Генералитет и офицерство не могли не видеть безобразие, творившегося на фронте и в тылу. Необходимым условием войны является компетентное и централизованное руководство страной.
В 1914–1915 гг. недовольные высказывались шепотом, а в 1916 г. – во весь голос. Вот, к примеру, официальное письмо от 26 августа 1916 г. начальника Главного артиллерийского управления генерала А. А. Маниковского генерал-инспектору артиллерии при Верховном главнокомандующем (в Ставке) Е. З. Барсукову: «…ведь прав Родзянко – головы-то ведь у нас действительно нет. Ну разве мыслимо было само подобное письмо, если бы существовала хотя тень настоящей власти? Ведь вся Россия исстрадалась от того сумбура, какой идет сейчас у нас в тылу… Ведь только “видимость правительства” заседает у нас в Мариинском дворце, и всем ясно, что, как там ни называйте и какими полномочиями ни снабжайте г-на Штюрмера, все же из него никак не получить того “диктатора”, в котором так нуждается Россия и без которого ей угрожает опасность прямо смертельная. И неужели там у вас, в Ставке, этого не понимают?..»
Генерал М. В. Алексеев (фактический главнокомандующий армией) как-то обратился к царю с требованием назначить диктатора, то есть лицо, ответственное за снабжение армии и облеченное чрезвычайными полномочиями. Николай же категорически был против любых людей, облеченных властью и доверием народа. Он смертельно боялся каждого, кто мог посягнуть хоть на крупинку самодержавной власти.
Генерал-квартирмейстер М. С. Пустовойтенко открыто говорил в Ставке о царе: «Разве он понимает что-нибудь из происходящего в стране? Разве он верит хоть одному мрачному слову Михаила Васильевича (Алексеева)? Разве он не боится поэтому его ежедневных докладов, как урод боится зеркала? Мы указываем ему на полный развал армии и страны в тылу ежедневными фактами, не делая особых подчеркиваний, доказываем правоту своей позиции, а он в это время думает о том, что слышал за пять минут во дворе, и, вероятно, посылает нас ко всем чертям…»
Но если царь не хочет изменений, то их можно произвести и без него. С этим соглашалось большинство генералов. Но как заставить отречься Николая? Ведь отречение императора не предусмотрено законами Российской империи. Начинаются разговоры о различных вариантах военного переворота.
За два месяца до Февральской революции генерал-лейтенант А. М. Крымов в частном отчете депутатам Думы о положении на фронте заявил: «Настроение в армии такое, что все с радостью будут приветствовать известие о перевороте. Переворот неизбежен, и это на фронте чувствуют… Время терять нельзя…»
Одним из самых оригинальных способов было нападение на автомобиль императора с воздуха. Причем было два варианта: сбросить бомбу на автомобиль и спикировать методом «камикадзе». Авиационный вариант граничил с авантюрой, но к его пресечению царь начал готовиться еще в первые месяцы 1915 г. – ПВО Царского Села стала сильнейшей в России. Именно туда, а не на фронт оправляли первые автомобильные батареи 76-мм зенитных пушек Лендера и 40-мм зенитных автоматов Виккерса. Начальником сил ПВО («воздушной охраны») был назначен протеже Распутина – полковник Мальцев. Конечно, эти батареи не смогли бы прикрыть наши войска на огромном фронте от Либавы до Дуная, но зато их боевое применение имело огромное значение как для конструкторов зенитных орудий, так и для разработки наставлений по зенитной стрельбе. Царское Село же было удалено на расстояние около 600 км от линии фронта. Ни в 1915 г., ни в 1916 г. у немцев не было самолетов, способных нанести удар даже по целям, удаленным на 300 км. Я уж не говорю, что кайзеру не было никакого резона бомбить царицу с Вырубовой и Распутиным.
Что же это? Очередной просчет генералов? Нет. Задранные в небо стволы «Лендеров» и «Виккерсов» всегда были готовы к встрече… своих самолетов.
Более реальным, чем авиационный, был железнодорожный вариант. Группа офицеров под командованием генерала Крымова поднимает по тревоге несколько подразделений и на переходе между Царским Селом и Петроградом захватывает царский поезд, вынуждает царя согласиться на отречение от престола.
Захват поезда намечался несколько раз, но все время переносился. Последний раз операция была перенесена на 1 марта 1917 г. Почему же срывалась операция? Причины были технического и морального характера. Конвой мог оказать сопротивление, а Николай II наверняка отказался бы подписать отречение подобру-поздорову. Вероятность 99 %, что захват поезда кончится так же, как и визит гвардейских офицеров в спальню Павла I.
Тормозом к реализации переворота послужило чистоплюйство наших генералов и офицеров. Все всё понимали, все возмущались, «под пламенные тирады мы пили вино, как воду», а вот перчаток пачкать никто не захотел. Вот все скопом и угодили под колесо истории. Над военными заговорщиками с середины 1916 г. начали смеяться обыватели обеих столиц. Вот характерная юмореска из газеты «Русская воля»:
Москва. Ну-с…
Петроград. Трус… А вы-с?..
Москва. Увы-с…
Однако было бы натяжкой говорить, что генеральский заговор свелся лишь к болтовне. И не будем зря обвинять генералов в трусости. Они сделали намного больше, чем положено для высшей меры по законам военного времени. Они, повторяю, лишь не хотели пачкать перчатки.
Так, например, из Петрограда потихоньку были отправлены на фронт все гвардейские части. Точнее, не части, а их личный состав, а взамен были присланы запасные нижние чины и офицеры военного времени, в основном вчерашние студенты и гимназисты. В батальоны новобранцев были вкраплены так называемые команды выздоравливающих. Выздоравливающие рассказывали новобранцам об ураганном огне германской артиллерии, о газовых атаках, об огромных потерях. Ни те, ни другие ни под каким видом не хотели попасть на фронт.
Николай II о чем о чем, а о своей безопасности никогда не забывал, и приказал начальнику штаба, генералу В. Н. Гурко поочередно отправлять кадровые гвардейские полки с фронта в Царское Село «на отдых». Однако это высочайшее повеление срывалось по мелочам. То командиры частей попросят, чтобы их не лишали чести громить германцев, то отправят полк, а по дороге посадят в карантин – «не дай бог, в Царском какую эпидемию устроят».
В январе 1917 г. царь потребовал у Гурко срочно прислать в Царское гвардейскую кавалерийскую дивизию, а Гурко под предлогом отсутствия места для размещения кавалерии прислал в Царское Село батальон Гвардейского экипажа. Батальон был морально неустойчив, а командиром его был назначен великий князь Кирилл Владимирович.
К началу февраля 1917 г. генералы были готовы если не начать переворот, то, во всяком случае, присоединиться к нему.
Одна из великих тайн русской истории – роль масонов в Февральской революции. В первые 40 лет советской власти на эту тему было наложен жесточайший запрет.
Советский классик, академик М. К. Касвинов[149] писал: «…Ленин ничего о масонстве не говорил. Черносотенная надуманность россказней о “всемирном масонском заговоре” столь очевидна, что великий вождь рабочего класса не считал нужным вдаваться в какой-либо их “разбор” или “анализ”, оспаривать или опровергать их в каких-либо дискуссиях. Ленин, всю жизнь боровшийся против всех и всяческих козней врагов трудового народа, обличавший малейшие ухищрения буржуазии в ее политике обмана и эксплуатации трудящихся масс, не только ни разу не остановил своего внимания на масонстве – он не счел его даже достойным упоминания. В 55 томах произведений В. И. Ленина, охватывающих треть века ожесточенной борьбы за дело рабочего класса, самое слово “масонство” ни разу не употреблено».
Все просто. Нет масонов у Ленина, значит, их в природе не было. От себя добавлю, что и в энциклопедии «Великая Октябрьская социалистическая революция» о масонах нет ни слова.
Но вот грянула «перестройка». В открытой продаже появились отечественные и эмигрантские книги, где говорится об участии масонов в Февральской революции. Отрицать очевидные факты новым правителям стало очень тяжело. Тогда была выдвинута новая доктрина: да, что-то было, а что – не важно. А кто пытается в этом разобраться, тот красно-коричневый, антисемит и вообще «бяка».
Но мы все-таки будем «бяками» и попробуем хотя бы немного разобраться в масонском заговоре, используя свидетельства участников и очевидцев. Начнем с … Ленина. Да ведь он же ни разу не употреблял слова «масоны»! Ну и что. Так ведь и сами масоны своих соратников (подельщиков) масонами не называли, а выражались всегда как-нибудь иносказательно. Так вот что писал вождь: «Эта восьмидневная революция была, если позволительно так метафорически выразиться, “разыграна” точно после десятка главных и второстепенных репетиций; “актеры” знали друг друга, свои роли, свои места, свою обстановку вдоль и поперек, насквозь, до всякого сколько-нибудь значительного оттенка политических направлений и приемов действия»[150].
В конце XIX века в Париже пользовался успехом профессор, юрист Максим Максимович Ковалевский. Между 1898–1902 гг. он вступает во французскую масонскую ложу «Великий Восток». При содействии Ковалевского к 1906 г. пятнадцать русских вошли в ложу «Великий Восток». Среди них были В. А. Маклаков, В. И. Немирович-Данченко, А. В. Амфитеатров, В. О. Ключевский, изобретатель П. Н. Яблочков, князь С. Д. Урусов, дипломат И. Лорис-Меликов (племянник министра Александра III), граф Орлов-Давыдов, присяжный поверенный М. С. Маргулиес.
В 1906 г. Ковалевский прибывает в Россию к открытию I Государственной думы, куда он выбирается без особых осложнений. Через два года в Москве, Петербурге, Киеве, Нижнем Новгороде, Харькове и других городах, от Варшавы до Иркутска, было открыто не менее восемнадцати лож.
Масонские ложи в России в XX веке имели четкую политическую ориентацию. Их целью было свержение самодержавия. Масонская ложа была организацие