Штауффенберг признавал общее лидерство Бека и Гёрделера, но не симпатизировал им политически. Он был одним из тех, кого привлекало возрождение Востока, кто считал либерализм упадочническим, а определение «западный» синонимом слова «буржуазный». Гизевиус рассказывал мне, что Штауффенберг носился с идеей рабоче-крестьянской и солдатской революции. Он надеялся, что Красная армия поддержит коммунистическую Германию, созданную на территории, граничащей с позициями русских войск. Его взгляды разделяли и другие заговорщики, в частности некоторые молодые люди из кружка Крейзау, включая братьев Хефтен и Тротта. В одних случаях это был вопрос идеологии, в других — вопрос политики. Одни пришли к заключению, что с Западом невозможно организовать ничего конструктивного. На других повлияла пропаганда Советов.
Комитет «Свободная Германия», хотя являлся всего лишь инструментом психологической войны, на многих немцев производил большое впечатление. Немцы, взятые русскими в плен на Восточном фронте, отправлялись назад в Германию, распространять коммунистические проповеди. Комитеты «Свободная Германия» стали тайно создаваться на Восточном фронте и в небольшом количестве появились даже в самой Германии. В то время как британские и американские самолеты разрушали немецкие города один за другим, а Лондон и Вашингтон твердили лишь о безоговорочной капитуляции, комитет «Свободная Германия» вещал по радио из Москвы:
«Советский союз не отождествляет немецкий народ с Гитлером… Наша новая Германия будет суверенной, независимой и свободной от контроля со стороны других наций… Наша новая Германия предаст Гитлера, его сторонников, его министров, представителей и помощников суду народа, но она не будет мстить тем, кого нацисты обманом привлекли на свою сторону, тем, кто сбился с пути, если в решающий момент они встанут на сторону народа… Наша цель — свободная Германия. Сильное демократическое государство, не имеющее ничего общего с несостоятельностью Веймарской республики. Демократия, которая остановит любые попытки снова встать на путь заговора против людей, против свобод граждан и мира в Европе… За народ и родину. Против гитлеровской войны. За немедленный мир. За спасение немецкого народа».
Русские не прекращали своей пропаганды до самого конца, и, когда в мае 1945 года они дошли до Берлина, город уже был наводнен ею, включая слова Сталина: «Гитлеры приходят и уходят, а Германия и немецкий народ остаются».
Руководящими членами комитета «Свободная Германия», являвшимися также лидерами связанной с ним Ассоциации немецких офицеров, известной как «комитет Зейдлица», стали генералы Вальтер фон Зейдлиц и Александер Эдлер фон Даниэльс. Во время «сталинградского путча» они тщетно пытались вовлечь в заговор генерала фон Паулюса. Сообщалось, что прямо накануне 20 июля Адам фон Тротт встречался с советским послом в Стокгольме мадам Коллонтай, чтобы установить связь с комитетом «Свободная Германия».
Московское радио уделило много времени и внимания участникам заговора 20 июля. 21 июля Зейдлиц произнес в эфир следующее:
«Жребий брошен. Смелые люди поднялись против Гитлера. И этим они подали сигнал к спасению Германии. Власть, которую держит в своих руках Гиммлер, может забрать у него только немецкий народ… Генералы, офицеры и солдаты! Прекратите огонь и поверните свое оружие против Гитлера. Идите толькоза теми, кто поведет вас против Гитлера. Не подведите этих мужественных людей».
Через несколько дней генерал Ганс фон Вартенберг, один из тех, кто был взят в плен в Сталинграде, добавил:
«Лидеры движения за освобождение еще живы и скрываются! Они рассчитывают на поддержку всех классов немецкого общества».
А что доносилось из Вашингтона и Лондона? Попытку убийства Гитлера проигнорировали, как не имевшую никаких последствий. Черчилль предположил, что это тот случай, когда «собака жрет собаку». А судья Фрейслер, вынося смертный приговор одному из участников заговора графу Шверин фон Шваненфельду, издевательски сказал: «Вы слышали про листовки, которые враг разбрасывал уже после вашего злосчастного покушения? В одной из них англичане написали: „Воистину, те, кто содействовал ему, кто его планировал, — все они ничего не стоят. В лучшем случае ими движет извращенная любовь к Германии!“»
И Вашингтону, и Лондону заранее сообщили обо всем, что попытаются сделать заговорщики, но иногда кажется, что те, кто определял политику в Америке и Англии, стремились максимально усложнить себе военную задачу, сплотив всех немцев в попытках сопротивляться страшному концу.
Вопреки росту «восточного» крыла, Бек, Гёрделер и другие участники, составлявшие ядро заговора, по-прежнему считали, что коммунизм не лучше национал-социализма. Однако им пришлось признать убедительность позиции вошедшего в их узкий круг Штауффенберга.
Он больше не был наблюдателем. Он требовал, чтобы ему предоставили право формировать политику заговора, поскольку именно он занимался организацией реального покушения на жизнь Гитлера. Свой выбор будущего канцлера Германии Штауффенберг остановил на социал-демократе Лёйшнере. Но Лёйшнер отказался, возможно, потому, что не хотел соперничать со своим другом Гёрделером, а возможно, потому, что не хотел возглавлять группу, дружественную Советам. После этого Штауффенберг предложил кандидатуру Юлиуса Лебера, который был хорошо известен в армейских кругах и выполнял функцию связного между армией и социал-демократической партией. Когда это предложение, как и другие требования, было отвергнуто, Штауффенберг пригрозил, что порвет с группой Бека — Гёрделера и даже начнет действовать сам по себе. Таким образом, в последнюю минуту перед покушением над самой основой взаимного доверия и единства нависла серьезная угроза. Неизменным оставался только непререкаемый авторитет Бека.
Начиная с июня 1944 года, когда стало ясно, что американские и британские войска обеспечили себе прочный плацдарм во Франции, активность Штауффенберга удвоилась. Он предложил привлечь к сотрудничеству коммунистов. Когда ему отказали из соображений безопасности, он убедил своих друзей социал-демократов вступить в контакт с коммунистическим подпольем без согласия других ключевых участников заговора.
22 июня Лебер и Рейхвейн как представители заговорщиков тайно встретились с Антоном Зефковом, Францем Якобом и третьим человеком, имя которого неизвестно, представлявшими Центральный комитет коммунистического подполья. Коммунистический ЦК, или Центральный комитет, был совсем недавно реорганизован. Зефков, некогда рабочий-металлург, действовал преимущественно в Рурском регионе и был другом Эрнста Тельмана, руководителя коммунистической партии до прихода Гитлера к власти. Когда в 1933 году Зефкова в Гамбурге схватило гестапо, тогдашний гаулейтер Рурского региона, а позднее Норвегии печально известный Тербовен отправил его в родной Эссен, где его так зверски пытали, что сама его жизнь оказалась под вопросом. Это настоящее чудо, что ему удалось пережить следующие десять лет, которые он провел в концлагере. Якоб в какой-то момент в 1943 году сумел ускользнуть и добраться до Берлина. Незадолго до этого был казнен лидер коммунистического подполья Бранденбурга. Зефков и Якоб немедленно взяли руководство на себя.
На встрече 22 июня 1944 года было внесено предложение, чтобы в состав постнацистского правительства Бека — Гёрделера вошли коммунисты. Кроме того, Зефкову, Якобу и их неизвестному товарищу были названы имена некоторых ведущих заговорщиков. Они попросили время, чтобы принять решение, и следующую встречу, на которой должен был присутствовать Штауффенберг, назначили на 4 июля.
Встреча так и не состоялась. 4 июля гестапо арестовало Рейхвейна, а на следующий день Лебера и еще несколько сотен левых, имевших связи с комитетом «Свободная Германия». Стало очевидно, что в ряды коммунистического подполья проникли агенты гестапо. Позднее Зефкова и Якоба казнили.
В узком кругу заговорщиков было объявлено перемирие между Востоком и Западом. Все сознавали, что настал момент сделать одно-единственное дело, ради которого и затевался заговор, — устранить Гитлера. И времени для этого осталось мало.
Глава 13. Берлин, 20 июля 1944 года
К 20 июля тучи над заговорщиками сгустились и их ряды поредели. Генерал Остер находился под домашним арестом. Мольтке с начала года сидел в тюрьме. За три дня до 20 июля был выдан ордер на арест Гёрделера, и ему пришлось скрываться. Лебер был арестован.
Само покушение планировалось на конец июля, но первая неудачная попытка состоялась 11-го, меньше чем через неделю после ареста Лебера. Говорили, что путч назначили так рано, поскольку Штауффенберг очень хотел вызволить Лебера, прежде чем его убьют в гестапо. В любом случае заговорщики понимали, что гестапо подбирается все ближе. Переворот превратился в гонку со временем. Кроме того, заговорщикам нужно было думать о своих семьях и о самих себе. Если бы переворот провалился, не пощадили бы ни женщин, ни детей.
11 июля из Швейцарии тайно прибыл Гизевиус с предложением, сделанным в последнюю минуту. Предлагалось, чтобы они с Гёрделером полетели к главнокомандующему Западным фронтом фельдмаршалу фон Клюге и убедили его, что ради спасения Германии он должен отказаться выполнять приказы фюрера и повернуть свои армии назад, против нацистов. Другие командующие, такие как Роммель и Штюльпнагель, последуют его примеру, и в результате начнется гражданская война между армией и нацистами. Тогда заговорщики смогли бы действовать. Но Бек не потерпел бы ничего подобного. Он не хотел никакого гражданского столкновения, если существовала возможность его избежать.
Когда фельдмаршала фон Клюге назначили главнокомандующим Западным фронтом вместо Рундштедта, казалось, что колесо Фортуны повернулось в сторону заговорщиков. В свое время они пытались привлечь к заговору Рундштедта, но он отказался, заявив, что слишком стар, чтобы быть заговорщиком. С Клюге у них появился шанс. Он то присоединялся к заговору, то выходил из него, поскольку в последний момент всегда начинал испытывать муки совести по поводу своей военной присяги. Однако теперь он неожиданно для заговорщиков по собственной инициативе прислал офицера своего штаба подполковника фон Хофакера, чтобы тот встретился с Беком. Вопреки мнению Эйзенхауэра новый главнокомандующий утверждал, что фронт в Нормандии невозможно удержать дольше двух недель. Как сказал фон Клюге, когда он получил назначение на Запад, его намеренно ввели в заблуждение относительно силы немецких войск во Франции. Рассерженный, разочарованный и убедившийся в том, что положение Германии безнадежно, фельдмаршал заявил Беку о своей готовности поддержать путч.