Пауза. После получения сообщения о том, что президент Миклас отказался встречаться с эмиссарами нацистов, Геринг снова звонит.
Геринг: Соедините меня с Зейсом.
(Зейс-Инкварту): Итак, запомни следующее: немедленно отправляйся с генералом Муффом[228] к президенту и скажи ему, что, если известные тебе условия не будут немедленно приняты, войска, которые уже стоят на границе или неподалеку, получат приказ сегодня же ночью начать продвижение по всему фронту, и Австрия перестанет существовать… Немедленно сообщи нам о реакции Микласа. Скажи ему, что шутки кончились… Вторжение будет остановлено и войска останутся на границе только в том случае, если мы здесь получим информацию о том, что Миклас назначил тебя федеральным канцлером… Потом обратись с призывом к национал-социалистам страны. Они теперь должны быть на улицах. И помни: я должен получить доклад не позднее 19 часов 39 минут… Если Миклас не может это понять целых четыре часа, мы заставим его понять за четыре минуты.
Зейс-Инкварт: Договорились.
18 часов 45 минут
Геринг: Ну, как все прошло?
Зейс-Инкварт: Да, гм… Президент стоит на своем. […]
Геринг: Надо все делать быстро… В противном случае тебе придется захватить власть. […]
20 часов 03 минуты
Зейс-Инкварт: Доктор Шушниг только что сообщил по радио, что правительство рейха выдвинуло ультиматум.
Геринг: Я слышал его выступление.
Зейс-Инкварт: А правительство самораспустилось…
Оно ждет прибытия войск.
Геринг: Ты его сместил?
Зейс-Инкварт: Нет, его никто не смещал, правительство само решило уйти, чтобы события развивались сами собой.
Геринг: И тебя канцлером так и не назначили? Он отказался это делать?
Зейс-Инкварт: Отказался, как и раньше. Они ждут вторжения и полагают, что, если оно состоится, исполнительная власть будет передана другим…
Геринг: Ладно, сейчас отдам приказ о вторжении, а ты постарайся захватить власть. Сообщи руководителям, что любой, кто окажет сопротивление или организует сопротивление, незамедлительно предстанет перед судом военного трибунала – трибунала сил вторжения. Это ясно?
Зейс-Инкварт: Да. Геринг: Включая первых лиц государства. Никакой разницы не будет.
Зейс-Инкварт: Да, они уже отдали приказ не оказывать сопротивления.
Геринг: Но это ничего не меняет. Президент тебя не назначил, и это тоже можно рассматривать как сопротивление. […]
В этот момент канцлер Шушниг объявил по радио о своей отставке и попрощался с австрийским народом, сказав: «Мы уступили силе… Да хранит Господь Австрию!» Геринг снова снял трубку телефона.
Геринг (генералу Муффу): Передайте Зейс-Инкварту: мы понимаем так, что он не подал в отставку, хотя правительство подало. Поэтому он должен продолжать исполнение служебных обязанностей и принять необходимые меры от имени правительства. Теперь начинается вторжение, и мы заявим, что все те, кто окажет сопротивление, понесут за это ответственность… Надо постараться избежать хаоса.
Муфф: Зейс это сделает. Он уже выступает с речью.
Геринг: […] Хорошо бы и Миклас подал в отставку.
Муфф: Да, но он не хочет этого делать… Я пятнадцать минут внушал ему это. Он заявил, что ни в коем случае не поддастся нажиму.
Геринг: О, он не хочет уступать силе… Что это значит? Он хочет, чтобы его вышвырнули вон?
Муфф: Да, он не желает никуда уходить.
Геринг: Конечно, человека с четырнадцатью детьми трудно заставить перемещаться! Ладно, скажите Зейсу, чтобы он взял бразды правления в свои руки.
Зейс-Инкварт по радио призвал население соблюдать спокойствие и не оказывать сопротивления немецким войскам.
20 часов 48 минут
Кепплер: Правительство приказало армии не оказывать сопротивления.
Геринг: Мне на это начхать.
Кепплер: Позвольте спросить, не желает ли кто-нибудь из высокопоставленных лиц в Берлине добавить несколько слов в обращение к австрийскому народу?
Геринг: Гм… Не знаю. Слушайте, самое главное, чтобы Зейс взял в свои руки бразды правления, чтобы он заполнил собой эфир…
Кепплер: Теперь правительство – это мы…
Геринг: Да, точно, теперь вы правительство. Слушайте внимательно: Зейс-Инкварт должен послать телеграмму такого содержания: «Временное австрийское правительство, видя свой долг в установлении спокойствия и порядка в стране, настоятельно просит поддержки германского правительства, чтобы избежать кровопролития. Мы просим германское правительство как можно скорее прислать в Австрию немецкие войска».
Кепплер: На улицах маршируют бойцы СА и СС, но в городе все спокойно.
Геринг: […] Зейс-Инкварт должен взять власть… и назначить нескольких человек, тех, кого мы ему рекомендуем. То, что может сказать на этот счет президент, не имеет никакого значения… Наши войска сегодня перейдут границу.
Кепплер: Да. Геринг: Он может и не посылать нам телеграмму, вы просто покажите ему то, что вы записали, и пусть он скажет: «Я согласен!» Вы поняли?
Кепплер: Да. Геринг: Сделайте это побыстрее и позвоните мне или фюреру. Ну, все, действуйте! Хайль Гитлер!
С чувством выполненного долга Геринг около 21 часа отправился в рейсхканцелярию. Там царило крайнее напряжение, которое внезапно спало после получения в начале одиннадцатого вечера телеграммы из Рима, в которой говорилось, что Муссолини понимает и одобряет инициативу Германии. Гитлер явно обрадовался и несколько раз повторил: «Я всегда знал, что могу рассчитывать на Муссолини!» Потом он отправил итальянскому диктатору ответную телеграмму: «Дуче, я никогда не забуду о том, что вы для меня сделали!» Но для Геринга, охваченного огненной жаждой деятельности и постоянно занятого представительскими функциями, ночь еще не закончилась: он пригласил в «Дом авиаторов» тысячу гостей – включая дипломатический корпус в полном составе – на прием и последующий балет. Премьер-министра ждали там очень долго; когда появился чуть позже 22 часов 30 минут, он явно наслаждался «наэлектризованной атмосферой», царившей в зале. Гости ничего не знали о событиях в Вене. Но в полночь посыльный принес Герингу записку, которая закрепила его триумф: испытывая угрозы Берлина, перед лицом яростных выступлений австрийских нацистов и вследствие отставки канцлера Шушнига, президент Миклас сдался и назначил Зейс-Инкварта федеральным канцлером. На рассвете немецкие танки перешли границу: судьба Австрии была решена…
Днем 12 марта 1938 года, когда немецкие войска вошли в Вену, Гитлер задержался в Линце, где навестил могилу матери. На всех дорогах Нижней Австрии его приветствовали восторженные толпы местного населения. На следующий день после триумфального въезда в Вену фюрер объявил, что Австрия станет провинцией «великого немецкого рейха»[229]. Франция и Великобритания ограничились скромными заявлениями протеста, а большая часть населения Австрии превозносила фюрера до небес[230]. Мало кому было известно, какую роль сыграл Геринг в бескровном захвате соседней страны, но Гитлер знал, чем он обязан своему верному паладину. И той весной 1938 года шансы маршала занять пост рейхсканцлера необычайно выросли. К тому же Геринг как уполномоченный по выполнению четырехлетнего плана стал полноправным хозяином австрийской экономики. Это следовало из его заявления, которое он сделал во время поездки в Австрию в конце марта: «Здесь будут построены электростанции, новая автодорога, военные заводы, новые фабрики, порты и осуществлены социальные преобразования. Безработица будет полностью ликвидирована». Свобода тоже… Разумеется, все рудники, металлургические предприятия и заводы по производству вооружений очень скоро поглотил концерн «Рейхсверке Герман Геринг».
Маршал-победитель не мог покинуть Австрию, не заехав в Маутерндорф, где все его помнили, особенно баронесса Лили. Но проживавшая в одиночестве в своем замке вдова доктора Эпенштейна не испытывала удовольствия от прихода немецких войск: она опасалась нацистов и беспокоилась за своего протеже, Альберта Геринга. Дело было в том, что сводный брат Германа Геринга, руководивший киностудией в Вене, вполне мог заинтересовать гестапо, так как имел еврейские корни и нелестно высказывался о Гитлере. Герман Геринг пообещал защитить Альберта, но баронесса не успокоилась и спросила: «Войны ведь не будет, не так ли? Мне кажется, что я этого не вынесу». Геринг ее успокоил: разумеется, войны не будет…
Для Чехословакии присоединение Австрии к Германии оказалось настоящей катастрофой: теперь она на западе, на севере и на юге граничила с территорией Третьего рейха. Занимая ключевое положение в созданной Францией системе союзов, Чехословакия с точки зрения стратегической и экономической была чрезвычайно уязвима. К тому же на западной ее границе 2,7 миллиона судетских немцев яростно требовали автономии. Берлин поддерживал их в этом тем более активно, что мощно укрепленная Судетская область была единственным бастионом Чехословакии, способным противостоять нападению немцев. Хотя вечером 11 марта в «Доме авиаторов» Геринг заверил чешского посла Мастны в том, что аншлюс был «чисто семейным делом» и что Чехословакии опасаться абсолютно нечего. Но в конечном счете Герман Геринг всего лишь выражал идеи своего хозяина – а кто мог поверить Адольфу Гитлеру?
Действительно, уже 18 марта фюрер произнес в рейхстаге длинную речь, в ходе которой заявил: «Германия не может оставаться безучастной к судьбе 10 миллионов немцев, которые живут в двух соседних странах… Германское правительство будет добиваться объединения всего немецкого народа». Поскольку в Австрии проживали 6,5 миллиона немцев, всем стало понятно, что теперь под прицелом нацистов оказалась другая «соседняя страна» – Чехословакия. С того дня пропагандистский аппарат тоталитарного режима начал работать на полную мощь: лидер нацистов в Чехословакии Конрад Генлейн выступил с требованием предоставления полной а