Как всегда, рейхсмаршал подчинился и вернулся в Берлин, чтобы как можно лучше выполнить свою задачу в соответствии с планом, с которым он был не согласен. Но и теперь Герман Геринг оказался зажат в тиски из-за противоречивых планов фюрера, слабости экономики рейха, некомпетентности многих его подчиненных и собственной беспорядочной активности. Судите сами: Гитлер был маниакально увлечен будущей кампанией против России, но при всем этом приказал перебросить целый авиационный корпус в Южную Италию, чтобы помочь Муссолини выпутаться из незавидной ситуации, в которой тот оказался, напав на Грецию[382]. Кроме того, он потребовал, чтобы Генеральный штаб подготовил подробные планы захвата Греции, который планировал осуществить весной 1941 года (операция «Марита»), – естественно, при массированной поддержке люфтваффе. Он также решил направить в Ливию для усиления итальянцев танковую дивизию генерала Роммеля – тоже, конечно, с сильной авиационной поддержкой. Требовалось также разместить многочисленные зенитные батареи в Румынии, поскольку румынские нефтяные скважины оказались в зоне досягаемости авиации британцев, занявших Крит после нападения итальянцев на Грецию[383]. К тому же, поняв уже в конце октября, что невозможно захватить Гибралтар без разрешения Франко на свободный проезд немецких войск через всю Испанию, Гитлер весь январь 1941 года продолжал изучать план нападения на британскую крепость, получивший кодовое название «Феликс»[384]. И потом, надо было продолжать воздушную войну против Великобритании, несмотря на то что это по-прежнему стоило значительных потерь техники и немалых людских потерь. А результаты продолжали оставаться весьма удручающими. И наконец, требовалось обеспечивать противовоздушную оборону индустриальных центров рейха, которые все чаще и чаще подвергались атакам Королевских ВВС…
Мы помним, что Геринг также нес ответственность за выполнение четырехлетнего плана. А план этот страдал глупыми противоречиями, разрешить которые рейхсмаршал был не в состоянии. Так, продолжались дорогостоящий выпуск синтетического бензина, использование руды с низким содержанием железа, хотя ввоз румынской нефти и русских высококачественных минералов не прекращался. Немцы уже планировали захват нефтяных месторождений Кавказа и рудников Украины, однако упорно продолжали производить искусственный каучук, который не годился для производства автомобильных шин[385], хотя натуральный каучук в больших количествах поступал из Юго-Восточной Азии. Продолжало действовать распоряжение фюрера о прекращении разработок тех новых видов вооружения, которые не могли быть завершены до конца 1941 года, хотя пора уже было подумать о том, что поступит на вооружение в 1942 году и в последующие годы… Наконец, из-за халатности генерала Удета темпы производства авиатехники практически не росли, бомбардировщик Ю-88 представлял боа́льшую опасность для немецких летчиков, чем для их противников. Истребитель Ме-109Ф с более мощным двигателем еще не покинул цеха заводов, а улучшенная версия Ме-110 вдруг была заменена совершенно новой моделью Ме-210, которую профессор Мессершмитт запустил в производство до окончания летных испытаний и которая могла поступить на вооружение люфтваффе только в 1942 году! И словно всего этого было недостаточно, Геринг начал вести отчаянную борьбу с адмиралом Рёдером за сохранение контроля над морской авиацией и с ОКХ, чтобы отстоять квоту на сырье![386] И разумеется, страна не могла жить исключительно ради самолетов, кораблей и танков. Четырехлетний план предусматривал также строительство жилья, производство товаров народного потребления, улучшение дорожной и железнодорожной сети, развитие сельского хозяйства, короче говоря, обеспечение нормальной жизни гражданского населения. Но у Геринга не было времени заниматься этим, Кёрнер не имел достаточных полномочий, а у подчиненных того и другого не было для этого средств…
И в условиях подобной неразберихи рейхсмаршал готовился к предстоящей войне против Советского Союза. В качестве главнокомандующего люфтваффе ему не оставалось ничего другого, как согласовать подготовленный ОКХ план нападения, определявший главной задачей уничтожение на земле русской авиации с последующей авиационной поддержкой прорыва танков вглубь СССР. Но как руководителю четырехлетнего плана ему также требовалось подготовиться к использованию экономического потенциала территорий, которые будут захвачены. Конечно, это означало раздел шкуры неубитого еще медведя, но ведь нет большего фанатика, чем новообращенный адепт, так что Геринг решительно опровергал сомнения тех, кто заявлял о слабости немецкой военной машины или подчеркивал неразумность постоянного поиска новых врагов. Именно так рейхсмаршал ответил 8 февраля генерал-майору Георгу Томасу[387], доложившему ему о явной нехватке ресурсов для проведения новой кампании: «На политические решения фюрера никогда не влияли экономические соображения». Примерно то же самое он высказал и Паулю Кёрнеру, вручившему ему меморандум различных служб комиссариата по выполнению четырехлетнего плана с перечнем экономических последствий войны против СССР[388]. Наконец, 26 марта 1941 года генерал-фельдмаршал Мильх сказал своему начальнику, что Соединенные Штаты рано или поздно вступят в войну, вынудив тем самым Германию воевать на три фронта. Но Геринг повторил ему доводы Гитлера: американцы втянутся в войну не раньше 1942 года, что дает рейху целый год для уничтожения большевистской угрозы. Когда же Мильх выразил сомнения в возможности разгрома СССР за один год, Геринг возразил: «Если мы нанесем достаточно сильный удар, Россия рассыплется, словно карточный домик, потому что ее народ ненавидит коммунистический режим». И добавил, что фюрер – единственный и посланный судьбой лидер, «а нам, простым смертным, остается лишь следовать за ним, полностью веря в его способности. Так мы сможем не сбиться с пути».
Несмотря на то что был горячим сторонником Гитлера, Мильх оставался холодным практиком, умевшим трезво оценивать риски. Поэтому он попросил Геринга вмешаться. «Господин рейхсмаршал, – сказал Мильх, – вам предстоит исполнить историческую роль. Вы должны помешать началу войны против России. Только вы способны убедить фюрера согласиться с вашей точкой зрения. Если вам удастся предотвратить войну на Востоке, вы окажете Германии самую большую в жизни услугу». Но Геринг сразу же заявил: «Фюрер принял решение, и никто на свете не заставит его передумать». Но Мильх все же попросил его попытаться сделать это, Геринг в сердцах сказал: «Я не допущу, чтобы высокопоставленного руководителя люфтваффе обвинили в пораженчестве». Мильху все стало ясно…
Но у рейхсмаршала были и другие задачи. Так, чтобы отвлечь всеобщее внимание и создать видимость неизбежности нападения на Британские острова, Гитлер направил его в середине марта в инспекционную поездку по побережью Ла-Манша. Верный своему долгу, этот прилежный слуга отправился в Париж и в Амстердам, что дало ему возможность погрузить в свой специальный поезд новые ящики с картинами выдающихся мастеров. Вернувшись в Германию, Геринг также проявил активность на дипломатическом поприще. С 27 марта в Берлине с визитом находился министр иностранных дел Японии Мацуока, и Геринг пригласил его в Каринхалл, чтобы в непринужденной обстановке внушить ему то, о чем тяжелым официальным языком сказали Гитлер и Риббентроп: в контексте беспощадной борьбы стран Оси против Великобритании Япония могла бы захватить Сингапур. Это позволило бы, помимо всего прочего, заставить Соединенные Штаты воздержаться от вступления в войну. Мацуоке пришелся по душе Каринхалл, тамошняя дорогая мебель, и картины, и гобелены, и скульптуры, а также электропоезда и великолепные окрестности. Но Геринг и его геополитические планы понравились японскому министру намного меньше. Во время банкета в большом зале для приемов Мацуока шепнул переводчику Паулю Шмидту, указывая на хозяина имения: «Известно ли вам, что за границей ходят слухи, что он безумен? Да, это точно, есть документы с его именем из клиники для душевнобольных». Это было правдой, и возможно, именно поэтому Мацуоку аргументы Геринга убедили не больше, чем доводы Гитлера и Риббентропа…[389]
Двадцать седьмого марта, в день прибытия в Берлин японского министра иностранных дел, фюреру доложили о событии, которое могло перечеркнуть все его планы: в Белграде генерал Симович отстранил от власти регентский совет во главе с принцем Павлом и правительство Цветковича, которое недавно подписало протокол о присоединение Югославии к Тройственному пакту. Гитлер, посчитав этот государственный переворот личным оскорблением, даже не удосужился поинтересоваться, какую политику намерено проводить новое югославское правительство во главе с Симовичем, который объявил юного короля Петра II совершеннолетним. Фюрер немедленно распорядился отложить начало операции «Марита» и начать вторжение в Югославию через Австрию и Болгарию. Он был полон решимости «раздробить это государство» и «разгромить югославскую армию». Люфтваффе должно было сыграть в этой операции главную роль – нанести бомбовые удары по Белграду и затем оказать тактическую поддержку танковым дивизиям. План проведения операции был разработан ОКХ в рекордно короткий срок – всего за неделю. Бомбардировщики 2-й и 51-й бомбардировочной эскадр, истребители 54-й эскадры и пикирующие бомбардировщики «Штука» 77-й эскадры по тревоге покинули свои базы в Нормандии, чтобы усилить 4-й воздушный флот, базировавшийся в Австрии. Нападение на Югославию и Грецию началось на рассвете 6 апреля 1941 года.
В очередной раз не имевшие реального опыта ведения войны армии дрогнули под яростным натиском немецких танков и ударами самолетов «Штука», а в это время бомбардировки Белграда самолетами Хе-110 и Ю-88 унесли более 10 000 жизней. И, как и в Польше, Норвегии, Бельгии и во Франции, решающую роль в успехе наступления сыграло люфтваффе под весьма символическим командованием Германа Геринга. Штаб рейхсмаршала разместился в прекрасном туристическом отеле на перевале Земмеринг, южнее города Винер-Нойштадт, а непосредственное руководство воздушными операциями осуществлял австрийский генерал Александер Лёр, командующий 4-м воздушным флотом. Семнадцатого и 21 апреля, спустя всего две недели после начала кампании, югославская и греческая армии капитулировали, а британский экспедиционный корпус спешно покинул Грецию. Уже к концу апреля германский рейх захватил Балканы полностью. Одновременно на другом берегу Средиземного моря африканскому корпусу под командованием генерала Роммеля удалось отбросить британские войска, пройти через всю Киренаику и захватить городок Бардия, находившийся всего в нескольких километрах от границы Египта. Именно этот момент выбрал иракский премьер-министр Рашид Али аль-Гайлани, чтобы в союзе с прогерманской националистической группировкой осуществить военный переворот, сформировать правительство «национальной обороны» и взять под контроль всю территорию страны, за исключением военных баз Великобритании; желая изгнать британцев, в начале мая Рашид Али обратился за помощью к Германии. Таким образом, казалось, что ничто не может остановить победоносное продвижение вермахта на обоих берегах Средиземного моря.