2 мая 1945 г. битва за Берлин, стоившая жизни 300 тыс. советских солдат и офицеров, была закончена. В тот же день вступила в силу капитуляция германских войск в Италии. Последняя весна мировой войны стала первой весной европейского мира. Продолжись боевые действия еще пару месяцев, и над крупнейшими городами Германии могли бы подняться зонтики ядерных взрывов. Державы антигитлеровской коалиции отказывались иметь дело с политическими наследниками нацизма, поэтому акт о капитуляции германской армии, подписанный 7 мая в Реймсе, а 8-го в Берлине, был скреплен подписями только военных. 23 мая был арестован адмирал Дениц, правительство которого занималось переправкой частей вермахта на запад, чтобы те смогли избежать советского плена. Наконец, 5 июня 1945 г. союзники официально объявили о переходе всей полноты власти на территории поверженной Германии в руки своих военных администраций.
Итоги второй мировой войны известны – около 70 млн погибших, из них 6,5 млн. немцев. Материальные потери по подсчетам специалистов превышали фантастическую сумму в 4 триллиона долларов. В отличие от своей предшественницы вторая мировая война велась не за новые территории и не за внешнеполитическое влияние. Речь шла о жизни и смерти европейской цивилизации, которой угрожала бесчеловечная политика нацистского режима. На сей раз окончание боевых действий означало не просто дискредитацию германского государства, но его полное уничтожение. Стрелки часов истории для немцев остановились, и вряд ли кто-то из выживших в руинах германских городов взялся бы предугадать, кто запустит их вновь.
Глава 4 Германия после Гитлера. Предыстория ФРГ
Один из самых известных биографов Гитлера Иоахим Фест приводит следующее высказывание своего героя, датированное 1938 годом: «Немецкий народ пережил войны с римлянами… Немецкий народ пережил Тридцатилетнюю войну. Немецкий народ пережил наполеоновские войны, он пережил даже мировую войну, даже революцию – он переживет и меня!». В завещании, написанном за несколько дней до самоубийства, запертый в своем подземном бункере диктатор, напротив, не оставлял немцам никакой надежды на дальнейшее существование. В мае сорок пятого казалось, что это загробное пророчество почти сбылось. Наследство «третьего рейха», просуществовавшего едва ли сотую долю из обещанной тысячи лет, измерялось только смертью и разрушением. Безвозвратные потери военнослужащих вермахта превышали 4 млн. человек, из них почти половину составляли пропавшие без вести, прежде всего на восточном фронте. Около 500 тыс. человек гражданского населения стали жертвами бомбардировок союзнической авиации и боевых действий. Еще 200 тыс. немцев в годы войны погибли в нацистских концлагерях и тюрьмах. Эти страшные цифры составляли лишь незначительную часть тех человеческих жертв, которые понесли в годы второй мировой войны народы, подвергшиеся германской агрессии.
Частью национальной трагедии был нескончаемый поток беженцев (Flüchtlinge), покидавших насиженные места в страхе перед наступавшей Красной Армией, а также вынужденных переселенцев (Vertriebene) с территорий, отошедших Советскому Союзу и Польше, а также из Судетской области Чехословакии. Из 12 млн немцев, попавших в послевоенную статистику по этим категориям, порядка 5 млн. бежали из восточных областей под давлением приближавшейся линии фронта, именно они составили львиную долю 2 млн погибших и пропавших без вести в ходе последнего в европейской истории переселения народов. Детям, женщинам и старикам пришлось расплачиваться за преступления режима, которому они оказались безразличны.
Разрушений такого масштаба, как в 1945 г., Германия не знала со времен Тридцатилетней войны. Города лежали в руинах, промышленного производства больше не существовало. Особенно чувствительной для населения была потеря железнодорожной инфраструктуры, являвшейся когда-то гордостью Германии. Грузовики и подводы на улицах заменили тачки и детские коляски. Нескончаемые потоки людей перебирались со скарбом по шатким мосткам, заменившим разбомбленные мосты через Рейн и Эльбу. Первым послевоенным летом те немцы, кому удалось пережить самое страшное, не испытывали ни радости, ни облегчения. Их жизнь определялась стремлением поскорее добыть еду, найти сносное жилье, разыскать разбросанных войной близких. Вновь возделывались огородики в палисадниках городских квартир, разбирались завалы битого кирпича на улицах, откапывались кровати, кастрюли и другой нехитрый скарб. В ежедневных заботах люди гнали от себя мысли о прошлом и будущем, чувство вины за произошедшее, страх обреченности на милость победителя.
Ответственность за будущее Германии приняли на себя державы антигитлеровской коалиции, разгромившие военную машину «третьего рейха» и объявившие вне закона его политические структуры. 23 мая было арестовано правительство адмирала Деница, 5 июня союзники объявили о переходе государственного управления в руки военных властей. Задача, стоявшая перед ними, не имела аналогов в мировой истории. До сих пор любая оккупация подразумевала собой либо выкачивание ресурсов завоеванной территории, либо предваряла ее присоединение к владениям победителя. После завершения второй мировой войны речь шла об ином. Перед участниками антигитлеровской коалиции стояла задача наказания виновных в «германской катастрофе» (Ф. Мейнеке), обеспечения гарантий от ее повторения и возвращения крупнейшего народа Центральной Европы в мировое сообщество. Слова Сталина о том, что «гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство германское – остается», тысячами транспарантов висели над поверженным Берлином.
Судьба послевоенной Германии занимала союзников по антигитлеровской коалиции еще тогда, когда вермахт продвигался к Москве и Суэцкому каналу. С позиций, еще более жестких, чем версальские, рассматривал этот вопрос план американского банкира Генри Моргентау, появившийся в конце 1941 г. В его основе лежала идея расчленения и аграризации страны, а также жесткого контроля союзников за властью в новообразованных немецких государствах. Первоначально Сталин и Черчилль поддерживали подобные идеи, считая целесообразным после войны отделить Рейнскую область и Баварию от Пруссии. Их позиция определялась соображениями классической геополитики, согласно которой результатом войн являются новые границы и репарации, определяемые по принципу «горе побежденному». То, что она облекалась в различные идеологические формулы («расширение социализма» или «восстановление демократии»), не мешало поиску компромиссов. Помня о провале системы коллективной безопасности в предвоенные годы, СССР потребовал установления «санитарного кордона» наоборот, пояса дружественных государств на своих границах, с чем его западные партнеры были вынуждены согласиться.
C приближением победы очертания германской политики держав антигитлеровской коалиции становятся все более определенными, включая в себя требование безоговорочной капитуляции, оккупацию всей страны и использование ее промышленного потенциала для возмещения ущерба пострадавшим народам. В ходе Ялтинской конференции (3-11 февраля 1945 г.) Сталин, Рузвельт и Черчилль фактически обращались к самим немцам, подчеркивая, что «нацистская Германия обречена. Германский народ, пытаясь продолжать безнадежное сопротивление, лишь делает для себя тяжелее цену своего поражения. Нашей непреклонной целью является уничтожение германского милитаризма и нацизма и создание гарантий в том, что Германия никогда больше не будет в состоянии нарушить мир всего мира».
Согласование военных операций в Ялте проходило более гладко, нежели определение деталей послевоенной политики. «Декларация об освобожденной Европе», говоря о свободе выбора форм правления, фактически подразумевала раздел континента на две сферы влияния. Сопротивление Черчилля в этом вопросе блокировалось уступками Рузвельта, стремившегося обеспечить участие СССР в войне против Японии. По настоянию Сталина была согласована передача Восточной Пруссии Советскому Союзу, а также признание его западной границы такой, как она проходила по условиям пакта с Гитлером. Жаркие споры вызвала будущая польско-германская граница, передвинутая на Запад до рек Одера и Нейсе. Черчилль, считавший, что от столь обширных приращений «у польского гуся будет несварение желудка», сумел добиться лишь принятия формулировки, согласно которой эта территория оставалась под польским управлением до подписания мирного договора. В Ялте было подтверждено разделение Германии на зоны оккупации, оперативное управление страной после уничтожения нацистского режима возлагалось на Союзнический контрольный совет (СКС), который должен был принимать решения на основе консенсуса. 1 июля 1945 г. американские войска покинули территорию, которая по условиям Ялтинской конференции переходила под советский контроль. Параллельно гарнизоны США, Великобритании и Франции вошли в Берлин, разделенный на четыре сектора с общей союзнической комендатурой.
Потсдамская конференция держав антигитлеровской коалиции (называемая в литературе также Берлинской, т.к. местом ее работы из соображений безопасности был выбран дворец Цецилиенхоф, находящийся между Берлином и Потсдамом), проходила с 17 июля по 2 августа 1945 г. и стала последней встречей «большой тройки». После окончания боевых действий в Европе изменилась и ее атмосфера, и состав участников. Умершего президента Рузвельта сменил Гарри Трумэн, проигравшего парламентские выборы Черчилля – Клемент Эттли. Настроения новой администрации США выразил американский посол в Москве Джордж Кеннан, отметивший летом 1945 г. в своем дневнике, что «идея вместе с русскими управлять Германией является безумием». В Потсдаме была подтверждена приверженность союзников сохранению единства послевоенной Германии, конкретизированы принципы обращения с ней, переведенные журналистами в формулу четырех «де» – денацификации, демилитаризации, декартелизации и демократизации. Историки указывают на важность пятого «де», укрывшегося от внимания современников – децентрализации власти, определявшейся произошедшим разделом страны на зоны оккупации. Конференция санкционировала начало работы СКС, сформированного 30 июля 1945 г. Несмотря на уязвимость Потсдамского соглашения с точки зрения юридических норм (оно являлось лишь официальным протоколом конференции), для Германии и послевоенной Европы оно стало одним из важнейших правовых актов.