Новая Германская империя представляла странную смесь из элементов конституционного государства и пережитков эпохи монархического абсолютизма. Империя имела рейхстаг, или имперский парламент, сформированный на основе всеобщего избирательного права, и канцлера вместе с горсткой государственных секретарей. Примечательно, что среди последних не было военного министра, но, как мы уже знаем, Бисмарк хотел возложить ответственность за решение военных вопросов на прусскую армию. В результате прусский Генеральный штаб стал высшей военной властью. Баварский Генеральный штаб был сохранен, но стал просто тенью, второстепенной властью. Зачастую государства империи направляли офицеров на службу в прусский Генеральный штаб. План создания федерального командного министерства так и остался на уровне обсуждения. Вообще говоря, возведение империи подгонялось под личную политику Бисмарка.
Теперь Германская империя обладала лучшей в мире армией, а Генеральный штаб служил образцом для других государств. Кроме того, один из величайших государственных деятелей своего времени решал вопросы, связанные с внешней политикой. Однако не все было так уж благополучно. Как нельзя собрать ягоды с чертополоха, писала в то время кронпринцесса своей матери, королеве Виктории, так нельзя ожидать от Бисмарка того, чего страстно желает Германия, а именно мира между различными классами общества и разными народами, религиями и партиями, дружеских отношений с соседями, свободы и справедливости. Возможно, принцесса была пристрастной, но нельзя отмахнуться от ее слов.
Отец принцессы, принц-консорт, когда-то мечтал о действительно свободной Германской империи. Еще живо было то поколение, которое являлось свидетелем больших социальных конфликтов. В нем был источник либерализма благородного кронпринца, а последовавший за войной экономический подъем, казалось, усилил его надежды. Однако приток новых денежных средств вызвал новые проблемы. Германия, как государство, поздно появилась на европейской сцене. По этой причине она боялась оказаться в отстающих. Вполне естественно, она испытывала чувство неудовлетворенности, которое выражалось в настойчивом отстаивании своих прав, принимавшем довольно грубые формы. Теперь высокомерный, презрительный тон, который так ненавидел Ницше, стал отличительным признаком типичного германского офицера. Сюда вписывалась и грубая демонстрация богатства со стороны новых деловых и промышленных магнатов. Дворец железнодорожного короля Страусберга в Берлине затмил старые дворцы землевладельцев. Мир Мольтке медленно приходил в упадок.
В 1874 году Генрих фон Трейчке получил кафедру истории в Берлинском университете. Трейчке был сыном саксонского генерала чешского происхождения. Он начал карьеру как либерал, но впоследствии стал типичным представителем нового «национал-либерализма» и в конечном счете полностью избавился от либеральных настроений. Он был сторонником «Великой Пруссии» и родоначальником школы тех беснующихся милитаристских литераторов, которые добились, что для большинства европейцев Пруссия стала олицетворением не столько жестокости, сколько претенциозности и дурных манер. Только усталые, скучные и нежизнеспособные поколения, объявил Трейчке, мечтали о прочном мире; война – «превосходное лекарство для человеческой расы», из которой человечество в результате извлечет огромную выгоду.
В этой «духовной» атмосфере Генеральный штаб приобрел над умами почти мистическую власть. Благодаря победам в 1866-м и 1870 годах он заслужил звание непобедимого, а крайняя сдержанность, которая проявлялась в отношении всех текущих вопросов, заставляла испытывать к нему глубокое почтение и страх. Так родилась легенда, что некая темная сила сплетает нити народных судеб согласно собственному страшному образцу.
Тем временем Генеральный штаб занимался прозаическими делами. Именно в это время напротив рейхстага выстроили здание из красного кирпича, в котором расположился Генеральный штаб. Неуклонно росла численность персонала. В 1857 году штат Мольтке состоял из шестидесяти четырех офицеров. В 1871 году штаб насчитывал сто тридцать пять сотрудников. Когда в 1888 году Мольтке ушел в отставку, в штабе было уже двести тридцать девять сотрудников, из которых сто девяносто семь относились к прусской армии, двадцать пять к баварскому Генеральному штабу, десять к саксонскому и семь к вюртембергскому. В 1872 году одну треть офицеров Генерального штаба составляли нетитулованные лица. Был даже один еврей.
Этот период отмечен дальнейшими организационными изменениями. Военная академия, основной центр подготовки офицерского корпуса, перешла в распоряжение Генерального штаба, тем самым значительно расширив его влияние. Железнодорожный отдел вошел во второй, «германский», департамент, который теперь отвечал за планы развертывания и оперативные планы. Сформированный для решения всех персональных вопросов центральный департамент подчинялся непосредственно начальнику штаба.
Признание Генерального штаба повлекло за собой наплыв слушателей в Военную академию. Кандидаты подвергались строгому отбору. По окончании выпускных экзаменов офицеры проходили двухлетнюю стажировку в штабе. Кульминационным моментом в процессе обучения являлись ежегодные практические занятия, проходившие под личным контролем Мольтке.
В 1871 году вышла статья Мольтке о стратегии, своего рода наследство, оставленное немцам. По сути, секрет его методы заключался в том, что не было никакого секрета. Во время войны все решают воля и энергия командира. Зачастую невозможно полностью предсказать различные ситуации. Стратегия – это не что иное, как система произвольных приемов, ценность которых определяется способностью достигнуть с их помощью поставленной цели.
Мольтке серьезно относился к историческим исследованиям. Использование архивных материалов и оперативных данных позволяло ознакомить офицеров прусской армии с новыми направлениями в стратегии и тактике, с новыми принципами современной войны. Настаивая на полной исторической достоверности изложенного материала, Мольтке не забывал о чувстве патриотизма и уважительном отношении к традициям. При составлении официальной истории войны он руководствовался принципом «Правда, только правда, но не вся правда». В этом, в конце концов, не было ничего страшного. А вот система подготовки имела более серьезные погрешности. Знаменитый принцип Мольтке «Быть больше, чем кажешься» как нельзя лучше отражает его понимание образа штабного офицера. «Многого добиваться, но оставаться в тени», – говорил Шлифен. В результате сложился идеальный образ военного специалиста, который, несмотря на высокие моральные устои, был беспомощен и неуверен во всем, что не касалось сферы его профессиональной деятельности.
Между тем Генеральный штаб пользовался все большим уважением. Офицеры из Греции, Румынии и Турции приехали в Берлин для изучения методов работы прусского Генерального штаба. В 1871 году генерал Мирибель организовал на основе прусской модели собственный Генеральный штаб, который состоял из четырех отделов, один из которых в основном занимался изучением германской армии. В 1882 году в Турцию отправилась военная миссия под руководством генерала фон Кехлера, а на следующий год Абдул-Гамид II пригласил в Константинополь фон дер Гольца на должность инспектора военных училищ. В скором времени Гольц возглавил комиссию по реорганизации турецкой армии. По прусской модели были организованы Генеральные штабы в Италии и Японии. В 1884 году генерал Меккель был приглашен инструктором в японскую армию.
Вскоре последовали другие назначения. В 90-х годах в Китай в качестве военного советника отправился подполковник фон Фалькенхайн. Капитан Корнер уехал в Чили, где получил генеральский чин и возглавил чилийский Генеральный штаб. Сын фон дер Гольца, тоже офицер Генерального штаба, служил инструктором в высшей военной школе в Буэнос-Айресе.
В 1833 году начальник Генерального штаба получил право прямого доступа (Immediatvortrag) к главнокомандующему, даже в мирное время. Логика событий заставила пойти на этот шаг, которого добивались в течение полувека. В 1872 году Франция ввела всеобщую воинскую повинность, и Мирибель стал создателем французской резервной армии. Россия тоже ввела всеобщую воинскую повинность. Генерал Драгомиров, один из главных военных теоретиков своего времени, участвовал в кампании 1866 года как военный представитель русского царя. Воспользовавшись прусской моделью, в Главном штабе России сформировали железнодорожный отдел.
А над Германией тем временем нависла прежняя опасность. Бисмарк отчетливо понимал, что Франция лелеяла мечту о мести. Но опасность крылась в другом месте. Недавней победой Бисмарк был в значительной степени обязан нейтралитету двух держав, и он сильно сомневался, что они будут и впредь сохранять столь необходимый Германии нейтралитет. Скажем без преувеличений, что эти державы, Россия и Австрия, практически все время находились в состоянии конфликта. Однако Германия отчаянно нуждалась в добром отношении со стороны обоих государств.
Пока Бисмарк действовал на дипломатическом фронте, Мольтке переживал тревожный период. Поражение серьезно сказалось на Франции; она была ослаблена. Русские гарнизоны были раскиданы по западной части своей огромной империи. Значит, сделал вывод Мольтке, в том случае, если Франция и Россия заключат союз, германская армия будет вынуждена начать наступление в двух направлениях. На тот момент между Берлином и Санкт-Петербургом были нормальные отношения. Кутузов, царский военный представитель при прусском дворе, с искренним удовольствием воспринял весть о победе под Седаном. Но Россию трудно понять. Как показала встреча в Берлине, недостаточный энтузиазм, который сосед проявил в отношении российских дел, был расценен как проявление откровенной враждебности.
В 1827 году состоялась встреча императоров Германии, Австрии и России, а на следующий год была заключена русско-германская конвенция. Однако теперь Франция вновь обрела равновесие и стремилась максимально использовать свои людские ресурсы с помощью введения всеобщей воинской повинности. В свою очередь, Мольтке был вынужден максимально использовать свой человеческий потенциал. Он обратился с просьбой об увеличении резервных формирований, усилении полевой артиллерии, создании абсолютно автономных подразделений связи и увеличении железнодорожных подразделений. К сожалению, Бисмарк, желая оградить армию от изменчивых настроений рейхстага, взял за правило пересматривать ассигнования один раз в пять, а затем в семь лет. В результате германской армии было очень трудно угнаться за изменениями, происходящими в армиях соседей.