Передать царившее тогда мрачное настроение теперь, когда прошло столько времени, является задачей почти непосильной. На каждые 100 пароходов, покинувших Англию, 25 обратно не вернулись; они были потоплены на пути за границу или при возвращении с ценными грузами. Из тех пароходов, которые не могли пока еще быть вооружены, три четверти подверглись уничтожению; но из числа вооруженных пароходов три четверти избежали уничтожения. Приходилось снимать орудия с пароходов в каком-либо порту вне опасной зоны и переставлять их на пароходы, шедшие в опасные районы. Американские суда начали вооружаться 12 марта. Между прочим, вооружение британских торговых судов было одним из больших достижений военного времени: к осени 1918 г. не менее чем 4139 торговых судов имели оружие для борьбы с противником.
В течение первых 18 дней февраля были получены сведения о 40 столкновениях между подводными лодками и дозорными судами; за тот же самый период было уничтожено или повреждено 121 британский пароход, 10 союзнических и 50 нейтральных. Подводные лодки, решившие превзойти все, что ими было сделано до сих пор, действовали с полным напряжением всех сил; 23 единицы флотилий Северного моря и 9 из баз Фландрии были в море под командой испытанных командиров. Уже в 270 милях к W от Фастнэта они подстерегали и уничтожали суда. Дозорные суда рыскали во все стороны; едва они успевали прибыть на место гибели судна, как подводные лодки вновь появлялись за много миль в стороне, и погоня возобновлялась снова, но с малой надеждой на успех. В апреле подводным лодкам удалось не только уничтожить намеченные 600 000 т, но и превысить эту цифру на 50 %. За 4 недели было пущено ко дну около 900 000 т гросс торговых судов всех национальностей. Вскоре должно было стать нечего топить. С математической точностью можно было предсказать, что к концу года у Англии едва останется столько тоннажа, сколько нужно, чтобы ввозить продовольствие; для перевозки же войск, для военных припасов, угля и других жизненно необходимых грузов ничего не должно было остаться. Вожди союзников стояли перед угрозой полного крушения.
Как было упомянуто выше, в ноябре главнокомандующему Гранд-Флитом адм. Джеллико было предложено принять должность первого морского лорда в Уайтхолле[87], специально для борьбы с беспощадной подводной войной, которая в то время считалась неизбежной и предстоявшей в близком будущем. Вместе с ним приехал к. – адм. Дэфф, назначенный начальником нового противолодочного отдела, созданного для управления всеми дозорными судами и тральщиками, а также воздушными силами прибрежного патруля. Морскими офицерами было внесено Адмиралтейству много предложений: от нападения на побережья Германии и набега на Зеебрюгге до интенсивных минных постановок и защиты торговли.
Под руководством к. – адм. Дэффа проблема подробнейшим образом была изучена. В числе первых принятых мер было образование «охотничьих» патрулей («hunting» patrols), состоявших из групп эскадренных миноносцев и дозорных судов, базировавшихся на Портсмут и Девонпорт. Эти новые соединения были сформированы с целью избавить конвоиров от необходимости оставлять бывшие под их защитой торговые суда для нападения на подводную лодку, находившуюся поблизости. Эти новые наступательные мероприятия были дополнены организацией воздушного патруля, а также использованием против подводных лодок – судов, снабженных гидрофонами, изобретением, в то время находившимся еще в стадии испытания. К новым мероприятиям относятся также минирование Гельголандской бухты и учреждение противолодочного патруля между Шетландскими островами и побережьем Норвегии. Было рекомендовано более широкое использование подводных лодок для преследования и истребления лодок противника, например, путем расположения подводной лодки на некоторой дистанции за кормой торгового судна для атаки и уничтожения неприятельской лодки, в то время как последняя занята избранной ею жертвой.
В числе многих принятых на вооружение технических средств были гаубицы для метания бомб или снарядов, взрывающихся в 40–60 футах под поверхностью воды; введение нового снаряда для малого 12-фунтового (76-мм) орудия; развитие береговых и судовых гидрофонных станций; введение паравана для защиты судов от мин; быстрое вооружение торговых судов; расширение службы судов-ловушек. В 1918 г. был найден и принят удачный способ оборудования пароходов сетевой защитой. За этими мерами последовало создание сбрасывателей для глубинных бомб, прибрежных моторных катеров, улучшенных и мощных мин и глубинных минных полей в Гельголандской бухте и в Дуврском проливе, факелов для использования при ночных действиях, электрических приборов для обнаружения лодок (submarine-detectors) и маскировочной окраски торговых судов (dazzle-painting). Применение конвоирования караванов было затруднено крайним недостатком эскортирующих судов.
Помешать подводным лодкам выходить из своих баз было невозможно, но делались попытки ограничить район их действий Северным морем. В Дуврском проливе такие попытки потерпели неудачу. Таким же малоуспешным было организованное в более северных широтах преследование, имевшее целью заставлять подводные лодки держаться в подводном положении, пока не разрядятся батареи и они не принуждены будут всплывать. Но большие подводные лодки могли проходить днем 80 миль в погруженном состоянии малым ходом и затем ускользать с наступлением ночи. Поэтому только большое число эскадренных миноносцев и быстроходных дозорных кораблей могло заставить их держаться под водою. Прибыв в западные воды, подводные каперы встречали лишь слабые патрули. Им стоило только нырнуть при проходе патруля, чтобы после его ухода возобновить свою разрушительную работу или перейти в другой район и таким образом отвлечь патрули в сторону от путей судов. Конвоиры придавались только особенно ценным судам; и даже в этом случае, если атакующая лодка была обнаружена конвойным эскадренным миноносцем, шансы причинить ей серьезное повреждение четырьмя глубинными бомбами – а это было все, что в то время можно было дать каждому миноносцу[88] – были невелики. Если патрули становились опасными, лодки просто уходили дальше в Атлантический океан для ловли отдельных судов. Действительная опасность грозила им только от судов-ловушек.
Нельзя дать лучшей картины трудности и сложности борьбы с подводными лодками, как описав типичную охоту, имевшую место в сентябре 1916 г.[89] 3 сентября 2 или 3 германские подводные лодки были обнаружены на западных подходах то у Уэссана, то у Лизарда и даже в Бристольском канале (который был минирован). С этого дня и до 13-го не менее 49 эскадренных миноносцев, 48 миноносцев и 468 вооруженных вспомогательных судов охраняли этот район, а 13 эскадренных миноносцев и 7 судов-ловушек активно преследовали эти 2–3 неприятельские лодки. Несмотря на всю эту лихорадочную деятельность, лодки уничтожили больше 30 британских и нейтральных торговых судов!
Вскоре после начала новой кампании первый лорд сэр Эдуард Карсон заявил, что в течение первых 18 дней произошло 40 боев с неприятельскими подводными лодками. Одна лодка была захвачена; другая была протаранена и затонула; две были атакованы патрулями и одна погибла; пятая была таранена эскадренным миноносцем; шестая также была протаранена; седьмая получила попадание в боевую рубку и считалась уничтоженной; восьмая была забросана бомбами, а девятая обнаружена гидросамолетом и забросана бомбами. Фактически были уничтожены только четыре неприятельские подводные лодки; но насколько трудно бывало установить факт гибели, хорошо иллюстрирует случай с UC-44. 15 февраля она была забросана глубинными бомбами с двух эскадренных миноносцев, в результате чего было повреждено ее электрическое освещение. Но, выпустив нефть и далее выбросив несколько стульев через кормовой торпедный аппарат, она обманула своих преследователей, решивших, что их атака увенчалась окончательным успехом. Со слишком большой готовностью считали, что нефть, бумаги и даже отдельные предметы, всплывающие на поверхность, являются верным доказательством того, что лодка погибла.
Несмотря на громадное уничтожение тоннажа, германские подводные флотилии отделались очень дешево. Только 4 подводные лодки пали жертвою патрулей или случайностей. 5 февраля UC-39 (Эрентрант) начала уничтожать суда у восточного побережья в «военном фарватере» («war channel») и в течение ближайших 3 дней потопила много судов. 8-го, когда лодка была занята уничтожением одного судна у Флэмборо Хэд, она была застигнута врасплох эскадренным миноносцем «Трэшер» (Thrasher); лодка нырнула, но слишком поздно. Взрыв глубинной бомбы причинил ей такие повреждения, что вода стала вливаться в боевую рубку и центральный пост. Внутри UC-39 команда была в панике. Эрентрант решил сдаться, и лодка, потерявшая способность управляться, всплыла на поверхность. «Трэшер» немедленно открыл по противнику огонь, убив Эрентранта в то время, как он вылезал из боевой рубки, чтобы показать, что он сдается. Поняв опасность положения, капитан парохода «Ханна Ларсен» (Hanna Larsen) (1311 т), взятый в плен на лодку после потопления его судна, вышел на палубу и стал махать белым носовым платком. Команда числом в 17 человек выстроилась на палубе и была снята, но UC-39 затонула на буксире у Итчена (Itchen), прежде чем ее успели отвести в порт. В тот же день UC-46 (Мекке) была протаранена и потоплена эскадренным миноносцем «Либерти» (Liberty) в Дуврском проливе. Вечером 23-го другой подводный минный заградитель, UC-32 (Врейер), взорвался на своих минах у Сэндерлэнда во время постановки заграждения на судовых путях. Эта лодка едва-едва избежала уничтожения 28 января во время нападения на рыбачий флот в Северном море; ее спугнуло появление вооруженного траулера, и она оставила своего главного старшину на борту одной из намеченных ею жертв.
Два дня спустя, 25 февраля, UB-30 выскочила на мель у острова Вальхерен, но была отбуксирована во Флиссинген и там интернирована – однако 3 августа голландские власти отпустили