В адрес римской курии посыпались протесты епископов, священников и письма с тысячами подписей членов НХО. На встрече с бразильскими епископами в марте 1986 г. Иоанн Павел II вынужден был признать необходимость вернуться к вопросу о теологии освобождения «потому что пытаться избежать его было бы нереалистично»[14].
В документе «О христианской свободе и освобождении» Ватикан уже отказался от «охоты на ведьм» и молчаливо признал некоторые ранее им отрицаемые положения, в том числе те, которые утверждают право народа «на вооруженную борьбу, направленную на свержение тирании». Однако в действительности, как это видно из документа и послания папы бразильским епископам, он по-прежнему стремится ограничить масштабы распространения теологии освобождения, изменить ее содержание так, чтобы она звучала «в унисон с доктриной… будучи очищена от элементов, которые могли бы нарушить ее целостность»[15].
Иными словами, как отмечают латиноамериканские теологи, сделана попытка выхолостить содержание теологии освобождения, заменив солидарность с угнетенными «любовью к ближнему, но не исключительно и не предпочтительно к бедным»[16].
Но этот союз и деятельность церкви в пользу бедных не могут быть просто отменены, поскольку они возникли как следствие противоречивой, полной социальных конфликтов латиноамериканской действительности. Это привело к поляризации сил внутри церкви. Правые круги в руководстве церкви выступают в союзе с международным империализмом и эксплуататорскими классами. Их идеологи пытаются выработать «теологию примирения», как это было на встрече епископов в Такие (Перу) в январе 1987 г. Но эти же самые круги не позволяют тем представителям духовенства, которые не равнодушны к народным страданиям, «лезть в политику», когда речь идет о солидарности с жертвами репрессий и с борьбой за освобождение. Выступая в Лёвене за два месяца до своей трагической гибели, сальвадорский архиепископ-мученик монсеньор Оскар Арнульфо Ромеро говорил об опасностях, подстерегающих христиан в связи с их политическим выбором: «В обстановке конфликтов и антагонизмов, когда политическая и экономическая власть находится в руках меньшинства, церковь встала на сторону бедных, взяв их под свою защиту. Это привело к острым разногласиям с олигархией, политической и военной верхушкой государства»[17].
Оскар Арнульфо Ромеро во время проповеди 23 марта 1980 года (за день до гибели). Фрагмент его обращения к военным: «Я хотел бы обратиться к военным, и в особенности к Национальной Гвардии, полиции. Братья, вы ведь тоже сальвадорский народ, вы убиваете своих же братьев, крестьян. Над приказом «убей!», который исходит от человека, должен восторжествовать приказ «не убий», исходящий от Бога. Никто из вас не обязан повиноваться приказу, если он противоречит закону Божьему. Пришло время прислушаться к голосу совести. Церковь, защитница прав и свобод, человеческого достоинства, не может в данной ситуации оставаться в стороне. Мы хотим, чтобы правительство поняло, что от реформ нет никакого толка, если они сопровождаются кровопролитием. От имени Бога и этого многострадального народа я взываю к вам, умоляю вас, приказываю вам: «Остановите насилие!».
В конечном счете HXO, священники и монахи, которые разделяют с народом их общую судьбу, широкие массы верующих и бедноты, остро воспринимающие обращенные к ним слова солидарности, социальной справедливости, обещания земли безземельным, оказывают давление на церковь, заставляя ее сделать выбор между бедными и богатыми, между освобождением и рабством, «между богом и дьяволом».
Правоконсервативные церковные и политические круги, обеспокоенные процессом массового включения христиан в демократическое и революционное движение на континенте, стремятся затормозить его, разобщить участвующие в нем силы, оказывая воздействие прежде всего на те его элементы, которые слабо связаны с рабочим движением и левыми силами. При этом они прибегают к наиболее испытанным методам антикоммунистической пропаганды, сея недоверие к марксистской идеологии и противопоставляя веру в бога и теологию революционному опыту и науке.
Мы, марксисты, не отрицаем противоположности научного материалистического мировоззрения и религиозного видения мира, но для совместной работы совсем не нужно требовать от кого бы то ни было отказа от своих философских и религиозных убеждений. Мы никогда не выдвигали на первый план абстрактных рассуждений о рае на небе, для нас гораздо важнее было единство интересов трудящихся на земле. Христиане и марксисты, мы живем на одной земле, нас сближают одни проблемы, и мы все стремимся изменить жизнь. Мы не видим иного пути к освобождению и созданию нового общества, кроме как с участием всех сил социального прогресса, включая верующих. Опыт показывает, что вера в бога, основанная на высоких идеалах, не только не служит тормозом, но и является стимулом при продвижении по пути исторического обновления.
И христианам опыт демонстрирует непреходящее значение единства. Президент Епископальной конференции Коста-Рики монсеньор Роман А. Вильялобос выражает уверенность в том, что: «христианство и марксизм не могут находиться в антагонистическом противоречии, когда речь идет о борьбе за социальную справедливость и благосостояние страны»[18].
В Сальвадоре большинство НХО вместе со священниками и другими служителями культа принимает участие в освободительной борьбе. Участие христиан, как указывает иезуит Игнасио Эллакуррия «способствовало тому, что церковь стала пользоваться уважением со стороны участников революционного движения и одновременно стала необходимой этому движению”[19].
Народная революция, считает священник – «партизан» Рутилио Санчес, «вместит всех». В Чили, вопреки раскольнической деятельности некоторых лидеров христианских демократов и высшего духовенства, укреплялось единство сил, выступающих против Пиночета, – рабочего класса, женщин, студентов и др. Жизнь подтвердила католикам истинность слов, сказанных одним из руководителей демохристиан, Радомиром Томичем: «Без союза с марксистами для Чили нет демократической альтернативы»[20].
Именно поэтому вместе с коммунистами и другими левыми силами в первых рядах антифашистской борьбы идут представители Христианско-демократической партии и многочисленные группы священнослужителей. В открытом письме, обращенном к широкому общественному мнению и подписанном более чем 150 священниками и другими церковными деятелями из рабочих кварталов Сантьяго, осуждается диктатура, ее аморальность, репрессивный характер, а также содержится призыв к чилийскому народу «крепить организованность, чтобы защитить свое будущее как нации»[21].
Радомир Томич (Radomiro Tomić) – чилийский политик хорватского происхождения. Был одним из видных деятелей чилийской христианско-демократической партии.
Этой позиции придерживается немалое число епископов, резко критикующих тиранию и призывающих к единству всех без исключения чилийцев. Среди них, например, епископы Хосе Сантос Аскарса и Алехандро Гойк, которые заявляют, что «у христиан и марксистов есть общая основа». В эти трудные годы активно действовали НХО. Вместе с чилийским рабочим движением они, как отмечает К. Сотоличио, представитель Викариата солидарности (организации церкви в защиту прав человека), ковали: «единство, в котором соединились общины, политические партии и весь народ»[22].
Когда папа Иоанн Павел II был в Чили, массы людей, невзирая на репрессии диктатуры и недовольство некоторых прелатов и руководителей ХДП, встречали его на улицах возгласами: «Марксисты и христиане против тирана» или скандировали: «Рука об руку и плечом к плечу христиане и марксисты».
Этот процесс сближения и сотрудничества левых сил ярко проявился в борьбе за землю против преступных банд латифундистов в Бразилии, в выступлениях парагвайского народа против диктатуры Стресснера, в совместных действиях борцов за демократию, национальное и социальное освобождение в Гватемале, Гондурасе, Боливии, Колумбии, во всей Латинской Америке. Это движение, вопреки намерениям церковной реакции, которая с помощью пресловутой «христианской альтернативы» стремится его расколоть, превратилось во многих странах в противовес империализму и олигархии, национальному и социальному рабству.
В последние годы благодаря произошедшим в мире изменениям взаимоотношения марксистов и христиан достигли небывалого уровня развития. Эти изменения коснулись и церкви, затронули сознание и деятельность значительных масс людей, которые до недавнего времени были как бы на обочине социального прогресса, находились под влиянием идеологии смирения. Происходящие процессы заставляют и марксистов-ленинцев взглянуть на эти проблемы по-новому, как этого требует живое творческое учение. Сама политика «протянутой руки», похоже, нуждается в углублении. В ряде случаев, о которых уже шла речь, эта политика не выходила за рамки теории, в то время как на практике у коммунистов и представителей левых сил превалировала осторожность. Во многих случаях, особенно тогда, когда по разным причинам в революционном сознании доминировали сектантство и догматизм, тезис «религия есть опиум народа» воспринимался как непререкаемая истина, а атеизм превращался в воинствующую политику. Эта политика приводила не только к обеднению и окостенению теории, отрыву ее от социальной и политической практики, но и к механическому отождествлению коммунизма с атеизмом. Она закрывала путь (вопреки учению Маркса, Энгельса и Ленина, а также уставам собственных партий, которые разрешают прием верующих) для союза марксистов с верующими, вступления последних в ряды революционеров и революционных партий.