза.
Алька откусила и стала жевать. Я тоже откусил. Смола как смола, ничего себе, жуется. Алька даже пузырь попробовала выдуть, а потом стала рассказывать, что личинок короедов надо жарить обязательно со смолой, так вкусней.
Про поход к Симбирцевым мы почти забыли. Да и что там интересного, собственно? Пироги с брусникой? А тут весна. Березовый сок, Алька умудрилась найти подсочку и притащила полбутыли мутной кисловатой жидкости.
От других пассажиров мы отставали все больше и больше и в конце концов остались на дороге совсем одни.
–Надо было у местных спросить,– резонно заметила Алька.– Как до Тенистого ближе.
–Можно догнать,– предложил я.– Вряд ли они далеко оторвались.
–А давай побежим?– предложила Алька.
–У тебя же нога болит,– напомнил я.
–Да не болит уже.
Алька попрыгала, прыг-прыг, и сразу же побежала. Ну, я за ней. Пробежали, впрочем, совсем недолго, за поворотом уже и нагнали – у края дороги стояли тетка с ведром и саженцами и мальчишка с банкой. Тетка ругала мальчишку, а он мотал головой.
Мы приблизились, я понял, что тетка велит мальчишке выкинуть карасей и тащить саженцы – она ведь не лошадь, а мальчишка упорствовал. Жаль ему было карасей.
–Давай я понесу,– предложила Алька.– Банку.
Алька такая. Легко знакомится с людьми. Десять минут поговорит – и все, лучшие друзья. Театральная студия.
–Давай банку,– сказала Алька.– Я понесу.
Мальчишка поглядел на тетку, та кивнула. Мы двинулись дальше. Теперь мальчишка тащил саженцы, Алька карасей, а тетка ведро. Я попробовал вызваться тетке на помощь, однако ведро она выпускать не собиралась, видимо, у нее там была бесценная рассада.
Впрочем, Алька не смогла нести банку долго, сдулась через сто метров, и дальше ее тащил уже я. Однако скоро я заметил, что караси скисают, кислород у них заканчивался, и они явно собирались всплывать пузом вверх. Я указал на это обстоятельство, мальчишка сказал, что тут уже недалеко, он их в пруд собирается выпустить, для зарыбления…
–Без воздуха скоро сдохнут,– перебила Алька.– Минут через…
Она прикинула на глазок объем банки, скорость потребления кислорода и добавила:
–Шесть. Надо туда подышать.
Тетка вздохнула. Обреченно так. Точно это ей в банку с карасями подышать предложили.
–Мы пешком или ползком?– спросила она.– Нам еще обратно возвращаться, а ты со своими ротанами…
–Это караси,– поправил мальчишка.– Папа сказал, что они приживутся.
–Ладно,– махнула рукой тетка.– Только…
Она стала озираться. С напряжением. Я заметил это напряжение, но значения не придал. Потому что весна, солнышко, ветер дует, и вообще настроение слишком хорошее, даже и не подумал, дурак.
А надо было думать. Думать всегда надо.
–Надо трубку найти,– Алька шагнула в сторону, в прошлогодние сухие кусты.– Можно макаронину. Нет макаронины?
–Нет,– ответила тетка.
–Жаль. Тогда я сейчас.
Она пошуршала зарослями и почти сразу вернулась с толстой высохшей травиной, сунула ее в банку и дунула. Пошли пузыри.
–Там же это… углекислый газ…– Мальчишка растерянно подышал.
–Это не так,– поправила Алька.– В выдохе вполне достаточно кислорода, недаром же искусственное дыхание делают.
Алька смотрит «Дискавери». И «Кругозор». Еще «Выживание». «Знание – сила». «Дневники Леонардо». Плюс еще десяток познавательных программ, причем некоторые на английском языке, чему только в этих передачах не учат, вот, карасей спасать. Или как короедов в пихтовом масле жарить, очень питательно.
–Это называется аэрация,– сообщила Алька.– Ты шагай равномерно, а я буду через каждые десять шагов дуть. Как?
–Гениально,– сказал я.
Так мы дальше и шли. Я тащил банку, а Алька периодически дула в трубку. А мальчишка ей рассказывал про ихтиологию, он оказался в этой области весьма сведущ, знал всех рыб, обитающих в средней полосе, их привычки и повадки и давление, при котором каждая рыба выходит на поиски пищи. Алька слушала, новая информация, как же, Алька обожает узнавать новое. К тому же рассказывал мальчишка хорошо, со знанием дела, с авторитетом, с примерами из классиков. Даже я заслушался.