Далее Дарий двинулся к Дунаю и шел, очевидно, широким фронтом по многим дорогам, т. к. сам он оказался на р. Артеск (совр. Арда), в земле одрисов (самая южная часть совр. Болгарии), а его войска легко овладевали приморскими городами — Салмидесом, Аполлонией и Месембрией. Персидское войско раскинулось примерно на 200 км. Маршрут Геродота определяется следующими ориентирами: Мраморное море (довольно точно измеренное самим Геродотом), окрестности Византия, город Перинф на северном берегу Пропонтиды, истоки р. Теар «в двух днях пути» от Перинфа, далее (судя по тому, что от Теара пути указаны в два конца) к морскому порту Аполлонии, до которого тоже два дня пути. Здесь прекращаются сведения Геродота о продвижении войск Дария по Фракии, и читатель сразу переносится к дельте Истра, в землю придунайских гетов, о нравах и верованиях которых Геродот говорит достаточно подробно (§§ 93–96). Кроме того, Геродот определяет в днях пути протяженность дунайских гирл, перечисляет мелкие речки между Прутом и Серетом, как бы смотря на них с востока, со стороны моря. Вполне возможно, что путь от Аполлонии до «шеи Истра» Геродот проделал на корабле и поэтому не разузнал никаких подробностей о сухопутном движении персов на пространстве от фракийских племен одрисов и кирмиан на юге до устья Истра на севере, т. е. на протяжении 350 км.
Обилие подробностей и точных сведений о дельте Дуная убеждает нас в том, что Геродот сам побывал в этих местах. Так и должно было быть, если историк писал исследование о походе 512 г. Ведь низовья Истра были важным рубежом в движении персидского войска: здесь, на гетском берегу, закончился фракийский этап похода, а на левом, северном берегу Дуная начинался тот самый скифский поход, описанию которого Геродот посвятил основную часть четвертой книги.
Если к берегам Боспора Фракийского Геродота влекло желание описать место переправы огромного семисоттысячного персидского войска из Азии в Европу, то не менее важным для него было место переправы через величайшую реку Европы. И надо отдать ему справедливость, он собрал здесь много очень важных сведений, без которых научное восстановление хода скифской кампании 512 г. было бы невозможно. Вот краткий перечень того, что в рассказах Геродота связано с низовьями Истра:
Постройка моста Мандроклом через Истр (§ 89)
Прибытие союзной персам греческой эскадры в 600 кораблей (§ 89).
Подробнейший перечень геллеспонтских, ионийских и эолийских тиранов, командовавших кораблями 11 городов (§ 138).
Предание о попытке разрушения моста после перехода персов и о мудрой речи Косса, сына Ерксандра из Митилены на о-ве Лесбосе (§ 97).
Предание об отсчете Дарием 60 дней будущего похода, на протяжении которых греческая охрана должна сторожить мост (§ 98).
Рассказ о битве со скифами в трех днях пути от Истра (§ 122).
«Агафирский логос» — рассказ о благородной отваге агафирсов, отстоявших свою землю от вторжения скифов (§ 125).
Отправка скифского отряда от Меотиды к мосту на Дунае (§ 128).
Переговоры скифов с охраной моста (§ 133).
Вторичный приезд скифов к дунайскому мосту по истечении 60 дней (§ 136).
Совещание греческих полководцев. Спор Гистиэя с Мильтиадом (§ 137).
Ложное разрушение части моста Мандрокла (§ 139).
Уход скифов от моста (§ 140).
Переправа бежавших персидских войск через Дунай во Фракию (§ 141).
Надо думать, что Геродот собрал эти детальные сведения как в греческих городах в окрестностях дельты (Истрополе, Трезме), так и у местного гетского и агафирского населения обоих берегов Истра (§§ 93–97, 119, 125). Двух-, трехмесячная история стратегического моста Мандрокла стала нам известна во всех подробностях в результате того, что Геродот потратил много усилий на сбор разнородных данных о событиях, происходивших близ устья Дуная в 512 г. Все это, взятое вместе, не оставляет сомнения в том, что на пути из Византия в Ольвию Геродот посетил низовья Дуная.
Следующий промежуточный пункт по направлению к Ольвии — устье Тиры. Геродот говорит о нем мимоходом, из чего следует косвенный вывод, что город в днестровском лимане (Тира) не играл роли в скифо-персидской войне и не заинтересовал историка, даже не упомянувшего о нем. Дарий со своим войском, очевидно, прошел значительно севернее г. Тиры, чтобы избежать трудной переправы через широкий лиман. Однако корабль Геродота, по всей вероятности, не миновал этой бухты, т. к. в книге содержится «эффект присутствия»: «На берегу реки Тиры показывают ступню Геракла в скале, похожую на след человека, но в два локтя длины» (§ 82). Передавая легенду о междоусобицах киммерийских вождей, Геродот говорит о царском некрополе: «Всех царей, перебитых друг другом, киммерийский народ похоронил у реки Тиры; могила их до сих пор еще видна…» (§ 11).
От устья Тиры за один день плавания корабль достигал Ольвии, явившейся, по выражению С. А. Жебелева, штаб-квартирой Геродота, пребывание которого в этом Торжище Борисфенитов почти ни у кого возражений не вызывало. Не повторяя того, что уже было сказано о небольших разъездах Геродота по окрестностям Ольвии (Гипполаев мыс, святилище Деметры, Гилея, устье Днепра), мы должны обратить особое внимание на углубление путешественника внутрь Скифии.
Прямым доказательством пребывания Геродота на Эксампае, в четырех днях пути от лимана к северу (около 140 км), является уже приводимый мною пример с чашею царя Арианта, которую Геродоту «показывали воочию» (§ 81).
Исходя из того, что речка Эксампай «протекает на границе скифов-пахарей и алазонов» (§ 52), мы должны признать, что любознательный историк добрался до тех земледельческих племен лесостепи, «которых живущие у р. Гипаниса эллины (именующие себя ольвиополитами) называют борисфенитами» (§ 18). Оживленные торговые связи ольвиополитов с борисфенитами, блестяще подтвержденные массовым археологическим материалом, облегчали Геродоту путешествие по хорошо наезженным путям от Ольвии до пограничных «Священных Путей» земледельческих скифов.
Судя по археологической карте[62], Геродот пришел в соприкосновение с тем южным краем Киевской группы земледельческих культур скифского типа, где находились курганы близ Турии, Журовки, Макеевки и такие крупные знаменитые городища, как Шарповское и Пастырское. Здесь смыкались бассейны Гипаниса и Борисфена (притоки Тясмина-Тисмени), здесь начиналась лесостепь с островами дубрав и граба. Это была уже не та Скифия, относительно которой Дария предупреждали: «Ты готовишься, царь, вторгнуться в такую страну, где не найдешь ни вспаханного поля, ни населенного города» (§ 97). Здесь были и мощные пограничные крепости, и вспаханные поля: их, быть может, и имел в виду Геродот, когда с восхищением писал о берегах Борисфена, «вдоль которых тянутся превосходные пахотные поля» (§ 53).
К сожалению, мы не можем вполне достоверно определить, как далеко проник Геродот в землю скифов-пахарей. Местность Священные Пути, несомненно посещенная Геродотом, определяется, как выяснено выше, с достаточной точностью. Но как велика она? Если считать, что это — долина Чёрного Ташлыка (где и на современных картах перекрещиваются пути к низовьям Роси и в долину Тясмина), то ее протяжение с запада на восток около 80 км.
Отсутствие подробностей о самой речке Эксампай, отделяющей скифов-пахарей от алазонов, не позволяет утверждать, что Геродот проехал по этим местам. Иное дело описание Гипаниса, изобилующее, как мы видели выше, многими подробностями. Ни одна река Скифии, кроме Борисфена, не описана с таким знанием всех особенностей, как Гипанис. Нельзя отрицать того, что Геродот не только по словам местных жителей, но и по личным наблюдениям мог описывать верховья Гипаниса; он знает: во-первых, что верхнее течение реки равно пяти дням плавания; во-вторых, что река на этом протяжении мелка, что вода ее сладка на вкус; в-третьих, он очень хорошо представляет себе истоки реки. Здесь расположены пастбища, где пасутся дикие белые лошади, здесь есть большое озеро, из которого вытекает Гипанис (по моему мнению, Горный Тикич). Геродот как бы скрепляет, подтверждает своим свидетельством то, что Гипанис берет начало из озера: «Озеро это справедливо именуется матерью Гипаниса» (§ 52).
Система озер, из которых вытекает Горный Тикич, образует треугольник со сторонами 15 и 20 км. Само озеро Горный Тикич протяжением 8 км заслуживает название «большого». Оно действительно расположено на краю узкой зоны луговых степей с прекрасными пастбищами, а дикие кони, как уже указано выше, водились на этих лугах еще в XI–XII вв. н. э.[63].
Горный Тикич течет параллельно Днепру на протяжении 70 км, и расстояние между ними (т. е. от Гипаниса до Борисфена) равно на этом участке точно трем дням пути (около 105 км). Это заставляет нас вспомнить слова Геродота о том, что скифские земледельческие племена «занимают пространство к востоку на 3 дня пути…» (§ 18). К сожалению, ни западная точка отсчета, ни восточный рубеж им не указаны. Изложенная ситуация вполне отвечает измерениям Геродота: не вся Земледельческая Скифия была шириною в три дня пути, а от маршрута историка по Гипанису Борисфен как рубеж земли борисфенитов (на широте устья Сулы) отстоял на три дня пути, что вполне достоверно. Быть может, именно отсюда и отмерял на восток протяженность земли борисфенитов наш путешественник?
Нельзя утверждать, но можно предполагать, что Геродот, изучая две половины скифского мира, кочевую и оседлую земледельческую, захотел ознакомиться с теми скифами-земледельцами, которые были столь тесно связаны с Ольвией, что дали ей свое имя — «Пристань днепровцев», Торжище Борисфенитов.
К достоверно известному нам пути Геродота до Священных Путей мы можем с меньшей уверенностью, но все же с достаточным основанием добавить его дальнейший путь на север почти до бассейна Роси.
Маршрут историка проходил по малонаселенным (точнее, археологически мало изученным) областям, где ему могли встречаться неукрепленные поселки и курганы. Пограничная цепь крепостей-городищ осталась в стороне, к востоку от его пути, чем, быть может, и объясняется полное умолчание о городах. Озеро «Мать Гипаниса» (в 35 км севернее Умани), предполагаемая конечная точка путешествия Геродота на север, находилось почти в геометрическом центре Земледельческой Скифии, на пограничье двух археологических групп — Киевской и Восточноподольской, километров на 50 севернее линии, проведенной от Немировского городища на Буге к Матронинскому городищу на Тясмине.