С 12 до 14 лет режим мальчиков строился так, чтобы приучить их к неприхотливости и максимальной выносливости. Их разбивали на отряды, во главе каждого из них ставился «ирэп», старший и наиболее авторитетный мальчик, который полностью распоряжался своим отрядом. Подобные объединения существовали 2–3 года.
Еду себе юные спартиаты обязаны были добывать… кражей. Так, по мнению геронтов, воспитывалась ловкость. Одежда, даже зимой, сводилась до минимума: юноши должны были закаляться. За малейшую провинность следовало жестокое наказание — так воспитывалось терпение.
А с 18 лет юноша становился эфебом: получал оружие и занимался уже чисто военными упражнениями.
С этого времени молодые спартиаты принимали участие в криптиях — ночных походах в поисках беглых илотов. По их мнению, каждый илот, находящийся ночью вне дома, был заговорщиком, и его следовало немедленно убить.
Итак, умственное образование государством не поощрялось. Это было частным делом каждого спартиата.
Основными же элементами обучения молодежи являлись охота (на зверей и рабов в равной степени), религиозные и военные танцы и разнообразные физические упражнения, которыми юноши занимались большую часть дня.
Молодые спартиаты очень любили, разбившись на два отряда, сражаться на островке, окруженном глубоким рвом с водой. Каждый старался столкнуть в воду как можно больше «противников».
Одним из самых серьезных испытаний воли и мужества для четырнадцатилетних спартанцев был праздник в честь Артемиды — богини охоты. На ее алтаре мальчиков секли розгами в присутствии родителей и всех граждан Спарты. Те, кто переносил жестокое наказание с молчаливым мужеством, получали награды.
Но случалось, что юноши без единого стона умирали под ударами. И в их честь соотечественники воздвигали статуи…
Вряд ли кто-нибудь из тех, кто прочтет эти строки, одобрит подобную «педагогику». Но спартиаты были твердо убеждены, что лишь таким путем можно воспитать настоящих воинов: сильных, выносливых, бесстрашных и беспощадных к врагам.
Они презирали все, что способствовало изнеженности духа и тела. Согласно закону, каждые 10 дней эфебы должны были обнаженными показываться старейшинам. Вот что писал об этом Павсаний:
«Если они были крепки и сильны, словно высечены из камня, благодаря телесным упражнениям, то удостаивались одобрения. Если же эфоры замечали у них следы дряблости и рыхлости, связанной с наросшим от недостатка трудов жиром, юноши подвергались телесному наказанию» (III, XVII, 6)[4].
Как видите, спартанская воспитательная школа весьма злоупотребляла методами физического воздействия. Зато нарушений дисциплины в Лакедемоне (одно из названий Спарты) почти не бывало.
Стоит упомянуть и о том, что суровые лакедемоняне безжалостно изгоняли за пределы общины поваров, которые готовили… вкусно и разнообразно. Ибо пища настоящих спартанцев должна была состоять лишь из самых простых блюд. Деликатесы здесь считались вредными, как и все, что могло избаловать человека.
Лаконика — третье название Спарты. Отсюда произошли слова «лаконичный» и «лаконизм». Быть лаконичным — значит говорить сжато, емко, да еще (очень желательно!) и остроумно.
Нелюбовь к всевозможным чрезмерностям проявилась и в речи лаконцев. В истории человечества они прославились еще и тем, что умели высказывать свои мысли предельно кратко.
Уже много веков эталоном героической немногословности служит пожелание спартанки, провожающей сына в бой: «Со щитом или на щите!» Победитель возвращался с войны домой со щитом, а на щитах приносили с поля боя тех, кто пал смертью героя. Третьего варианта мать не допускала…
Как-то во время военных переговоров персидский посланец самоуверенно и хвастливо заявил: «Нас так много, что, если одновременно пустим стрелы с тетив своих луков, эти стрелы тучей закроют солнце». И услышал спокойный ответ спартиатов: «Что ж, значит будем сражаться в тени».
Но больше всех лакедемонян прославился и мужеством, и находчивостью, и немногословным остроумием знаменитый царь Леонид.
Взволнованному воину, который примчался с вестью: «Враги приближаются к нам!», — царь ответил: «Нет, это мы приближаемся к врагам!». Ободренные спартиаты воспрянули духом, смело вступили в бой и одержали победу.
В ответ на высокомерный приказ персидского царя Ксеркса «Бросайте оружие!» Леонид гордо сказал: «Приди и возьми!»
Вполне естественно, что лакедемоняне презирали тех, кто изъяснялся слишком велеречиво и пространно.
Как-то, терпеливо выслушав послов острова Самос, которые в длиннейшей и витиеватой речи просили о военной помощи, лаконцы остроумно ответили: «Начало мы успели забыть, а дальше не поняли, ибо забыли начало».
Конечно, не только спартанцы умели говорить сжато и многозначительно. С предельным лаконизмом сообщил о своей победе над боспорским царем Фарнаком великий римлянин Гай Юлий Цезарь: «Пришел, увидел, победил!». И все же следует помнить: словом «лаконизм» человечество обязано отважным, часто слишком суровым, но всегда немногословным гражданам Спарты.
Олигархический коллективизм дорических племен (к ним относились не только спартанцы, но и критяне) выражался еще и в том, что уже с 7 лет мальчики здесь становились членами особого товарищества. Это позволяло ввести их воспитание в еще более жесткие рамки.
А эфебы объединялись в так называемые агелы.
Вступая в этот союз, юноши давали торжественную клятву верности государству и суровым законам агелы.
В них все было подчинено правилам военно-спортивного воспитания.
Педагогические задачи спартанской и критской агелы древнегреческий историк и географ Страбон определил так: «Чтобы юноши стали мужественными, а не трусами, их с детства приучали к обращению с оружием и к тяжелым трудам, чтобы они научились презирать жару и холод, каменистые и крутые дороги, удары в гимнасиях и в боевом строю. У них введены упражнения не только в стрельбе из лука, но также в военной пляске…, так что даже игры у них не были свободны от полезных для войны упражнений»[5].
На любые соревнования члены агелы являлись все вместе. Если шла речь о командном выступлении (например, игра в мяч), они выходили на состязание плечом к плечу. Лишь во время выполнения упражнений и подготовительных тренировок могли они выступать за разные команды.
Более того, все члены агелы были обязаны даже жениться одновременно: разница в сроках свадеб не должна была превышать одного месяца. И почти всегда они выполняли это необычное условие. Порой спартанские и критские эфебы давали клятву даже умереть в один и тот же день. Заметим, что в условиях почти непрерывных и весьма жестоких войн это им удавалось довольно часто. Причем иногда — даже помимо своей воли.
Принцип организации агелы был сугубо классовым.
Сюда первоначально могли попасть лишь юноши из семей высшей аристократии. Руководил каждой агелой отец одного из ее членов (его называли «агелат», или «боаг»).
Однако со временем кроме эфебов-аристократов нередко в состав товарищества стали входить и юноши «полублагородного» происхождения — дети свободных спартиатов и илотов и даже представители низших слоев населения Лакедемона и Крита. Назывались они синэфебами, то есть товарищами эфебов. Положение этих «товарищей» в агеле было иным, чем у эфебов-граждан. Они вместе воспитывались, упражнялись в одних и тех же палестрах и гимнасиях. Но этим и ограничивалось их видимое равенство. Синэфеб зависел от какого-либо эфеба, полностью признавая его авторитет во всех частных и общественных делах.
Тем не менее положение синэфеба порой все же открывало безродному юноше путь к государственным должностям, в высшие слои спартанского общества. Для этого лицу из высшего привилегированного класса необходимо было усыновить его. Спартиат-аристократ, убедившись в полной преданности юноши и достойном воспитании, давал ему свое имя. Но перед этим синэфеб на протяжении нескольких лет был обязан выполнять весьма сложные и многообразные обязанности, ежедневно доказывая свою всестороннюю подготовленность, верность порученному делу и своему патрону.
По для чего же, спросите вы, было спартанской аристократии «разбавлять» свои сплоченные ряды людьми не всегда благородного происхождения? Вспомните, что эти самые ряды всегда были очень немногочисленны.
Порой эта немногочисленность становилась для лакедемонян почти угрожающей. А институт синэфебов позволял им регулярно пополнять свои когорты проверенными, испытанными и физически, и морально, беззаветно преданными людьми.
Описанная система детских, юношеских и даже мужских союзов опиралась на очень древние традиции примитивного периода истории человечества и когда-то была общей почти для всех народов. На Крите и в Спарте, всегда отличавшихся наибольшим консерватизмом и суровостью нравов, агела существовала гораздо дольше, чем в других государствах Древней Греции. Объяснялось это явление отчасти тем, что именно дорийские племена больше прочих эллинов главной воспитательной задачей считали военную подготовку в сочетании с физической закалкой и строжайшей дисциплиной граждан.
В политической жизни Спарты и Афин было много общего: постоянная необходимость обеспечения своей независимости, упрочение власти над более слабыми полисами и собственными рабами.
Однако, в отличие от консервативно-земледельческой Спарты, Афины были государством с широко развитой торговлей. Здесь бурно и своеобразно развивались науки и искусства, особенно в V в. до и. э. — в период наивысшего расцвета древнегреческих полисов.
Афинская воспитательная система значительно отличалась от спартанской. Эта система сочетала умственное, нравственное, эстетическое и физическое воспитание.
Правда, и в Афинах существовал обычай умерщвления слабых младенцев. Но здесь, в демократическом государстве, вопрос о жизни и смерти ребенка решали не чиновники, а сам отец.