Движение МDD изначально включало в себя разные политические течения, что вылилось в многочисленные расколы и в острые межпартийные дебаты на рубеже 1960-1970-х гг. Первые крупный конфликт произошел в конце 1969 г. когда группа активистов из «Aydýnlýk Sosyalist», под руководством Догу Перинчека и Шахин Алпая высказались в пользу разрыва с основной частью движения. Сторонники Перинчека заявили о своей приверженности марксизму в трактовке Мао Цзедуна, будучи крайне воинственно настроены в отношении методов борьбы против господствующих классов. Эта группа стала выпускать журнал «Proleter Devrimci Aydýnlýk».
Озгюр Мутлу Улус выделяет пять движений возникших в рамках MDD до военного переворота 1971 года:1) крыло Михри Белли и журнал «Aydýnlýk»; 2) Движение Хикмета Кывылджимлы и его газета «Sosyalist»; 3) Махир Чаян и движение THKP-C; 4) Маоисты – Догу Перенчик, возглавляющий организацию Революционная Рабоче-крестьянская партия Турции (Türkiye Ýhtilalci Ýþçi Köylü Partisi, TÝÝKP) и Ибрагим Кайпаккая с партией TKP-ML. 5) THKO под руководством Хусейна Инана, Дениза Гезмиша и Юсуфа Аслана.
Одной из главных тем, которая вызывали разногласия среди радикальных левых, была связана с оценками кемализма и революционного потенциала турецкой армии. Левые в 1970-е года более критически стали относиться к кемализму, но тем не менее продолжали рассматривать его в положительном ключе. THKO и THKP-C критиковали национализм турецких военных и буржуазии, но признавали прогрессивность движение Ататюрка в период 1918–1924 гг. TKP/ML занимала более критически оцениваликемализм, рассматривая их как «фашизм», выражающий интересы буржуазных компрадоров и феодалов.
Значительная часть радикальных левых поддерживала концепцию сельской герильи, почерпнутой из революционных движений Латинской Америки и Юго-Восточной Азии. Города были тесно привязаны к империалистическим центрам, поэтому, по мысли турецких революционеров, вооруженная борьба должна была начаться в сельской местности с главной опорой на крестьян, но при общем руководстве рабочего класса. Также турецкие социалисты больше не рассматривали армию как основной таран революционного наступления, делая ставку на вооруженную борьбу собственных организаций. Перелом в оценке роли армии произошел после волны репрессий противлевых в 1971 году, основным инструментом которых стали именно вооруженные силы.
Несмотря на указанные разногласия, мы считаем необходимым охарактеризовать общую платформу MDD в трактовке Михри Белли, при учете своеобразности ее преломления в идеологии конкретной организации. Испытывая на себе активное влияние идей научного социализма и практического опыта национально-освободительных движений в странах «третьего мира», сторонники MDD полагали что Турция является колониальной страной периферийного капитализма, которую эксплуатируют империалистические государства. В связи с этим перед революционерами стояла двойная задача: 1) Освобождение страны от колониальной зависимости путем национально-демократической революции; 2) Построение в Турции социалистического общества. Михри Белли настаивал на необходимости прохождения Турцией поочередно двух вышеназванных этапов, а не реализации их одновременно.
Михри Белли для подтверждения данной концепции ссылался на работу В.И. Ленина «Две тактики социал-демократии в демократической революции», в которой содержалась идея о революционно-демократической диктатуре как временной остановке на пути к социалистическому обществу. Согласно идейной платформе MDD, в первую очередь в Турции необходимо уничтожить феодализм. Классовыми носителями данной политики объявлялись землевладельцы и компрадоры. Основным инструментом этого была радикальная аграрная реформа, в ходе которой предполагалось безвозмездно передатьземлю бедным крестьянам. Основным политическим суьектом революционных изменений должен выступить Национальный Фронт, включающий трудящиеся классы города и деревни, мелкую буржуазию, офицерство. Именно в оценке прогрессивной роли турецкой армии Михри Белли наиболее тесно примыкал к позиции «Yön». По мысли Белли, армия Турции формируется из мелкобуржуазных слов и не имела кастового характера. Ее современная история тесно переплетена с национальным движением за независимость страны, поэтому она может и должна стать важным составным отрядом революционных сил.
Исследователь Озан Ормеджи отмечает важную специфику социалистическогодвижения Турции: «Турецкий социализм всегда развивались под тенью кемализма». Правильнее рассматривать левое движение Турции в той аутентичной исторической обстановке, в которой оно развивалось. Духовная атмосфера в Турции после окончания Второй Мировой Войны характеризуется зарождением «турецкого варианта маккартизма». Ведущими СМИ в стране нагнеталась антикоммунистическая истерия. Левые силы объявлялись иностранными агентами, преследующие интересы Москвы и Пекина. Своеобразным ответом на это левых сил стало рассмотрение социалистического движения в рамках национальной истории Турции, прежде всего периода 1920-х годов XX века. Социализм рассматривается именно как окончательное завершение той войны, которую начал Ататюрк. Историк Эркан Доган пишет: «Кемализм использовался как посредник между идеологиями национализма и социализма в турецком контексте». Завершение революции Ататюрка можно представить в двух этапах: первый этап – революция 1920-х гг. дала политическую свободу; в ходе второго этапа (1960-1970-е гг.) турецкой нациинужно завоевать свободу экономическую.
В этих положениях чувствуется влияние традиции «Kadro», в рамка которойприоритет имеет межгосударственное противостояние, а не межклассовое. Сторонники MDD не питали иллюзий относительно классового единства турецкого общества, но и в концепции создания «Национального Фронта» они переносили большую часть противоречий за рамки капитализма, видя главные препятствия в рудиментах докапиталистических укладов. Но периферийный капитализм потому и имеет отстающий характер, так как парадигма его развития направлена не на выравнивание уровня своего экономического развития с развитыми странами, а на консервацию экономических и политических институтов, которые путем внеэкономического принуждения используются для получения максимальной прибыли. Периферийный капитализм сохраняет в себе элементы докапиталистических формаций как свою неотъемлемую часть.
Подобная ситуация сложилась в Османской империи на рубеже XIX–XX веков. Оджалан пишет: «Капитализм в Империи развивался не революционным путем. Капитализм, получивший развитие в такой форме, смешался с феодальным строем, более того, придал ему силу и продлил жизнь, а также, гангренизируя, установил свою власть на все общество. Феодальные отношения и силы приняли полуфеодальную форму. Таким образом, жизнь феодализма была продлена, и начался процесс, который мы называем переходной экономикой. Этот процесс продолжался с 1880-х годов до первой четверти 1900-х годов. Феодальные структуры находились бок о бок с капиталистическими предприятиями, поддерживали друг друга и вызывали очень слабое противоречие. Капиталистическое развитие, зависимое от империализма, а также система отношений, которая, сотрудничая с ним, приняла полуфеодальный характер, нашли возможность развиваться вместе. Это обстоятельство привело к тому, что старого типа экономические структуры оказывали более отрицательное влияние на общество, чем прежде».
Если выразить в виде афоризма главную слабость турецкой социалистической мысли: слишком много антиимпериализма, слишком мало антикапитализма. Антимпериализм движения Ататюрка был обусловлен желанием стран Антанты расчленить Анатолийскую часть Турции. После завершения национально-освободительной войны, Ататюрк заявлял: «Все наши стремления направлены на то, чтобы создать в Турции современную, т. е. западную политическую систему».
Абдулла Оджалан в свою очередь отмечает: «Ошибочный тезис об антиимпериализме кемализма, о его независимой внешней политике, как мы отметили раньше, опирается на неправильную оценку ситуации того периода. Между тем необходимо знать, что именно Мустафа Кемаль выступал против принципа нейтралитета или антиимпериализма. Мустафа Кемаль всегда был сторонником империализма и размещения иностранного капитала, но с условием, что турецкая буржуазия будет иметь выгоду, в его планы не входило большую часть прибыли отдавать империализму. Он был сторонником таких отношений, при которых обеим сторонам было бы выгодно – это и было критерием отношений турецкой буржуазии с империализмом».
Большинство турецких левых не предпринимали попытки глубокого анализатурецкого капитализма. Вместо этого происходила механическая подгонка Турции под категорию стран «третьего мира». Доган Авджиоглу писал: «Сегодня, во многих странах, миллиарды людей включаются в борьбу против империализма. «Третий мир» пробуждается. Место Турции, которая осуществила первую успешную борьбу за независимость против империализма под лидерством Мустафы Кемаля, соответствует рангу стран и народов третьего мира».
Возникла интересная ситуация: турецкие левые пытались привязать социализм к национальной истории Турции, но на деле они совершенно некритически рассматривали исторический путь своей страны, механически перенося формы и цели революционного движения из опыта других стран. В этом заключается трагедия турецкого социалистического движения: попытки выработать национальный путь Турции к социализму представляли собой эклектичную смесь турецкого национализма и марксистских идей.
Турция не являлась классической колониальной страной. После Второй Мировой Войны происходил бурный скачок экономики Турции. Через открытые двери в турецкую экономику активно вливался западный капитал. При этом по подсчетам Н. Киреева доля частного иностранного капитала составляла в общей сумме капиталовложения частного сектора в промышленность и туризм в 1972 г. – 4,3 %, в 1977 г. – 5,1 %. Турция с 1950-х гг. постепенно начала превращаться в регионального лидера, претендуя на расширение своего политического влияния (Кипр). Империалистическая система состоит не только из двух звеньев: империалистическое государство и зависимая страна. В пирамидальной структура мирового рынка присутствует важное опосредующее звено – империалисты второго эшелона, по терминологии Элифа Чаглы «субимпериализм».