Он знал, что если на шведов нападут, они, как и их скандинавские соседи, начнут защищаться, и мысль, что его бывший свояк, фон Розен, его пасынок, Томас фон Кантцов (который в это время сражался в числе шведских добровольцев против Красной Армии в Финляндии), и остальные его шведские родственники и друзья встанут против него с оружием в руках, была для него совершенно непереносима. Его терзания стали столь очевидными, что Гитлер смягчился и обещал указать генеральному штабу, чтобы там пересмотрели планы и исключили Швецию. Но он решительно отказался писать королю Густаву ноту, подтверждающую данную Герингом гарантию мира со Швецией.
«У вас останется только мое слово, — написал Геринг Томасу, — что этого никогда не случится».
…Подобно многим актрисам, Эмма Геринг была очень суеверной. И одной из ее самых горьких жалоб, касающихся положения с продуктами в нацистской Германии, была такая: отвратительный кофе, единственный, который теперь был доступен, не оставлял гущи на дне чашки, и из-за этого она не могла узнать своего будущего и будущего своих друзей этим испытанным способом. Она также с большим удовольствием гадала на картах, была энтузиастом астрологии и, встретив как-то одного журналиста, который составил для нее еженедельный гороскоп, заподозрила, что он выдумал эти предсказания из головы, но все же прочла их и наполовину поверила.
Одно время, это было в 1938 году, Эмма ходила к прорицателю, с которым ее познакомил один из ее аристократических друзей. Его звали доктор Август Хеерман, и считалось, что он ясновидящий.
«Он выглядел совершенно обычным человеком, — позднее вспоминал Томас фон Кантцов, — за исключением того, что почти постоянно носил на своей рубашке очень жесткий белый воротник и каждый раз перед тем, как на чем-нибудь сконцентрироваться, он его снимал, тщательно складывал, убирал в свой чемоданчик и начинал ходить взад и вперед с торчащими запонками».
Эмма его просто боготворила. Наибольшим триумфом доктора Хеермана в ее глазах было отыскание золотого ящичка для сигар, который она подарила Герману на день рождения. Он лежал на столе вместе с остальными принесенными ему подарками, а когда они на какой-то момент вышли из комнаты, ящичек исчез. Было очевидно, что его кто-то украл.
«Одеваясь к обеду, я вспомнила о докторе Хеермане, — написала позднее Эмма. — Я немедленно позвонила ему и рассказала, что случилось. Он сказал: „Пожалуйста, потерпите десять минут и подержите трубку в руке“. По прошествии этого времени он очень медленно проговорил: „Ящик взял один из официантов, которых вы наняли на этот вечер. Ваш муж получит его завтра утром — его обнаружит один из ваших слуг“.
За столом этим вечером, продолжает Эмма, она нарочито громко произнесла:
— Герман, я знаю, кто взял твой ящик. Слава богу, это не наш человек.
В этот момент, говорит Эмма, один из нанятых официантов чуть не выронил серебряную супницу, пролив суп на платье ее сестры.
„Ага“, — подумала я, — пишет Эмма. Утром же, когда комнаты стали приводить в порядок, сигарный ящичек был найден между подушкой и спинкой кресла».
Что еще мог этот ясновидец, можете спросить вы? После этого эпизода Эмма стала использовать его как консультанта по вопросам своего поясничного радикулита, питания Германа и предсказаний дальнейшего хода войны.
В январе 1940 года Эмма заставила поверить в магическую силу доктора Хеермана и своего мужа и Гитлера. Майору Гельмуту Райнбергеру из штаба 7-й авиационной дивизии (эта часть объединяла все имевшиеся в германских вооруженных силах парашютные части, в количестве двух полков) было приказано 10 января доставить в штаб-квартиру в Кельне копию сверхсекретного документа. Документ назывался «Меморандум и директива по проведению войны на западе» и содержал полный и конкретный план вторжения в Бельгию и Голландию (нейтральные страны на тот момент) как части полномасштабной кампании против англичан и французов. Предполагалось, что курьер повезет план на поезде, но тот упросил коллегу отвезти его на самолете. Самолет попал в плохую погоду, сбился с курса и совершил вынужденную посадку в Бельгии.
Геринг находился в своем замке Фельденштейн, когда фюрер срочно вызвал его в Берлин и оглоушил этой новостью. Копия главного плана вторжения теперь находилась в Бельгии, а в ней были указаны даты, диспозиция, тактика — все. Сейчас вопрос состоял в том, попала ли она в руки бельгийцев, или курьер успел ее уничтожить?
— Как нам теперь это установить? — не находил себе места Геринг. — От этого зависит, что нам предпринять в следующие несколько недель — начать вторжение или отложить его, и надо ли нам продолжать делать вид, что мы не собираемся нарушать нейтралитет Бельгии и Голландии. Перед нами стоит ужасная дилемма. Фюрер страшно разгневан. Я уже отстранил генерала Фельми, чтобы он успокоился. (Генерал Фельми командовал немецким 2-м воздушным флотом на западе и не нес ответственности за случившееся, но был выбран в качестве козла отпущения. Вместо него был назначен генерал-полковник Альберт Кессельринг.)
У Эммы же не было сомнений относительно того, как разрешить эту ситуацию. Она опять позвонила доктору Хеерману и упросила его подключить его шестое чувство.
«После непродолжительной паузы, — пишет она, — из трубки послышалось: „Человек с документами приземлился в Бельгии“. У меня перехватило дыхание, потому что я не упоминала ему о Бельгии, а доктор Хеерман медленно продолжал: „Сразу же после аварийной посадки офицер попросил у проходившего мимо крестьянина огня — прикурить. Получив спичку, он попытался сжечь документы, но это ему не удалось. Он попросил еще спичек, но у крестьянина их больше не было. Тут прибыли бельгийские полицейские и отвели офицера и его друга-летчика в полицейский участок, где топилась маленькая железная печка. Офицер быстро вытащил документы и бросил их в огонь, но один из полицейских бросился к печке и выхватил их обратно. Все же бумаги успели обгореть настолько, что читать можно только место в центре страниц площадью с ладонь. Там было два документа и они лежали в черном чемоданчике“».
Эмма дождалась, когда Геринг вернется с совещания у Гитлера, и, едва он, расстроенный и подавленный, заикнулся о последней оскорбительной вспышке гнева фюрера, поведала ему о разговоре со своим добрым знакомым-предсказателем. Даже не пытаясь подшутить над ней, Геринг только махнул рукой и без слов устремился в свой кабинет, но Эмма поспешила за ним, умоляя позвонить Гитлеру.
В конце концов он сдался, и прибывший вскоре на Лейпцигерплатц фюрер невесело осведомился, что затеяла фрау Эмма на этот раз. Она выложила ему всю историю о докторе Хеермане и стала решительно настаивать, что он обладает сверхъестественной силой восприятия. Постепенно Гитлер, который, судя по всему, сам обладал способностью ясновидения и практиковал магию, а за ним и Геринг дали себя убедить.
Дальше, как это описывает Эмма Геринг, произошло следующее. Из рейхсканцелярии был доставлен оригинальный документ и положен на стол. После этого они, один за другим, стали прикладывать руки к центру каждой страницы — пухлую розовую ладошку Эммы, бледные нервные пальцы Гитлера и толстую пятерню Геринга — и читать то, что оказывалось прикрытым.
Эмма едва сдержала в себе торжественный вопль, когда ей удалось доказать, что остается видно не так много — только малопонятные фрагменты фраз и схем. Геринг выглядел все же недоверчивым, Гитлер — обнадеженным.
Затем они взяли пачку бумаги — точно такой же и такого же размера, как у пропавших документов, — и спустились в котельную. Там пачка была брошена в огонь, вынута и то, что от нее осталось, изучено.
— Вы видите! — воскликнула Эмма. — Все верно, доктор Хеерман сказал правду. Они никак не смогли бы узнать, что в документах.
На какое-то время они этим утешились. Казалось, все сложилось хорошо. Бумаги как будто сгорели и не годились для чтения. Благодаря доктору Хеерману они могли успокоиться: противник не получил планы.
Немного обнадежившись, Гитлер и Геринг опять задумались и нахмурились: на карту было поставлено слишком многое.
— Я думаю, — произнес Геринг, — что нам все же лучше переменить планы.
— А когда курьер вернется, — добавил Гитлер, — расстрелять его.
Эмма ударилась в слезы. Она продолжала до самого конца верить, что ее провидец был прав и все произошло «точно так, как это видел доктор Хеерман». 17 января 1940 года министр иностранных дел Бельгии информировал германского посла, что в результате вынужденной посадки немецкого самолета 10 января к ним попал «документ исключительной важности, содержащий ясные доказательства намерения осуществить агрессию… не просто оперативные планы, а готовый, детально разработанный приказ о наступлении, в котором только отсутствовала дата». Немцы предполагали, что данное заявление может быть просто блефом, а сами бельгийцы не предприняли никаких мер и не разрешили войскам союзников вступить на свою территорию, продолжая блюсти нейтралитет и выжидать. Курьер — майор Райнбергер — перед своей отправкой в Германию совершил самоубийство.
Между тем германское наступление на западе было опять отложено. Но нацисты не теряли времени даром и в апреле и мае осуществили захват Дании и Норвегии. Решающую роль в успехе этой кампании сыграли люфтваффе.
Геринг — коллекционер
Было начало 1941 года, и война уже давно не вызывала никаких тягот у основной массы немецкого народа. На самом деле в это время немцам жилось лучше, чем когда-либо, начиная с 1914 года — конечно, тем, кто поддерживал национал-социалистов. Значительная часть евреев эмигрировала, оставшиеся были совершенно исключены из экономической жизни, подвергались гонениям и депортациям, почти все немногие уцелевшие противники режима были арестованы. Немцы стали сродни древним римлянам, безбедно жившим за счет завоеванных провинций, превратившись, по сути, в рабовладельцев Европы с поляками, французами, бельгийцами и голландцами, свезенными на их предприятия на принудительные рабо