аксонии и Ганновера все остальные княжества были недостаточно велики и сильны, чтобы полагаться только на себя. А давно сложившаяся система управления и вассалитета в империи гарантировала им независимость и поддержку в случае нарушения наследственных прав, причем не только моральную. И Габсбурги в роли императоров тоже многих устраивали – они были достаточно богаты и влиятельны, чтобы обеспечивать устойчивость имперским структурам, но уже растеряли свои зарубежные владения, поэтому не были настолько могущественны, чтобы пытаться превратить полуноминальную императорскую власть в реальную.
Так что, Священная Римская империя германской нации сохранилась, императора по-прежнему избирали курфюрсты (католические, кстати, поэтому зорко следившие, чтобы на престол не попал протестант), и он формально представлял империю во внешнеполитических делах. Собирать рейхстаг он, правда, уже не мог, тот от него больше не зависел, но зато право вето у императора сохранилось, и закон, принятый рейхстагом, вступал в силу только после ратификации императором. Также у него сохранилось право помилования и вообще он оставался высшей судебной инстанцией, мог присваивать имперские титулы, назначать членов имперских судов и т. д. Но на деле обращаться в императорский суд все равно могли только князья, имперские города, аббаты имперских монастырей и имперские рыцари, всем остальным судья был их князь. Так что этот суд служил в основном для защиты князей и городов от нарушения прав друг друга.
Рейхстаг
«В рейхстаге заседали имперские сословия, обладавшие территориями: курфюрсты, князья и имперские города. Коллегия курфюрстов составляла первое сословие (курию) в рейхстаге… В Совет князей – вторую курию – входили светские и духовные князья. Здесь существовали как единоличные голоса, так и куриальные голоса графов и прелатов. Третью курию составляли магистраты свободных имперских городов… Император и имперские князья появлялись на заседаниях рейхстага достаточно редко, поэтому их интересы представляли специальные комиссары». Небольшие города экономили на представителях, ведь рейхстаг стал постоянно действующим органом, и поручали голосовать за себя другим участникам или нанимали местных юристов.
По идее, компетенция рейхстага была крайне широкой и касалась всех имперских дел. Решение, принятое всеми тремя куриями, ратифицировалось императором и становилось имперским законом. И все бы хорошо и демократично, но единогласие всех трех курий да еще и императора (который мог наложить вето) было делом очень редким, поэтому за весь XVIII век рейхстаг сумел принять только два имперских закона – «Ремесленный устав» в 1731 году и «Монетный устав» в 1737 году.
Имперские округа
Несмотря на независимость германских княжеств и городов, было в империи и собственное административное деление на десять округов:
1) Австрийский, объединявший владения Габсбургов;
2) Бургундский (Испанские Нидерланды, Лотарингия и Франш-Конте, которая до Нимвегенского мира (1678–1679) принадлежала Испании);
3) Франконский;
4) Баварский, в который вместе с курфюршеством Бавария входили архиепископство Зальцбургское, епископства Пассау и Фрайзинг;
5) Швабский;
6) Верхнерейнский;
7) Среднерейнский;
8) Нижнерейнско-Вестфальский;
9) Верхнесаксонский;
10) Нижнесаксонский.
Возглавляли их наиболее значимые князья, в обязанности которых входило собирать и возглавлять окружное войско, созывать представителей на крайстаги (местные советы), собирать имперские налоги и т. д. «Особую важность для империи имели среди них те, в которых не было доминирования каких-либо княжеств: Франконский, Швабский, Верхнерейнский, Среднерейнский и Нижнерейнско-Вестфальский. Их войска составляли ядро имперской армии. В этих округах долгое время сохранялось имперское сознание, а к концу XVIII столетия именно они олицетворяли само понятие империи».
От большинства окружных властей, конечно, не было никакого толку, князья злоупотребляли властью, имперские вооруженные силы никто содержать не хотел, а крайстаги и вовсе мало где собирались. Хотя в некоторых округах, особенно в Швабском, окружная власть все же помогла наладить какой-то порядок для защиты торговли и охраны дорог.
Население
Численность населения восстановилась до довоенного уровня только к середине XVIII века, то есть через сто лет. Что поделать, хоть таких разрушительных войн, как Тридцатилетняя, потом еще долго не было, но жизнь была тяжелая, и смертность высокая, особенно детская. Да и рождаемость упала, особенно в городах, где средний брачный возраст у женщин вырос до 25 лет.
Спасала, как обычно, иммиграция – самые дальновидные протестантские князья активно принимали «понаехавших», спасавшихся от религиозного преследования в родных странах. Правда, в середине XVIII века недостаток населения очень резко сменился его избытком, и пришлось подстегивать уже эмиграцию в пустующие земли за Дунай, в Америку и даже в Россию – именно тогда, при Екатерине II, в Нижнем Поволжье поселились десятки тысяч немцев.
А вот немецкие города восстанавливали численность медленно, к концу XVII века только габсбургская Вена сумела преодолеть рубеж в 100 тысяч человек, в Берлине и Гамбурге было чуть больше 60 тысяч, а другие города были и того меньше. И это в то время, когда Париж и Лондон уже приближались к полумиллиону жителей.
Экономика
Недостаток населения привел к сильному упадку сельского хозяйства. Несмотря на дешевизну земли и низкую стоимость аренды, найти на нее покупателей или работников было практически невозможно. И разумеется, помещики вместо того чтобы как-то стимулировать крестьян, старались изо всех сил закабалить их, чтобы те не разбежались. Особенно это проявилось в восточной части Германии, где были типовые «радости» крепостных – барщина и оброк. Сдерживало развитие крепостной зависимости в основном то, что князья использовали крестьян в качестве солдат, поэтому сами были в них заинтересованы и ограничивали произвол помещиков.
В западной части Германии помещичье землевладение было мало распространено, там традиционно сдавали землю в аренду и жили на ренту и налоги, поэтому и прав у крестьян было гораздо больше. Но в XVII веке была установлена неделимость крестьянского двора, чтобы предотвратить дробление крепких хозяйств на мелкие, неспособные кормить арендатора и платить налоги. Поэтому с ростом населения многим пришлось уходить в город на заработки.
Торговля, ремесло и зарождающаяся промышленность вышли из кризиса быстрее, чем сельское хозяйство, уже к концу XVII века. И здесь помогло то, что цеховая система еще не успела полностью отмереть – цехи помогали мастерам, давали кредиты, создавали рабочие места, пересматривали производство и отдавали предпочтение товарам, приносящим доход. Князья, в свою очередь, поддерживали их, а для наиболее насущных нужд даже создавали собственные мануфактуры.
Даже на уровне империи была поддержка – уже упомянутый «Ремесленный устав», принятый в 1731 году, сделал цехи более открытыми для новых людей, но в то же время, блюдя интересы владельцев, запретил забастовки.
Основной формой производства все больше становилась смешанная мануфактура, зарождавшаяся еще до войны, точнее, ее немецкая форма – ферлагсистема, особенно распространившаяся в производстве ткани. Ее смысл был в том, что богатые торговцы нанимали ткачей-надомников, не входящих в цеха, часто деревенских, выдавали им сырье, забирали готовую ткань, а дальнейшую обработку – покраску и набойку – уже проводили в городе, централизованно. «К концу XVIII в. продукция, произведенная в рамках этой системы, составляла 43 % общей массы продукции ремесла… Только 7 % всей продукции давали смешанные и централизованные мануфактуры, которые возродились в XVII в., но стали заметным явлением только в XVIII в. Мануфактуры возникали, как правило, при появлении новых видов ремесла (производство шелка, предметов роскоши). Характерным для них было максимальное разделение производственных операций и использование труда как квалифицированных, так и необученных рабочих, а также женщин и детей».
Внешняя торговля после потери господства на Балтике развивалась медленно, но все же старые торговые связи не пропали, и постепенно, восстановилась торговля во всех направлениях. А вот в колонии Германию не пускали, Америка была уже поделена, да и из Азии немцев быстро выдавили.
С внутренней торговлей тоже не все было гладко. Не помогало даже интенсивное строительство дорог и судоходных каналов. Раздробленность, разница в законах, многочисленные внутренние таможни, путаница в денежных системах и т. д. – все это не способствовало складыванию сильного единого рынка.
Внешняя и не совсем внешняя политика
Тридцатилетняя война достаточно напугала германских князей, поэтому правил Вестфальского мира они придерживались на редкость старательно. Вплоть до 1740 года внутренних войн на территории Священной Римской империи не было, хотя в различных внешних конфликтах княжества участвовали достаточно активно.
В 1658 году императором был избран младший сына Фердинанда III, Леопольд I (1640–1705). Избрание его сумел продавить опытный политик, архиепископ Майнца, Иоганн Филипп Шёнборн. Проблема была в том, что Леопольду не было еще и 18 лет, и все вдруг вспомнили, что у Габсбургов нет монополии на императорский трон. Франция пыталась сделать императором Людовика XIV, да и среди германских князей были желающие, в том числе и такие сильные, как баварский курфюрст. Но выбор любой из этих кандидатур мог пошатнуть сложившуюся систему равновесия, поэтому курфюрсты прислушались к гласу разума и согласились на юного Леопольда. Правда, ему пришлось согласиться на дополнительные ограничения своей власти и обязательство не поддерживать испанских Габсбургов.
Леопольд стал удачным выбором для еле живой Священной Римской империи (которой правил почти пятьдесят лет), ему даже удалось вдохнуть в нее некоторую жизнь. Он был умен, хорошо образован, умел подбирать отличные кадры, а недостаток решительности в его случае был скорее достоинством, чем недостатком. Его попытки рекатолизации в Венгрии привели там к большим проблемам, но в германских княжествах он таких глупостей не делал.