тор ответил: «О, я полагаю, мы справимся. Удачных поисков!»
Вальдерзе и Эленбург вбивали императору в голову мысль, что в данный момент самым подходящим преемником Бисмарка может быть только генерал. Говорили они одно, но цели у них были разные. В результате преемником Бисмарка стал Каприви, пехотный генерал, служивший в 60-х годах под началом Мольтке в Генеральном штабе. Он был действительно хорошим офицером, и Бисмарк сожалел, что такой хороший офицер должен идти в политику. Каприви отказался от политики, проводимой Бисмарком, заявив, что не владеет подобным искусством жонглирования. Какая ерунда! Он просто ничего не понимал в дипломатии.
Последствия допущенной ошибки не замедлили сказаться. В 1890 году заместитель начальника французского Генерального штаба генерал Буадефре присутствовал на маневрах русских. В 1891 году на свет появилось франко-русское соглашение. Частично оно было направлено против Англии, чьи колониальные захваты в Африке и на Ближнем Востоке вызывали определенное беспокойство, но в основном против Германии. Какое-то время Вальдерзе одобрял мобилизацию Англии против России, но теперь Голыитейн направлял политику министерства иностранных дел и не хотел поддерживать крепкие отношения с этой страной. Навязчивая идея, что Англия может использовать Германию в качестве континентального меча против России, преследовала его до конца жизни. В результате Россия стала союзником Англии, тем самым признав явную несостоятельность тезиса Голыитейна: лев и медведь непримиримые враги и всегда будут находиться в оппозиции друг к другу. Таким образом, не возникло англо-германского понимания, хотя это было бы очевидным ответом на франко-русское соглашение.
Однако Вальдерзе мучили другие проблемы. Сначала он приветствовал назначение Каприви. Но скоро со всей очевидностью понял, что «Der Biedermann» (серьезный гражданин, как он назвал его в своем дневнике) следует собственной политике. Вальдерзе никак не ожидал, что новая политика серьезным образом отразится в первую очередь на нем. Каприви сделал все для того, чтобы военные атташе подчинялись гражданским дипломатическим лицам, и тем самым фактически уничтожил созданную Вальдерзе личную разведывательную службу. Что касается реформирования армии, то планы Вальдерзе так и не были реализованы. Каприви решил сократить срок службы в армии.
Осенью Верди дю Вернуа сложил с себя полномочия, и место военного министра занял генерал фон Кальтенборн. Вальдерзе стало не по себе. Флотские проблемы целиком захватили императора, и в довершение всего, во время разбора маневров Вальдерзе высказал мнение, идущее вразрез с мнением императора. Замечание Вальдерзе случайно оказалось справедливым, но ведь его высочество никогда не ошибался. Не правда ли, довольно странная ошибка для такого угодливого придворного, каким был Вальдерзе, если не сказать катастрофическая?
Вальдерзе задавался вопросом, не ошибся ли он в отношении императора. Тщеславный и лихорадочно ищущий популярности Вальдерзе не переносил этих качеств в других. Осенью 1890 года император под нажимом Каприви предпринял попытку избавиться от своего упрямого, ставшего неудобным начальника штаба. Вальдерзе было предложено место командира 13-го армейского корпуса в Штутгарте. Вальдерзе отказался. Старый Мольтке, который относился к Вальдерзе с прежней пылкостью, попытался предостеречь императора, открыто заявив, что нельзя всякий раз, когда заблагорассудится, менять начальника штаба. Но кто теперь прислушивался к мнению старого Мольтке?
Наконец-то Вальдерзе понял, что император слишком рано сел на трон. Его дни, заполненные поездками, парадами, маневрами, инспектированием и охотой, прерывались бравурными звуками произносимых им речей. Он был опьянен своей ролью и уже говорил: «Я поведу вас навстречу великолепным временам». Больше всего Вальдерзе покоробила речь императора, произнесенная во время приведения рекрутов к присяге. Император, временно помешавшийся на революции, заявил, что если он прикажет, то они должны будут стрелять в своих отцов и братьев. Как ни прискорбно, но ничего не поделаешь. Вальдерзе считал, что и речи не должно идти о неповиновении. Выступление императора задело его за живое. Он с каким-то жалким упорством продолжал преследовать идею о государственном перевороте, которую лелеял, как последнее средство в решении социальных вопросов, и успех планируемого им государственного переворота зависел от неукоснительного повиновения. Неудивительно, что речь Вильгельма произвела на Вальдерзе тягостное впечатление.
К концу 1890 года император разработал план укрепления порта Мамель, чтобы использовать его в качестве морской базы. Вальдерзе был в принципе против фортификационных сооружений. Война, которую он планировал, была войной молниеносных атак. Наступательный бой был основным достоинством прусской пехоты. Примерно в это же время Вальдерзе вновь представил на обсуждение план нападения на Россию под тем предлогом, что она стремится к разделу Турции. Но Вильгельм не хотел войны. Он питал интерес к военным играм и маневрам, с кирасирами в белых мундирах и сверкающих нагрудниках.
15 января 1891 года Вальдерзе, полный мрачных предчувствий, записал в дневнике, что его больше не приглашают на обеды к императору. На своем дне рождения император, улучив удобный момент, сообщил Вальдерзе, что хочет поручить ему командование армейским корпусом.
Это был смертный приговор. После дня рождения императора на обеде с членами большого Генерального штаба у Вальдерзе состоялся разговор с генералами Шлифеном и Оберхоффером. Затем он подошел к императору и попросил разрешения выйти в отставку. Император был в превосходном настроении. «Я всего лишь хочу, чтобы мой начальник штаба был своего рода секретарем, – сказал он, – поэтому мне нужен более молодой человек». Он предложил Вальдерзе 9-й армейский корпус в Альтоне. Это прекрасное место; оттуда он сможет следить за Бисмарком, который после отставки жил во Фридрихсру. Кроме того, недалеко был Гамбург с десятками тысяч пролетариев. Вальдерзе был жутко потрясен и продолжал настаивать на просьбе об отставке. «Он сам хочет быть начальником штаба. Господи, помоги нашей стране». Настоящий cris de coeur[13], один из немногих в дневнике Вальдерзе.
Однако император и письменно и устно продолжал отклонять просьбу об отставке. 31 января он принял Вальдерзе, и тот, воспользовавшись случаем, объяснил императору, что армия приходит в упадок. «Впервые слышу об этом!» – воскликнул пораженный император. На этот раз Вальдерзе подчинился и принял командование армейским корпусом. Шлифен сменил его на посту начальника Генерального штаба.
С уходом Вальдерзе резко улучшилась атмосфера и в самом Генеральном штабе, и в армии. Политические интриги были чужды обычному офицеру. Солдаты выполняли свой долг и повиновались приказам. Армия не простила Вальдерзе излишних политических амбиций, впоследствии по той же причине пострадал Шлейхер. Только крайние консерваторы и милитаристы, как среди военных, так и среди политиков, видели в Вальдерзе великого человека.
Он не был счастлив в Альтоне. Ходили слухи о скандалах, связанных с его именем. На офицеров Генерального штаба, майоров Заха и Либерта, бывших «газетных гусаров», было наложено дисциплинарное взыскание, а неподобающее с точки зрения офицера Генерального штаба сотрудничество с журналистами и парламентариями послужило причиной для снятия их с занимаемых должностей. Годом раньше расположения монарха лишился Стокер.
Стареющий Вальдерзе по-прежнему испытывал ностальгию по власти, но не впадал в отчаяние. Он все еще ждал знака, и время от времени казалось, люди манят его к себе. В период с 1892-го по 1894 год во Франции, Испании и Италии анархисты совершили ряд противоправных действий, завершившихся убийством президента Франции Карно. В ответ на эти события немецкий угольный магнат Фрейхер фон Штум начал кампанию по принятию энергичных контрмер. И вновь Вальдерзе решил, что пробил его час. Опять реакционеры бросали взгляды в сторону «сильного человека», находившегося в изгнании в Альтоне. Мудрый изгнанник из своего убежища Фридрихсру предостерегал соотечественников от бессмысленной политической эскапады. Но политики оставались вечными мальчиками, рассерженными романтиками, крестоносцами и прочими неисправимыми людьми.
Каприви вел ожесточенную борьбу за увеличение ассигнований на армию. В конце концов император был вынужден заявить, что, если этот «полусумасшедший рейхстаг» будет и впредь тормозить решение вопроса, он пошлет его к черту. Обстановка нагнеталась. Молодой Мольтке посоветовал Вальдерзе оставаться в тени, поскольку его величество пошлет за ним. Гаммерштейн упорно настаивал, что существует единственно возможный путь – спровоцировать рабочих и открыть стрельбу.
Вновь встал вопрос о военной диктатуре. Вальдерзе, похоже, воспринял эту ерунду достаточно серьезно. Гольштейн разволновался, забеспокоились и Эленбурги. Судя по всему, Филипп Эленбург боялся, что Франция и Россия могут воспользоваться внутренними разногласиями и задуматься относительно превентивной войны. Все действительно зашло довольно далеко. Французская пресса начала строить предположения относительно возможного распада империи, и некий капитан Молард из французского Генерального штаба издал книгу, в которой заявил о притязаниях Франции на левый берег Рейна.
26 октября 1894 года император, под давлением землевладельцев Восточной Пруссии, уволил Каприви. По мнению Стокера, наступил момент для «активных действий». Вальдерзе должен стать канцлером. Следует покончить с рейхстагом и подрывными элементами; заменить всеобщее избирательное право системой выборов с участием профессиональных и классовых представителей. Однако император не нуждался в Вальдерзе. Приход Вальдерзе означал борьбу, а император никогда не стремился к борьбе. Он хотел быть со всеми в дружеских отношениях.