Но при всей тяжести экономических последствий Версальского договора не столько они повлияли на дальнейшую судьбу Веймарской республики, сколько то, что в Германии возобладало чувство унижения, которое способствовало появлению настроений национализма и реваншизма. В Версале британский премьер-министр Дэвид Ллойд Джордж пророчески заявил: главная опасность заключаемого договора состоит в том, что «мы толкаем массы в объятия экстремистов».
Среди победителей имелись различные мнения относительно будущего Германии. Франция, прежде всего ее генералитет, требовала вновь раздробить Германию на множество мелких государств и поддерживала любые сепаратистские выступления. Американцы склонялись к тому, чтобы безо всяких оговорок признать демократическую Веймарскую республику. Но был избран третий путь, фактически разрушительный: по Версальскому договору Германия осталась единым государством, но беспомощным в военном отношении, экономически разоренным и политически униженным. Такое решение не отличалось дальновидностью. Для того чтобы уничтожить Германию, договор был слишком мягким; для того чтобы просто наказать ее — слишком унизительным.
С немецкой точки зрения, договор был «версальским диктатом» победителей. Большинство населения восприняло демократию как чужеземный порядок, навязанный западными странами. Роковым стало то, что борьба против Версаля означала и борьбу против демократии. Политических деятелей, которые призывали к сдержанности и компромиссу с Западом, немедленно обвиняли в позорной слабости, а то и в предательстве. Это была та почва, на которой в итоге вырос тоталитарный и агрессивный нацистский режим.
Версальский договор был первым испытанием на прочность, с которым столкнулась молодая республика. Надежда Эберта на то, что западные демократии, выразив солидарность с демократической Веймарской Германией и учитывая наступление коммунистической опасности, пойдут на условия более мягкого мира, не оправдались. Прозондировав возможность изменения условий союзниками, выслушав мнение наиболее авторитетных германских политиков и промышленников, проинформированный Гинденбургом о безнадежности военного сопротивления, Эберт пришел к выводу о необходимости подписания мирного договора и готов был взять на себя ответственность за этот шаг. Однако эти события показали и недостаточное влияние Эберта, так и не сумевшего предотвратить правительственный кризис.
На немецкий народ лег тяжкий груз репараций и унижений. В сложившейся ситуации во всем обвинялась республика и, естественно, ее президент. Так, уже в начале своего правления Эберт в силу объективных причин стал терять политических сторонников.
Эберт безуспешно пытался предотвратить отставку Шейдема-на с поста рейхсканцлера. При этом он активно стремился сохранить контакт с СДПГ, однако уже в первые месяцы его президентства выяснилось, что он больше не оказывал того влияния на социал-демократию, которым обладал в прежние времена.
С большими трудностями он столкнулся уже в 1920 г., когда часть руководителей рейхсвера предприняла попытку путча. Требуемое союзниками сокращение вооруженных сил касалось прежде всего фрейкоровцев, которые упорно сражались в Силезии против поляков, а в Латвии — против Красной армии. Теперь они не без основания считали, что презираемое ими республиканское правительство предало их, распорядившись расформировать фрейкор.
В ответ фрейкоровцы начали готовить военный переворот, руководителем которого стал крупный восточнопрусский землевладелец Вильгельм Капп, игравший в 1917 г. видную роль в аннексионистской Отечественной партии. Среди руководителей заговора были также командующий берлинским военным округом генерал Вальтер фон Лютвиц, бывший глава берлинской полиции Трауготт фон Ягов и капитан Вальдемар Пабст — организатор убийства К. Либкнехта и Р. Люксембург. Тесную связь с ними поддерживал генерал Людендорф, предпочитавший, однако, оставаться в тени. За спиной капповцев стояли также крупные рейнско-вестфальские промышленники и банкиры.
10 марта 1920 г. Лютвиц вручил Эберту ультиматум, требуя роспуска Национального собрания, перевыборов президента, отказа от сокращения армии, передачи вооружений Антанте. Требования мотивировались тем, что армия и фрейкор необходимы для борьбы против большевизма. Эберт отверг ультиматум и предложил генералу добровольно подать в отставку. Но когда через три дня правительство решилось на арест заговорщиков, то оказалось, что в его распоряжении нет сил, способных выполнить такой приказ.
Хотя командующий рейхсвером генерал Вальтер Рейнхардт стоял на стороне правительства, войска подчинялись не его приказам, но распоряжениям начальника общевойскового управления, а фактически начальника штаба рейхсвера генерала Ханса фон Секта, имевшего большой авторитет у военных. Сект открыто заявил президенту, что «солдаты в солдат стрелять не будут», а правительство должно поискать себе других защитников.
Президенту и кабинету министров не оставалось ничего другого, кроме бегства, — сначала в Дрезден, а оттуда в Штутгарт.
Сумрачным ранним утром 13 марта 1920 г. в Берлин вошла главная ударная сила путчистов — морская бригада капитана 2-го ранга Германа Эрхарда. На касках солдат красовалась свастика. Не встретив никакого сопротивления, бригада расположилась лагерем в центре столицы, у Бранденбургских ворот. Здесь Эрхарда приветствовали Капп, Лютвиц и Людендорф, вышедший в 6 часов утра «подышать свежим воздухом». Путчисты объявили о создании нового правительства во главе с Каппом, ввели осадное положение и закрыли все оппозиционные газеты.
Президент и правительство вместе с профсоюзами призвали население к защите республики и ко всеобщей забастовке. После некоторых колебаний их поддержали и коммунисты. Забастовка, в которой участвовали более 12 млн человек, парализовала всю страну. Не работали транспорт, промышленные предприятия, электростанции, коммунальные службы, закрылись все учебные заведения и большинство магазинов, перестали выходить газеты. Берлинское чиновничество тихо саботировало распоряжения руководителей путча, которые к тому же просто не знали, что делать дальше.
Когда до Каппа дошли сведения о том, что в ряде частей берлинского гарнизона назревает недовольство мятежом, глава правительства, испугавшись, бросил своих соратников на произвол судьбы и 17 марта бежал в Швецию. Генерал Лютвиц спешно выехал в Венгрию, где и скрывался в течение пяти лет. Путч потерпел полный крах.
Однако он повлек за собой одно значительное последствие: всеобщая забастовка приобрела такой размах, что пробудила у коммунистов надежду на новый революционный подъем. Созданная в Руре Красная армия, которая насчитывала до 80 тыс. вооруженных рабочих, разбив путчистов, взяла под свой контроль район восточнее Дюссельдорфа.
Чтобы овладеть положением, Эберт был вынужден призвать на помощь именно тех людей, которые неделей раньше отказали ему в защите. Генералу Секту, ставшему командующим армией, были даны диктаторские полномочия и поручено навести порядок. В Рур были введены участвовавшие в капповской авантюре части фрейкора. Теперь им было на ком выместить свою злобу. В начале апреля 1920 г. восстание было подавлено.
Хотя путч Каппа — Лютвица разбился о генеральную забастовку и сопротивление чиновников, для Эберта он означал крупную потерю его престижа. Конституция Веймарской республики 1919 г. предоставляла президенту широкие полномочия в военной сфере, но, как показал путч, они оставались лишь на бумаге. Военные отказались защитить президента и правительство своей страны, рейхсвер представлял собой еще одну власть в государстве.
После путча Эберт сильнее, чем прежде, ощущал свою ответственность как главнокомандующий вооруженными силами и стремился принимать активное участие в кадровых вопросах, стараясь расширить контакты с руководством армии и флота. Однако целенаправленного реформирования рейхсвера в период его правления не произошло. Вероятно, президент понимал трудности, которые были связаны с организацией армии на совершенно иных основах, и одновременно был убежден, что в тот переходный период Германия не могла обойтись без боеспособной армии, каковой был рейхсвер. Если Веймарская республика могла выжить только при условии сотрудничества социал-демократов и буржуазии, то военная политика президента была следствием этого положения.
После выборов 6 июня 1920 г. веймарская коалиция никогда больше не обладала большинством в парламенте. Хотя Эберт активно выступал за создание большой коалиции из СДПГ, Центра, немецкой Демократической партии (НДП) и немецкой Народной партии (ННП), его партия отказалась принять участие в правительстве. В этих условиях Эберту не оставалось ничего иного, как создать правительство меньшинства из представителей Центра, НДП и ННП во главе с деятелем Центра Константином Ференбахом. Оно открыло собой череду кабинетов, которые были созданы без участия СДПГ, но без ее поддержки не могли существовать.
Сохранение единства Германии и нации и предотвращение попыток утверждения суверенитета земель были целью Эберта с момента создания Веймарской конституции и оставались таковой в течение всего периода его правления. Для достижения этой цели он готов был использовать любые допускавшиеся рамками конституции средства. Он много ездил по стране, пытаясь укрепить республиканское самосознание граждан и устранить потенциальные конфликты между государством и землями.
Но силы реакции становились все активнее. К правому террору присоединились мятежи левых в Руре, Баварии, Гамбурге. Путчи и террор стали почти обыденными явлениями в Германии. 24 октября 1922 г. рейхстаг продлил полномочия президента
Эберта еще на три года. В условиях нестабильной политической ситуации парламент отказался от предусмотренных конституцией всенародных выборов президента.
И все же Эберт сохранил единство страны и не дал Германии рухнуть в пучину анархии и террора. Он сумел вместе с Густавом Штреземаном положить конец разрушающему экономическую жизнь страны пассивному сопротивлению оккупации Францией Рура. Наконец, он добился окончательной стабилизации валюты в конце 1923 г. и начавшейся затем медленной стабилизации республики.