Когда Главная армия расположилась на позиции перед Москвой у Дорогомиловской заставы, арьергард Милорадовича находился у деревни Сетунь, готовый к бою. После совета в Филях кутузовская армия прошла через Москву и вышла на Рязанскую дорогу у села Панки. Вместе с армией уходили большинство горожан.
Милорадович прикрывал отход. Когда французский авангард вступил в почти полностью опустевший город, маршалу Французской империи Мюрату пришлось задуматься над тем, принимать ему на улицах Москвы бой с русским арьергардом или нет. Этим и воспользовался Михаил Андреевич. Он, проявив немалое искусство дипломата на войне, заключил с Мюратом перемирие на одни сутки (на несколько часов) для свободного выхода из города армейских обозов и своих полков.
Полки Милорадовича проходили опустевшую Москву молча, не выпуская из рук оружия, готовые пустить его в ход. Колонна арьергарда проследовала через Арбатскую улицу, когда за ее спиной, в конце Арбата показались французы. Но они, пребывая в восторге от бескровного занятия Москвы, так и не решились нарушить соглашения русского генерала с Мюратом и начать уличные бои.
Заключенное перемирие дало возможность арьергарду не только отступить из Москвы, «но еще дало время многим из жителей выбраться из города». Выйдя за городскую черту, Милорадович расположился на виду Москвы у селения Карачарово.
Один из самых известных отечественных художников-баталистов В.В. Верещагин, помимо своих великих полотен, оставил после себя книгу «Наполеон в России», посвященную Отечественной войне 1812 года. Эпизод с входом французов в Москву он описывает так:
«…Две армии одновременно исполнили движение на Москву: король Неаполитанский и маршал Ней перешли через мост – офицеры и солдаты русского арьергарда и французского авангарда перемешались тут, и король очутился совершенно окруженным русскими из отряда Милорадовича. По словам Сегюра, Мюрат громко спросил:
«Нет ли здесь кого-нибудь, кто говорил бы по-французски?» – «Есть, ваше величество», – ответил один юный офицер, из близко находившихся. – «Кто командует ариергардом?» – Юноша указал на старого служаку, закаленного вида, в казацкой форме. «Спросите его, пожалуйста, знает ли он меня?» – «Он говорит, что хорошо знает, ваше величество… видел вас всегда в огне…»
Король намекнул в разговоре на то, что пора бы и мир заключить – довольно войны, да кстати заметил, что бурка, которую почтенный воин имел на себе, должно быть, хорошо служит на бивуаках? – Казацкий генерал сейчас же снял бурку с плеч и предложил Мюрату на память об этом свидании, на что тот предложил в обмен, тоже на память, дорогие часы, взятые у одного из бывших с ним офицеров, – этим несчастливцем оказался ординарец Наполеона Гурго, горько жалевший потом о своих часах, дорогих ему по воспоминаниям».
…Французы с ликованием заняли Москву, которая воплощала в себе надежду победного окончания Русского похода. Огромный город, еще не познавший испепеливший его пожар, с первого же дня стал «слабить» Великую армию. Это было не что иное, как ее подлинная трагедия, финал которой еще не просматривался на заснеженных берегах реки Березины.
Но… Наполеон, как действительно великий полководец, оказался в «странном» положении: он потерял из вида кутузовскую армию, которая, блестяще совершив марш-маневр, пошла к Тарутину, чтобы встать там лагерем. Чтобы найти противника, Бонапарт отправляет к Подольску польский корпус князя Ю.А. Понятовского, а по Тульской дороге – корпус маршала Ж.Б. Бессьера. Тот 12 сентября у деревни Десны натыкается на русский арьергард. Атака французов успеха не имела.
Милорадович со своим арьергардом надежно прикрыл Главную армию, которая по кутузовскому замыслу блестяще совершила Тарутинский марш-маневр. В «Журнале военных действий» о том говорится предельно кратко:
«4 (сентября). …За главною же нашею армиею последовали неприятельские силы в числе 60 000 под предводительством короля неаполитанского, имея авангард под командою генерала Себастиани, который наблюдал движение нашего ариергарда, отступившего в сей день к селу Жилину.
Между тем фельдмаршал князь Кутузов предпринял фланговое движение армии с Рязанской на Старую Калужскую дорогу… А чтобы скрыть сие фланговое движение от неприятеля, приказано было командиру ариергарда генералу Милорадовичу днем позже произвесть параллельно армии тоже фланговое движение, оставляя на прежде им занимаемых местах довольно сильные отряды кавалерии с конною артиллериею, вследствие чего:
5 (сентября) армия, выступая левым флангом двумя параллельными колоннами, направилась к г. Подольску. Генерал Милорадович с ариергардом отступил к Боровскому перевозу, оставя сильные посты на левом берегу реки Москвы.
6 (сентября). Подошед к г. Подольску, армия расположилась лагерем на Серпуховской дороге.
7 (сентября). Армия продолжила свое движение на Старую Калужскую дорогу и заняла лагерь при деревне Красной Пахре на левом берегу реки Пахры.
Генерал Милорадович, оставя полковника Ефремова с значущим отрядом кавалерии и части пехоты на правом берегу реки Москвы при Боровском перевозе, дал ему повеление на случай приближения неприятеля отступить к Бронницам и тем заставить его думать, что главная наша армия отступила в сем же направлении.
Сам же генерал Милорадович со вверенным ему ариергардом двинулся скрытно влево, распространяясь партиями своими по разным дорогам, ведущим к Москве, по которым не открыл никакого неприятеля, исключая некоторых мародеров.
8 (сентября). Генерал Милорадович с 8-м корпусом, 1-м кавалерийским и казачьими полками, составляющими часть нашего ариергарда, прибыл на Калужскую дорогу и расположился при реке Десне. Другая же часть из 7-го корпуса и 4-го кавалерийского с казачьими полками под командою генерал-лейтенанта Раевского осталась на Серпуховской дороге как боковой корпус. Армия в сей день имела растах».
Пока Главная армия подходила к реке Чернишне, арьергард, теснимый неприятелем, провел бой у деревни Чириковой (французы были из нее выбиты). На подходе к Тарутинскому лагерю главнокомандующий Голенищев-Кутузов приказал Милорадовичу расположиться у села Вороново.
Тот в это время со своими полками отступил к селу Спас-Купля. Здесь русский арьергард вновь настигли войска короля Неаполитанского маршала Иоахима Мюрата. Они атаковали русских, но были отброшены на исходные позиции. Милорадович отступил за реку Чернишню. Французы переходить реку не решились.
В войне наступило некоторое затишье, «сохраняемое» арьергардом Главной русской армии и авангардом наполеоновской Великой армии. Но только на самое малое время. Генерал-фельдмаршал М.И. Голенищев-Кутузов в одном из писем охарактеризовал ситуацию в таких словах:
«После славного сражения при Бородине неприятель столько потерпел, что и доселе исправиться не может и потому ничего противу нас не предпринимает. Корпус генерала Милорадовича находится впереди армии и имеет перед собою неаполитанского короля с большею частию кавалерии французской и тремя дивизиями пехоты».
В сражении на реке Чернишня (или Тарутинском сражении) Милорадовичу участвовать не довелось. Его полки стояли в ближнем резерве, но главнокомандующий так и не послал их в бой против авангарда Великой армии, над которым начальствовал маршал Иоахим Мюрат, король Неаполитанский. Известно, что Михаил Андреевич в тот день рвался в бой:
«Генерал Милорадович прискакал к Кутузову, прося у него разрешение перейти в наступление и совершить движение для поддержки нашего правого фланга. Фельдмаршал с неудовольствием отверг это предложение…»
…Выход наполеоновской армии из Москвы превратил арьергард русской Главной армии в ее авангард. С получением известия о движении французов к Боровску Милорадович повел свои полки к Малоярославцу. Туда же двигались главные силы кутузовской армии. В итоге кровопролитных боев за город он оказался в руках неприятеля. А.И. Михайловский-Данилевский отмечал:
«Генерал Милорадович, сделав в этот день с кавалериею 50 верст, не дал отрезать себя неприятелю и поспешил к самому тому времени, когда сражение пылало и присутствие его с войсками было необходимо. Фельдмаршал (М.И. Голенищев-Кутузов. – А.Ш.), удивленный такою быстротою, обнимал его и называл крылатым. В глазах наших сгорел и разрушился Малый Ярославец. На рассвете генерал Дохтуров с храбрыми войсками своего корпуса присоединился к армии, которая подвинулась еще левее и стала твердою ногою на выгоднейших высотах.
Генерал Милорадович оставлен был с войсками своими на том самом месте, где ночь прекратила сражение. Весь следующий день проведен в небольшой только пушечной и ружейной перестрелке…»
Когда Наполеон принял решение оставить выгоревший Малоярославец, русский авангард тут же занял его. 18 сентября Великая армия императора французов, тая каждый день, стала отступать по Старой Смоленской дороге. По ее следам неотступно последовали казачья конница атамана М.И. Платова и полки генерала от инфантерии М.А. Милорадовича. Основные же войска полководец М.И. Голенищев-Кутузов вел южнее этой дороги, отрезая Наполеону путь в южные хлебородные губернии.
Полководец, «строя» преследование Наполеона, «усилил отряд генерала Милорадовича так, что составлял половину армии». Ему было приказано «следовать по большой дороге за неприятелем и теснить его сколько можно более».
Одновременно атаману М.И. Платову, действовавшему в самой тесной связи с Милорадовичем, предписывалось: «Старайтесь выиграть марш над неприятелем так, чтобы главными силами Вашими по удобности делать на отступающие головы его колонн нападения во время марша и беспрестанные ночные тревоги».
Началось контрнаступление кутузовской армии. Главнокомандующий дает командиру армейского авангарда самые разные поручения, лишь бы хоть в чем-то еще более ослабить Великую армию, еще сильную и многочисленную. Так, вскоре после борьбы за Малоярославец Михаил Андреевич получает предписание помочь «перейти неприметным образом к неприятелю под видом бежавшего» унтер-офицера Жозеля из «Долматинского войска».