По приказу императора Александра I («идти вперед, для довершения начатого благого дела») Барклай-де-Толли ведет огромную армию (216 тысяч строевых и 25 тысяч нестроевых чинов) к Рейну. Там он получает известие о битве при Ватерлоо. Русские войска занимают область Шампань и становятся здесь на временные квартиры. В Париж вместе с союзными войсками вводятся 3-я гренадерская и 3-я кирасирская дивизии.
В августе генерал-фельдмаршал участвует в высочайшем смотре русских войск в Вертю. Это было грандиозное зрелище, немало поразившее союзников России: в параде участвовали 150 тысяч человек и 540 орудий (!). Церемониальным маршем лично начальствовал император Александр I. Герцог Веллингтон, победитель Наполеона при Ватерлоо, скажет, что никогда не смог бы представить себе, что можно «довести армию до столь высокого совершенства».
Михаил Богданович в тот месяц удостаивается за образцовое состояние действующей армии по волеизъявлению государя пожалования «с потомством в княжеское достоинство».
По возвращении в Россию Барклай-де-Толли продолжает командовать 1-й армией, имевшей теперь штаб-квартиру в городе Могилеве. Из Франции были выведены все русские войска, за исключением корпуса генерал-лейтенанта графа М.С. Воронцова. Он вошел в состав оккупационных войск, которыми начальствовал герцог Веллингтон, победитель при Ватерлоо.
1818 год начался для генерал-фельдмаршала посещением Санкт-Петербурга. Он получает от Александра I двухгодичный отпуск для лечения и 100 тысяч рублей на поездку с семьей на чешские минеральные воды. В конце апреля тяжело больной полководец тронулся в путь.
14 мая он скончался на мызе Штилитцене под городом Инстернбургом (ныне Багратионовск Калининградской области) в Восточной Пруссии. Похоронен был в своем имении Бекгоф в Лифляндской губернии (ныне Йыгевисте, Эстония). Над его могилой был возведен мавзолей.
…Генерал-фельдмаршал князь Михаил Богданович Барклай-де-Толли был награжден: орденами Святого Андрея Первозванного (за Кенигсберг), Святого Георгия: 1-й (за Кульм), 2-й (за Бородино), 3-й (за Пултуск) и 4-й (за Вильну) степеней, Святого Владимира: 1-й (1811 год), 2-й (в 1809 году) и 4-й (с бантом и Золотым Крестом на Георгиевской ленте за Очаков) степеней, Святой Анны 1-й степени, Святого Александра Невского (за переход через Кваркен) с алмазными знаками к нему (за Торн), Золотыми Крестами за Очаков и Прейсиш-Эйлау, золотой шпагой с алмазами и лаврами с надписью: «За 20 января 1914 г.» (за Ла-Лотьер), медалью «За взятие Парижа».
Награжден он был и многими иностранными орденами: прусскими Черного Орла (за Торн) и Красного Орла 1-й степени (за кампанию 1806–1807 годов), шведским Меча 1-й степени (за кампанию 1814 года), австрийским Марии Терезии 2-й степени, французскими Святого Людовика и Почетного легиона 1-й степени, британским Бани 1-й степени, нидерландским Вильгельма 1-й степени, саксонским Святого Генриха.
В 1816 году он получил в награду от муниципалитета города Лондона шпагу, украшенную алмазами.
В 1826 году 2-й карабинерный (бывший 3-й егерский) полк был переименован в Карабинерный генерал-фельдмаршала князя Барклая-де-Толли полк. Позднее именной полк получил название Несвижского гренадерского.
О Михаиле Богдановиче Барклае-де-Толли в отечественной истории написано достаточно много. Своей биографией, в первую очередь событиями 1812 года, он сам призвал к перу многих современников и последующих исследователей. Противоречивые великие личности всегда интересны и памятны потомкам.
Одним из тех, кто близко знал полководца по жизни и в войнах, был такой же противоречивый для российской истории человек – генерал А.П. Ермолов. В его мемуарных «Записках» о личности Барклая-де-Толли сказано достаточно много. И самое главное – достаточно полно:
«Барклая-де-Толли долгое время невидная служба, скрывая в неизвестности, подчиняла порядку постепенного возвышения, стесняла надежды, смиряла честолюбие. Не принадлежа превосходством дарований к числу людей необыкновенных, он излишне скромно ценил хорошие свои способности и потому не имел к самому себе доверия, могущего открыть пути, от обыкновенного порядка не зависящие.
Он замечен был в чине генерал-майора, бывши шефом егерского полка, который превосходно был им приуготовлен к службе в военное время. Многих офицеров полка он не остановил на изучении одного французского мастерства, но сообщал им необходимые по знанию сведения.
Барклай-де-Толли, быстро достигнувши чина полного генерала, совсем неожиданно – звания военного министра, и вскоре соединя с ним власть главнокомандующего 1-ю Западною армиею, возбудил во многих зависть, приобрел недоброжелателей. Неловкий у двора, не расположил к себе людей, близких государю; холодностию в обращении не снискал приязни равных, ни приверженности подчиненных.
Приступивши в скором времени к некоторым по управлению переменам, изобличая тем недостатки прежних распоряжений, он вызвал злобу сильного своего предместника (временщика генерала от артиллерии А.А. Аракчеева. – А.Ш.), который поставлял на вид малейшие из его погрешностей.
Между приближенных к нему мало имел людей способных и потому редко допускал их разделять с ним труды его, все думал наполнить своею деятельностью. Вначале произошло медленное течение дел, впоследствии – несогласное частям и времени несоразмерное действие и, наконец, – запутанность неизбежная.
Барклай-де-Толли до возвышения в чины имел состояние весьма ограниченное, скорее даже скудное, должен был смирять желания, стеснять потребности. Такое состояние, конечно, не препятствует стремлению души благородной, не погашает ума высокие дарования; не бедность, однако же, дает способы явить их в приличнейшем виде. Удаляя от общества, оно скрывает необходимо среди малого числа приятелей, не допуская сделать обширные связи, требующие нередко взаимных послуг, иногда даже самых пожертвований.
Семейная жизнь его не наполняла всего времени уединения: жена не молода, не обладает прелестями, которые могут долго удерживать в некотором очаровании, все другие чувства покоряя. Дети в младенчестве. Хозяйства военный человек не имеет!
Свободное время он употребил на полезные занятия, обогатил себя познаниями. По свойствам воздержан во всех отношениях, по состоянию неприхотлив, по привычке без ропота сносит недостатки. Ума образованного, положительного, терпелив в трудах, заботлив о вверенном ему деле; нетверд в намерениях, робок в ответственности; равнодушен к опасности, недоступен к страху. Свойств души добрых, не чуждый снисходительности; внимателен к трудам других, но более людей, к нему приближенных. Сохраняет память претерпенных неудовольствий; не знаю, помнит ли оказанные благотворения.
Чувствителен к наружным изъявлениям уважения, недоверчив к истинным чувствам оного. Осторожен в обращении с подчиненными, не допускает свободного и непринужденного их обхождения, принимая его за несоблюдение чинопочитания. Боязлив перед государем, лишен дара объясняться. Боится потерять милости его, недавно пользуясь ими, свыше ожидания воспользовавшись.
Словом, Барклай-де-Толли имеет недостатки, с большею частию людей неразлучные, достоинства же и способности, украшающие в настоящее время весьма немногих из знаменитейших наших генералов. Он употребляет их на службе с возможным усердием, с беспредельною приверженностию государю наилучшего верноподданного!»
…Русскому полководцу генерал-фельдмаршалу М.Б. Барклаю-де-Толли в старой России было создано три памятника. Первый открыт в 1837 году на Казанской площади в Санкт-Петербурге, второй на собранные офицерами деньги – в 1849 году в Дерпте (ныне Тарту, Эстония), третий – в 1913 году в Риге (не сохранился). В современной Российской Федерации открыт ему четвертый по счету памятник – в городе Черняховске (ранее – Инстербург) Калининградской области, на земле бывшей Восточной Пруссии. Бюст полководца украшает сквер Памяти Героев в древнем Смоленске.
Чтят память Барклая-де-Толли и на немецкой земле. На деньги короля Пруссии ему был сооружен памятник-обелиск на месте кончины полководца в Штилитиене. Его скульптурное изображение украсило так называемую Регенсбургскую валгаллу – мемориал германских полководцев.
Торжества по открытию памятника полководцу, поставленного в городе на Неве, в тот же 1837 год попали в… «Обозрение расположения умов и некоторых частей государственного управления». То есть в годовой отчет III Отделения, мозгового центра политического сыска при императоре Николае I. В этом секретном документе, составляемом лично для особы монарха, о том событии сообщалось в таких словах:
«…В заключение сего нашего обозрения упомянем о том приятном впечатлении, которое произвело на здешнюю публику, и в особенности на войско, оказанная Государем почесть монументом фельдмаршалов Кутузова и Барклая-де-Толли. Присутствовавшие при сем старейшие генералы наши, бывшие участниками в незабвенной и славной борьбе России против Европы, были особенно тронуты таковым торжественным изъявлением Государем уважения Своего к памяти героев того времени».
Дмитрий Дохтуров
Один из самых прославленных делами полководцев «грозы 12-го года» Д.С. Дохтуров (Докторов) происходил из потомственных дворян Тульской губернии, известных в истории с XVI века. Он родился в 1759 году в селе Крутое Каширского уезда Тульской губернии (ныне город Кашира входит в состав Московской области), имении матери. Его отцом был капитан лейб-гвардии Преображенского полка С.П. Дохтуров, мелкопоместный дворянин. Дед тоже был офицером-преображенцем.
То есть служба в этом петровском «потешном» полку, одном из двух родоначальников российской гвардии (вместе с лейб-гвардии Семеновским полком), стала для рода тульских дворян Дохтуровых «семейной традицией», которой они весьма гордились. Что, впрочем, чем-то особенным для той эпохи среди старинных дворянских родов не смотрелось.
Дохтуров-младший при скромном достатке родителей получил хорошое домашнее образование. Известно, что он тяготел к изучению иностранных языков: к одиннадцати годам «свободно изъяснялся» на французском и немецком, осваивал итальянский. Поприще на будущее у него могло быть только военное, традиционное для дворян Дохтуровых.