были удостоены первой премии на Выставке декоративного и современного промышленного искусства. Проходившая между Эспланадой Инвалидов и Большим и Малым дворцами, выставка также продемонстрировала триумф стиля, известного с 1919 года как ар-деко. Он пришел на смену ар-нуво и произвел революцию в парижских универмагах, в «Галерее Лафайет», в «Бон Марше», в «Галерее Лувра».
Выдающийся даже по меркам экспонатов выставки, роскошный стенд Guerlain собрал все мыслимые похвалы. В искривленной экседре[65], смоделированной по проекту Реймона, преобладали зеленые тона и оттенки – на фоне цветов и золотистых плодов в черных ящиках, отделанных позолотой. Пышный ковер, богатая курильница в центре помещения: все это вместе являло собой оригинальность без диссонанса; здесь сочеталась роскошь азиатского искусства с французской элегантностью и вкусом.
Пожалуй, впервые в 1925 году удалось достичь гармонии: флакон и духи стали единым целым, а не отдельными продуктами. Успех Shalimar, усиленный хрустальным флаконом Baccarat, был оглушительным. Раймон Герлен, уехавший в США, чтобы развивать бизнес Дома в Америке, не мог не заметить: Guerlain и Shalimar в умах американцев тесно переплелись и стали восприниматься как синонимы. Во время плавания на французском лайнере его молодая жена Мари, ежедневно прогуливавшаяся по палубе с годовалой дочкой, смогла оценить заинтересованность американских женщин: многие из них спрашивали, как называются ее духи, почувствовав легкий шлейф аромата.
Shalimar стал ключом, кодом. Название аромата, флакон – все соединилось, чтобы создать вокруг него своего рода эффект синергии, призывавший к любви и обольщению. Эрнест Бо, творец знаменитого «No. 5» от Chanel, как достойный игрок, признал чужой успех, сказав:
– С помощью пакетика ванили я бы просто сделал щербет, а Жак Герлен сотворил шедевр!
После выхода Shalimar в производство было запущено множество духов с восточным ароматом. Но именно Герлен произвел революцию в обонятельном коде, отыскав идеальный баланс между чувственностью, легкостью, сливочной сладостью ванили и бальзамической теплотой.
– Используйте Shalimar, – сказал тогда Герлен, – чтобы дать волю своим чувствам!
Несмотря на оглушительный успех – Shalimar стал одним из самых продаваемых продуктов в мире ароматов, – Жак не стал почивать на лаврах. В том же году он создал Bouquet de Faunes, который выпускался во флаконах Lalique трех размеров, упакованных в цилиндрические коробки из зеленой кожи. И был разработан новый продукт – парфюмированная ароматом Shalimar тончайшая пудра La Poudre C’Est Moi, как отголосок знаменитой фразы, приписываемой Людовику XIV: «Государство – это я!». Солнце – эмблема Аполлона, принятая Людовиком XIV, – украсило коробку пудры и стало еще одним символом Дома Guerlain.
Мрачные годы
Экономический кризис 1929–1932 годов не остановил новаторского движения и не сказался на оптимизме парфюмеров. Каждый раз, когда сгущаются тучи и наступают трудные времена, стремление к роскоши лишь нарастает. Может быть, это связано с обостренным ощущением хрупкости жизни и бренности счастья?
Жак, однако, не позволял себе обманываться. Стены его лаборатории возвели барьер между ним и внешним миром, но не сделали его слепцом. Кризис, пришедший из США, придавил Европу и изменил расстановку политических сил. Страны Центральной Европы, Германия, Великобритания, а также Аргентина и Бразилия, где у Герлена было много клиентов, стали проявлять сдержанность. Экономическая география парфюмерии менялась.
Но каким образом эти потрясения истории могли охладить творческий жар, бушевавший в нем?
1929-й стал годом Liu, альдегидного аромата, вдохновленного персонажем оперы Пуччини «Турандот», действие которой разворачивается в средневековом Китае. Лиу, рабыня принца, чье настоящее имя – Любовь, предпочла умереть, но сохранить верность своему хозяину и не выдать его имя возвышенной, но жестокой принцессе Турандот. Трагическая история, которая нашла свое отражение в таинственном черном хрустальном флаконе в стиле ар-деко от Baccarat работы Жорже Шевалье.
В обстановке страха и пессимизма Герлен вновь сосредоточился на мечте, чтобы отрешиться от сложной ситуации в мире: в Германии, Италии, Турции, Польше с триумфом приходят к власти режимы, для которых красота лишена смысла. В 1934 году Жак выпустил Sous le Vent и посвятил парфюм Жозефине Бейкер[66]. Ароматический шипр символизировал радость жизни и экстравагантность прекрасной актрисы, перед которой никто не мог устоять, когда она исполняла «У меня есть две любви», песню Винсента Скотто.
Наступила эпоха скоростей, обгонов, подвигов. Время ускорялось. Рекорды били один за другим. Кино, авиация, автомобилестроение, музыка – все выражало жажду жизни и ее быстротечность!
Конечно, женщины не оставались в стороне от процесса. В начале сентября 1930 года Марис Басти установила рекорд по продолжительности полета благодаря неожиданному, но коммерчески перспективному шагу: кёльнской воде, которой она щедро пользовалась во время 37-часового пути! «Победа – это бунт, мечта, которая подошла к концу», – сказала она.
Создавая Vol de Nuit в 1933 году, Жак Герлен, конечно же, вспоминал этот перелет. Аромат был назван в честь романа Антуана де Сент-Экзюпери, который два года назад получил приз Femina. Жак отдал дань уважения своему другу, поэту-авиатору, обожаемому женщинами за героизм. Десять лет спустя, во время войны, жена Сент-Экзюпери, Консуэло, написала своему мужу пламенное письмо: «Мой дорогой […] Я вознаграждена за все, вы сказали «да». Я ваша. И по-прежнему остаюсь вашим спутником каждый час. Мое пальто залито слезами. Я думаю о вас. Только мелочи порой служат мне утехой. Изгнанная из Франции, я вдыхаю аромат Vol de Nuit от Guerlain».
Радость творчества Герлена омрачило горе. 1933 год был отмечен трауром: Габриэль, единственный наследник основателя династии после смерти Эме, умер в возрасте восьмидесяти двух лет. Мария, жена Раймона, умерла вскоре после того, как подарила ему четвертого ребенка.
Семья в Менёль
В пасхальные выходные, на День Всех Святых и во время каникул вся семья собиралась в поместье в Менёль, чтобы поддержать друг друга и пережить общее горе. В этой области было уже не менее двенадцати семейных домов. Пьер был избран мэром в 1931 году. Владение насчитывало несколько особняков, а у главного здания был разбит небольшой пруд и обустроен 25-метровый бассейн, где дети могли резвиться в солнечные дни.
Как и его отец, он с удовольствием презирал «фею электричества» и навязывал своим родственникам освещение масляными лампами, а каждый из его пяти детей получал по свечке в день. В местной прессе возникли споры и разногласия по поводу соблюдения строгих принципов воспитания и осуждения скупости буржуазной семьи.
Жизнь в Меснюле позволяла вкусить райскую гармонию.
Дети свободно играли в компании своих многочисленных двоюродных братьев и сестер, гуляли по дорожкам, обсаженным ежевичными кустами, и поедали ягоды. Мужчины отдыхали в креслах, курили и балагурили о будущем компании. Тем временем женщины присматривали за домом и потомством, распределяя поощрения и наказания.
1932 год был богат на браки и появление детей у Жака и Лили.
Их единственная дочь, Элен-Андре, вышла замуж за молодого человека из хорошей семьи, Антуана де Клермона, который был на два года старше ее. Его бабушка по отцовской линии, Маргарита Грос, погибла в страшном пожаре Благотворительного базара 4 мая 1897 года. Это было единственным заметным событием в семейной истории, и жених рассказал об этом с волнением, вызвав огорчение у слушателей.
Двадцать седьмого февраля Жан-Жак, старший сын Жака, женился на Селине Поль, известной как Нелли, который было двадцать три года. Красивая партия, позволившая породниться с Жерве. Ее семья, Корбьер, владела конезаводом Нонан-ле-Пен, расположенным рядом с конюшнями Монтагю. Этот завод был заложен ее дедушкой Анри. Ее отец Поль, коневод, женился на Маргарите Жерве, сестре Шарля, который владел поместьем «Цветущие сады» в Марли-ле-Руа. В его великолепном парке, оформленном в стиле ар-деко, собиралась парижская богема. Он стал наследником своего деда Шарля Жерве, создателя знаменитого сыра «Пети-Сьюз». Нелли и ее брат Жак Корбьер унаследовали состояние своего дяди Чарльза, у которого не было собственных детей.
Светская дама и кокетка, Нелли любила красивые вещи, у нее был вкус и соответствующие привычки. Она впитала их от родителей, для которых кулинария была возведена в ранг искусства. Отличная наездница, она изящно смотрелась в дамском седле. Став замужней женщиной, Нелли пользовалась духами Sous le Vent, уединяясь для утренних ритуалов в своей ванной комнате, полной флаконов с духами, пудрениц, теней и кремов. Ее всегда сопровождал шлейф аромата, оставлявший неповторимый след. В том же году родился их старший сын, Патрик-Жак.
Появление Жака не нарушало привычного течения жизни. По прибытии он всегда доставал из карманов пиджака знаменитый пакетик с нарезанной на полоски бумагой, пропитанной новыми ароматами. Он долго вдыхал их, пытаясь выжать из этих упражнений максимум обонятельных впечатлений, способных направить его на путь создания нового шедевра. Иногда он клал эти образцы на каминную полку в гостиной, отходил, издали пытался уловить запахи и делал пометки в записной книжке.
Устав от этих «сеансов примерки», сравнимых с трудом модельеров, Жак баловал себя другими радостями: это были сад, лошади и теннис. Он даже построил корт, на котором разгорались нешуточные семейные баталии.