«Манускрипт D», который Эвола цитирует в своей работе.
В числе других влияний следует упомянуть знакомство Эволы с
представителем индийской школы алхимии Нараяной Свами Айяром
Шияли, которое состоялось в конце 1929 года. Нараяна Свами предо-
ставил ему дополнительную информацию об использовании некото-
рых химических субстанций, кои соответствуют разным алхимичес-
ким путям в соответствии с Раса-Видья. Эвола также опубликовал
его эссе под названием «Трансмутация человека и металлов» в тре-
тьем томе Introduzione alia Magia. Помимо этого, в конце двадцатых
годов Эвола активно занимался изучением даосской алхимической
традиции и выполнил перевод на итальянский язык работы Лу Куан
Юя, опубликованный намного позднее.16
Наконец, последней биографической деталью, которую хотелось
бы привести, является наиболее малоизученный и упоминаемый са-
мим Эволой лишь вскользь17 эпизод (точнее, эпизоды - их несколь-
ко), когда он инкогнито служил послушником в монастыре Шартра, монастыре кармелитов и бенедиктинском монастыре старого обряда, каковые эпизоды имели место, начиная с 1930 года.
Приведённые выше факты, которые, казалось бы, носят чисто
«исторический» характер, на самом деле могут помочь понять пози-
цию Эволы, с каковой он подошёл к написанию Герметической тра-
диции, а также определить место этой книги в европейской алхими-
ческой литературе. Как мы видим, Эвола имел возможность посмот-
реть на герметику с точки зрения последователя пифагорейской шко-
лы Артуро Регини (каковая, вероятно, наиболее соответствует «ос-
новному руслу» европейской алхимии), с точки зрения тантрика, с
точки зрения древней латинской магической школы, кою представля-
ет Братство Мириам, а также с точки зрения христианской эзотерики
13
и даосской алхимической традиции. Как показывает даже самый бег-
лый взгляд на использованную библиографию, Эвола рассматривал
алхимию в контексте других магических дисциплин; в частности, он
много ссылается на классическую работу Корнелия Агриппы DeOcculta Philisophia. Также велико число ссылок на труды христианс-
кого мистика Якоба Бёме и на классический индуистский текст царс-
кого посвящения Бхагават-Гита. Однако, существует произведение, которое, вероятно, оказало на него наибольшее влияние среди всех
остальных письменных источников - редкая работа итальянского ав-
тора Чезаре делла Ривьера Магический мир героев.1* Это, несомнен-
но, заслуживающее самого пристального внимания произведение, по
непонятным
причинам
игнорируемое
современными
исследователя-ми, представляет алхимическое делание именно в
аспекте царской инициации, причём с упором на философию
неоплатоников, что в точности отвечает духу Эволы. Другим, не
менее редким и не менее интересным автором, которого часто
цитирует Эвола - естественно, помимо традиционных алхимических
авторитетов, вроде Артефия, Василия Валентина и Фламеля,
-является другой алхимик XVII века: Джованни Брачческо, каноник
из Брешии, последователь Гебера.
Итак, если мы абстрагируемся от сложившейся в Европе, начи-
ная с периода Ренессанса, традиции (точнее, обычая) связывать алхи-
мические работы с профанной химией и её системой взглядов, а так-
же с христианской теологией и иудейской каббалой, мы сможем уви-
деть, что представленная Эволой концепция Великого Делания явля-
ется наиболее «интегральной» и близкой к подлинной герметической
традиции из всех работ современных авторов, идентичность которых
известна. Его книга уникальна в том отношении, что эксплицитно
представляет читателю верхнюю иерархическую составляющую ал-
химии, духовное Делание, как основу (согласно Традиции, основа
всегда находится вверху, а не внизу иерархической цепочки), лишь
частным случаем проявления которой является «лабораторное дела-
ние» и трансмутация химических элементов - равно как и всякое дру-
гое применение алхимических достижений на феноменальном пла-
не. «На самом деле, - пишет Эвола в автобиографии, - речь идёт об
инициатической науке, представляемой под маской химии и метал-
лургии. Субстанции, о которых идёт речь в алхимических текстах, представляют собой символы сил и принципов, действующих в чело-
веческом существе... Что же касается второстепенных аспектов, то,
14
действительно, возможно эффективно воздействовать на материю и, в конечном итоге, трансмутировать металлы, однако способом совер-
шенно отличным от современной науки и технологии, идя, так ска-
зать, «внутренним путём» и основываясь на сверхнормальных спо-
собностях, обусловленных реальным внутренним преображением
адепта - но всё-таки, в первую очередь, опираясь на Искусство».19
Понимание Эволой традиционной символики и её приложений
в области герметики является на редкость глубоким и универсаль-
ным. Интересно, что Карл Юнг был очень высокого мнения о книге
Эволы, неоднократно приводил цитаты и ссылался на неё как на «де-
тальное описание герметической философии».20 При этом необходи-
мо отметить, что, высмеивая буквальное восприятие алхимических
текстов в качестве неких «химических рецептов», Эвола был крайне
отрицательного мнения о попытках профанной психологии интерпре-
тировать древнее Искусство в своих спекулятивных терминах, что, по его убеждению, стало ещё более опасным заблуждением, чем вос-
приятие алхимии как «зачаточной» химии. Он высказывал это мне-
ние неоднократно и посвятил детальной критике избранного Юнгом
подхода несколько объёмных статей.21 Надо отдать должное его даль-
новидности и пониманию в этом отношении, поскольку, как показы-
вает время, подавляющее большинство людей, отказавшихся от лабо-
раторной (или «архимической») трактовки Великого Делания, вос-
принимают именно юнгианскую концепцию алхимии как единствен-
но возможную альтернативу - таким образом, фактически «бросаясь
из огня да в полымя», в точности как об этом сказал автор Гермети-
ческой традиции.21 Что же касается оценки работы Эволы его друзь-
ями и соратниками, она не была однозначной. Рене Генон воспринял
публикацию этой книги в свете своей трактовки герметической докт-
рины как проявления «восстания кшатриев» и перемещения во главу
угла «малых мистерий», к каковым он относил алхимический
адеп-тат. В своей пространной рецензии на Герметическую
традицию он отметил глубину проведённого Эволой исследования и
обоснованность выбранного им подхода, но подверг сомнению саму
валидность герметики как самостоятельного учения: «Теперь возникает
лишь один вопрос: составляет ли всё, понимаемое под именем
«герметика», законченную традиционную доктрину? Ответ может
быть только отрицательным, поскольку речь идёт о знании
исключительно космологического, а никак не метафизического
порядка (хотя и понимаемого в
15
своём двойственном приложении как «микрокосмическое» и
«макро-юосмическое»).23 Однако, полемика между Эволой и
Геноном, основанная на неоднозначной оценке ими двух главных
типов посвяще-ний - царского и священнического, - затянувшаяся
на десятилетия, выходит за рамки данной вводной статьи (хотя, к
этому важнейшему вопросу мы непременно вернёмся впоследствии).
Для тех же, кто смотрит на алхимию как на реальный
инициатический путь, ведущий к освобождению от обусловленности
человеческого существования, достаточно того факта, что данной
работе не было адресовано ни одного упрёка в предвзятости или
некомпетентности - ни со стороны критиков традиционного подхода
к герметическому учению, ни со стороны его сторонников, ни со
стороны представителей существующих школ практического
Делания.
Герметическая традиция стала итогом многолетних исследова-
ний и практических занятий автора, объединив в своих двух частях
-которые озаглавлены, соответственно, «Теория» и «Практика» - ин-
тегральный опыт его общения с представителями различных
иници-атических организаций, собственных экспериментов и
бездны прочитанной литературы. Как мы сказали в самом начале, с
этой работы начался период творчества Эволы, прошедший под
знаком царского посвящения и затрагивающий все основные
инициатические традиции, существующие в современном мире; при
этом алхимия, как царственный путь par excellence, стала символом
всей жизни барона Юлиуса Эволы, что нашло отражение в самом
названии его автобиографии Путь Киновари, вышедшей сорок лет
спустя.
В 1930 году Эвола опубликовал предварительные результаты сво-
ей работы в виде статьи, озаглавленной «Учение о трансмутации в
средневековой герметике»;24 она и легла в основу книги, в 1931 году
опубликованной издательством «Laterza». Это издание, в свою оче-
редь, было переработано в 1948-м, а затем заново отредактировано
Эволой для «Edizione Mediterranee» в 1971-м. На основе этой после-
дней версии Ггрметической традиции, вышедшей при жизни автора, выполнен представляемый перевод.
Следует отметить, что весьма важную помощь в публикации кни-
ги оказал Эволе Бенедетто Кроче. В архивах «Laterza» сохранилась
переписка, в которой видна важная посредническая роль этого италь-