Итак, Гитлер продолжал оставаться до странности нерешительным, но с того дня начал отдавать распоряжения, которые противоречили его же словам. Геринг вскоре получил приказ во взаимодействии с морским флотом препятствовать торговому судоходству по Ла-Маншу и уничтожать авиацию Британии, но люфтваффе было запрещено совершать налеты на ее территорию. Адмиралу Рёдеру Гитлер поручил собирать данные и готовить планы операции по высадке в Англии, но пока он «не должен был предпринимать никаких конкретных подготовительных шагов». Дело было в том, что фюрер, как всегда, недооценивал противника, о чем и сказал главнокомандующему сухопутными войсками фон Браухичу: «Англия настолько слаба, что широкомасштабные действия после бомбардировки ее территории не потребуются. Армии останется лишь занять эту страну». А Геринг тогда сделал вывод: «Гитлер хочет изобразить подготовку к вторжению в Великобританию, это гигантский блеф, призванный вынудить британцев сдаться». Генералу Отто Хоффману фон Вальдау, начальнику Оперативного управления люфтваффе, маршал сказал 22 июня, что «с военной точки зрения ничего не произойдет до речи [фюрера] в рейхстаге, которая будет произнесена через две-три недели». Таким образом, что-то начало проясняться – по крайней мере для Геринга. Гитлер хотел запугать британцев налетами и бомбардировками, ограниченными районом Ла-Манша и побережьем, а затем сделать Лондону великодушное предложение в своей речи, которую намеревался произнести в Берлине 19 июля. Значит, он хотел проводить политику кнута и пряника, которая непременно вынудила бы Черчилля капитулировать… Либо премьера это заставил бы сделать британский народ…
Верил ли Геринг в подобный сценарий по-настоящему? Это представляется маловероятным: фельдмаршал прекрасно знал, чего можно ждать от Черчилля, да и инцидент в Мерс-эль-Кебире продемонстрировал решимость британского премьера[339]. Как бы там ни было, мы уже знаем, что когда фюрер что-то говорил, его верный маршал прекращал думать. Но думал ли сам Гитлер, что так он сможет вынудить британцев сдаться? Это явно зависело от дня и часа… Во всяком случае, 16 июля он подписал директиву № 16 «О подготовке десантной операции против Англии», которая начиналась так: «Поскольку Англия, несмотря на свое безнадежное военное положение, по-прежнему не выказывает никаких признаков готовности к мирному соглашению, я принял решение подготовиться к десантной операции против Англии и осуществить ее, если в этом возникнет необходимость». Затем в директиве указывалось, что осуществление операции, получившей кодовое название «Морской лев», должно быть проведено внезапным форсированием Ла-Манша на широком фронте от Рамсгейта до района западнее острова Уайт. Вражеская авиация должна быть деморализована и разгромлена, «чтобы она не могла оказать заметного сопротивления германской операции». Незадолго до высадки следует сковать английские военно-морские силы в Северном и Средиземном морях. Подготовку операции требовалось завершить к середине августа.
Какая обширная программа! Однако в ней нигде не говорилось, что именно надо сделать, чтобы «сковать английские военно-морские силы», а «внезапно» форсировать Ла-Манш на таком широком фронте на глазах у противника было невозможно. А уж подготовиться к такой масштабной десантной операции за один месяц можно было, лишь призвав на помощь магию[340]. Но фюрер постоянно импровизировал и всегда был склонен принимать желаемое за действительное…
Спустя три дня после этого маятник качнулся уже в другую сторону, и во время выступления в рейхстаге 19 июля Адольф Гитлер, этот обманувшийся в своем англофильстве ненасытный завоеватель, протянул Лондону оливковую ветвь на острие абордажной сабли. Он, в частности, сказал: «Мистеру Черчиллю, пожалуй, следовало бы прислушаться к моим словам, когда я предсказываю, что великая империя распадется, – империя, разрушать которую или даже причинять ущерб которой я никогда не намеревался. […] В этот час я полагаю, что моя совесть велит мне еще раз воззвать к разуму и здравому смыслу Великобритании и других стран. Я считаю для себя возможным выступить с этим призывом, ибо являюсь не побежденным врагом, который просит милости, а победителем, говорящим во имя разума. […] И я не вижу причины, почему должна продолжаться эта война». Предложение мира редко высказывалось настолько высокомерно, и сам Геринг, председательствовавший на заседании рейхстага, признал позже, что так Адольф Гитлер «лишь подлил масла в огонь». Но тогда верный паладин фюрера не обратил на это внимания, потому что в тот день он вознесся на вершину славы: Гитлер присвоил ему звание рейхсмаршала. Это звание сделало его самым старшим военачальником среди всех военных рейха[341]. При этом он получил маршальский жезл длиной 70 см из слоновой кости, отделанный платиной и золотом. И вскоре новые парадные мундиры, шитые золотом и серебром, пополнили его гардероб. Приехавший в Каринхалл спустя три дня после приема у Гитлера генералитета рейха бригадный генерал фон Рихтхофен отметил: «Геринг широко улыбался. Поздравления фюрера, его дом, его картины, его дочка – короче говоря, ему больше нечего было желать!»
Его дочка? Ей уже исполнилось два года, и она была прелестна. Его картины? Вот уже два месяца он наезжал в Париж, Брюссель и Амстердам, где конфисковывал и покупал за бесценок целыми коллекциями полотна Кранаха, Брейгеля, Рембрандта, Рубенса и Веласкеса. Его награды? Их у него было уже 118, и, даже меняя мундиры по четыре раза в день, Геринг не мог надеть их все. Тем не менее граф Чиано в конце концов вручил ему орден «Аннунциата», учрежденную шесть веков назад награду Савойского дома и Итальянского королевства, которая представляла собой знак с изображением сцены Благовещения на золотой шейной цепи. Орден вызвал у свежеиспеченного рейхсмаршала чуть ли не детский восторг. Его дом? Он вдвое увеличился в размерах! Очередные работы по расширению Каринхалла начались в январе 1939 года и летом 1940 года завершились. Главное здание в форме буквы «П», охватывавшее внутренний двор, превратилось в здание в форме буквы «Е» с двумя внутренними дворами. В расширенном здании теперь было два зала для приемов, столовая площадью 411 квадратных метров с двенадцатью колоннами из черного мрамора и стоявшим в центре столом на 70 персон. Из правого крыла столовой через «самое большое в Европе застекленное окно» размером 12 на 4 метра открывался вид на озеро Гроссдёльнер. Повсюду висели полотна Кранаха и итальянцев школы Леонардо да Винчи, как подлинные, так и поддельные. Справа и слева от столовой находились «золотой кабинет» и «серебряный кабинет» (каждый площадью 85 квадратных метров), где были выставлены полученные рейхсмаршалом подарки. Имелись еще два «зала для игр», каждый площадью 70 квадратных метров, на втором этаже располагался большой конференц-зал для совещаний с начальниками штабов, промышленниками или давними приспешниками. Была там и огромная галерея, стены которой украшали картины голландских мастеров. На первом этаже нового южного крыла, названного «библиотекой», был зал для празднеств площадью 288 квадратных метров, с которым соседствовал музыкальный салон площадью 154 квадратных метра, где стоял огромный концертный рояль; за салоном располагалась библиотека площадью 315 квадратных метров с книжными полками до потолка, с резным деревянным алтарем и с диванами, обитыми кордовской кожей и генуэзским бархатом. К библиотеке примыкал скромный «дамский салон» площадью всего 92 квадратных метра, сообщавшийся с новой «комнатой Карин»; из окон «комнаты Карин», выходивших на юго-восток, был виден мавзолей первой жены Геринга. В подвале были оборудованы бассейн площадью 66,5 квадратных метра и глубиной 2,5 метра (температура воды в нем постоянно поддерживалась на уровне 25 °C), новая сауна, массажный зал, спортивный зал с десятком снарядов для занятий фитнесом, говоря современным языком. А под библиотекой находился зал площадью 240 квадратных метров с новой миниатюрной железной дорогой, 1800 метров путей которой включали шесть тоннелей. По рельсам бегали электропоезда семнадцати типов и паровозов с дистанционным управлением, пути проходили через прекрасно воссозданные леса, горы, долины и города[342]. Нет уверенности в том, что маленькая Эдда когда-нибудь играла с этим чудом техники, поскольку оно предназначалось в основном для потехи ее отца. Но и дочка не была забыта: в парке, в 200 метрах северо-западнее главного здания, Герман Геринг построил для нее уменьшенную в десять раз точную копию замка Сан-Суси. Она имела такие размеры: длина 50 метров, ширина 7 метров, высота 3,5 метра[343]. Все комнаты и их обстановка были сделаны в соответствии с ростом ребенка.
Однако одно незначительное обстоятельство доставило огорчение счастливому рейхсмаршалу: 22 июля британцы вежливо, но твердо отклонили щедрое мирное предложение Гитлера, причем сделал это лорд Галифакс, один из столпов политики умиротворения! Стало ясно, что те, кто делал ставку на падение морального духа британцев и на то, что парламент устроит обструкцию Уинстону Черчиллю, глубоко ошиблись. И все-таки 24 июля Геринг принял у себя президента компании «Королевские голландские авиалинии» Альберта Плесмана, предложившего выступить посредником в мирных переговорах между Лондоном и Берлином. Он принял также Биргера Далеруса и попросил его предложить шведскому королю Густаву V взять на себя роль примирителя Гитлера с королем Георгом VI[344]. Но и это не помогло, и поэтому надо было как-то выпутываться. Раз уж немецкий военно-морской флот был еще довольно слабым, чтобы тягаться с Королевскими ВМС[345], а Ла-Манш служил непреодолимым препятствием для сухопутных сил, задача «принудить Англию к миру» была возложена на люфтваффе.