Николай Красавченко, будучи секретарем Московского горкома, в июле 1941 г. был направлен уполномоченным ГКО на строительство оборонительных рубежей на дальних подступах к Москве в Смоленскую область. В тяжелых боях под Вязьмой оказался в окружении и попал в плен. Бежал и вместе с другими окруженцами с боями прорывался к своим. Его восстановили в прежней должности. В качестве секретаря МГК ВЛКСМ занимался подготовкой партизанских отрядов, диверсионных и подпольных групп, в том числе на случай захвата немцами Москвы.
Владимир Пчелинцев, в июле 1941 г. уйдя добровольцем на фронт, очень быстро стал одним из самых известных снайперов Ленинградского фронта. В феврале 1942-го он стал Героем Советского Союза, к этому моменту имея на боевом счету не менее полутора сотен фашистов.
В том, почему именно они стали делегатами Всемирной студенческой ассамблеи, никакой натяжки не было. Красавченко, еще в 1939 г. с отличием окончивший истфак знаменитого МИФЛИ — Московского института философии, литературы, истории, студентом, конечно, уже не был, но право возглавить делегацию получил как признанный молодежный вожак. А вот Людмилу Павличенко война застала на преддипломной практике как студентку исторического факультета Киевского госуниверситета. Пчелинцев же пошел добровольцем на фронт прямо со студенческой скамьи: в июне 1941 г. он успешно окончил 3-й курс геолого-разведочного факультета Ленинградского горного института. Вот с такими героическими ребятами Людмила отправилась в длительную командировку.
Сильные эмоции вызвало посещение Павличенко и Пчелинцевым экспериментальной пошивочной мастерской Наркомата обороны, а попросту — генеральского ателье. Здесь «в пожарном порядке» их обеспечили военной формой. Женских парадных кителей в ателье не было, шить было некогда, поэтому для младшего лейтенанта переделали генеральскую гимнастерку из тонкого чистошерстяного габардина. Ладно выглядела Людмила в форме с офицерскими петлицами и орденом Ленина и медалью «За боевые заслуги» на гимнастерке, перехваченной офицерским ремнем с портупеей. К имеющимся «регалиям» по указанию заместителя наркома обороны СССР генерал-полковника Е. А. Щаденко добавили золоченые знаки «Снайпер» и «Гвардия». Именно в этой военной форме мы видим Павличенко на многочисленных снимках, сохранившихся в архивах информагентств от поездки в США и Великобританию.
Перед отъездом Н. А. Михайлов устроил в своем кабинете прощальный ужин для делегации. Не успел главный комсомолец провозгласить первый тост, как у него на рабочем столе зазвонил белый телефон с гербом СССР в центре диска. Михайлов мгновенно схватил трубку и голосом, полным глубокого почтения, если не сказать страха, доложил:
— Михайлов у аппарата… Да, слушаю… Сейчас приедем…
Надо ли называть имя человека на другом конце провода?!
«…И вот мы — в приемной, у дверей кабинета. Секретарь Верховного главнокомандующего Поскребышев открывает ее, и… я вижу этого великого человека. Он одет в простой китель с отложным воротником, но без знаков различия, ростом не так высок, как мне казалось раньше, худощав, смугловат, на лице — легкие оспины, в согнутой левой руке держит трубку.
Но внимание притягивает взгляд его темных тигриных глаз. Огромная внутренняя сила чувствуется в нем. Наверное, мы пробыли в кабинете Сталина минут двадцать, хотя течения времени не ощущали. Оно для нас остановилось… — передавала свои ощущения Людмила Михайловна. — Я испытывала нечто другое: небывалое воодушевление. Мне хотелось услышать слова Верховного Главнокомандующего, обращенные именно ко мне. — Да, товарищ Сталин, просьба есть, — негромко произнесла я. — Очень нужен англо-русский и русско-английский словарь с учебником грамматики в придачу. Потому что таких союзников, как и врагов, надо знать в лицо!
— Хорошо, товарищ Павличенко, вы сейчас сказали, — вождь мирового пролетариата улыбнулся. — Книги вы получите. Лично от меня…»{413}
Искусственно сократим тот долгий и напряженный путь, который через три континента преодолела делегация, и из Кремля перенесемся прямо в Белый дом. В Вашингтоне члены делегации стали личными гостями президента США и его супруги Элеоноры Рузвельт. Первая леди США встретила наших ребят у подъезда Белого дома и, свидетельствуя им высокое уважение как почетным гостям Америки и ее президента, сообщила: Людмиле и ее спутникам предоставлено право провести в резиденции президента США целые сутки, для чего гостям отведены апартаменты на втором этаже здания.
В день торжественного открытия студенческой ассамблеи 2 сентября здесь же, в Белом доме, состоялась встреча с президентом. Вот как описал ее Пчелинцев (Павличенко этому эпизоду визита отвела до обидного мало места): «Госпожа Рузвельт улыбнулась, тронула дверь и пропустила нас вперед. Сделав только первый шаг, мы оторопели — боком к нам в качалке сидел Рузвельт!
— Фрэнк! Я хочу познакомить тебя с моими новыми друзьями из Советской России, — услышали мы голос за спиной и тут же почувствовали, как Элеонора Рузвельт легонько подталкивает нас вперед к креслу, — думаю, тебе тоже будет приятно их видеть.
— Да. Да! Конечно!..
Рузвельт жестом пригласил подойти поближе. Каждый из нас, представившись, пожал протянутую руку. Рукопожатие было приятным, дружеским. При этом он задерживал руку каждого, выслушивая переводчика и не спуская своих проницательных глаз с наших лиц. Непроизвольно каждый из нас, кроме своего имени и фамилии, называл город, который он представлял, откуда прибыл, где воевал.
— Москва?! Ленинград?! Севастополь?! — повторял за нами президент, как бы взвешивая каждое название и вспоминая что-то ему одному известное».
Потом, как джентльмен, он обратил свое внимание на сидящую перед ним Людмилу, попросив ее более подробно рассказать о себе: где воевала? За что получила боевые награды?
Он «слушал Павличенко с большим интересом. И чувствовалось, что этот интерес не был наигранным. Встретившись с простыми советскими людьми, а не дипломатическими представителями, и, кажется, встретившись впервые, Рузвельт и как человек, и как политик пытался найти в разговоре ответы на какие-то свои, мучившие его вопросы. Может быть, поэтому, чуть подавшись вперед, он все расспрашивал и расспрашивал Людмилу об Одессе, Севастополе, советских военных моряках»{414}.
Ребята отдали должное протокольным встречам. Они присутствовали на нескольких официальных приемах в честь участников студенческого форума. В своей резиденции их радушно принимал советский посол М. М. Литвинов. Но главную свою миссию — сделать друзьями воюющего советского народа мировое студенчество, молодежь, организовать ее на практическое участие в борьбе с нацизмом — они в наибольшей степени реализовали, пожалуй, в неформальном общении, там, где имели возможность напрямую обратиться к американцам.
Первое посещение советского посольства в день приезда. Впервые с момента отлета из СССР по рекомендации посольства Людмила и Владимир облачились в военную форму. У здания их встретила громадная толпа журналистов и фотокорреспондентов. Замелькали фотовспышки, застрекотали кинокамеры. Теперь понятной стала настоятельная просьба надеть парадную форму командиров Красной армии, она уже сама по себе вызвала огромный интерес. Буквально через несколько часов кадры съемок попали во все вечерние газеты и в кинохронику.
На следующий день здесь же состоялась пресс-конференция, на которой присутствовали более сотни иностранных и американских корреспондентов. Наступательная, а подчас и нахальная манера поведения журналистов напомнила Людмиле настоящую психическую атаку, вроде той, которую с участием румын ей довелось отражать вместе с однополчанами под Одессой. На ее долю пришлись самые каверзные, а иногда даже неприличные вопросы. Любопытству журналистской братии не было предела. Красят ли женщины на фронте губы и какую помаду при этом они предпочитают? Какие сигареты курят? Разрешит ли госпожа Павличенко печатать ее портреты на коробках сигарет? Фирма готова уплатить за это миллион долларов!.. Какое белье предпочитает леди Павличенко и какой цвет ей нравится?.. К чести Людмилы, она достойно отразила все наскоки и своими острыми ответами заставила покраснеть не одного излишне нахального репортера.
Делегация оказалась в центре внимания и на самом международном студенческом съезде. Во многом благодаря собственному авторитету наших ребят, за которым стоял авторитет воюющего советского народа, съезд удалось развернуть от несколько отвлеченных проблем сугубо студенческого движения к борьбе молодежи мира с нацистской опасностью. И если в тексте итоговой декларации участники форума выразили единодушную надежду на то, что «Рузвельт и Черчилль выполнят свои обязательства в том, что вторжение на Европейский континент будет предпринято как можно скорее», несомненно, это было успехом наиболее радикальных сил съезда, которые представляла в первую очередь наша троица.
А затем советская студенческая делегация отправилась в поездку по Америке, которая охватила не менее десятка городов и университетских кампусов. На вокзале в Филадельфии наших ребят встретила депутация жителей города, которая в прямом смысле слова вынесла их на руках из вагона.
Вечером — встреча с горожанами на местном стадионе. «Не успели мы на машине въехать прямо на зеленое поле, — вспоминал В. Н. Пчелинцев, — как 100 тысяч человек в едином порыве поднялись и бурно приветствовали прибывших гостей. Ажиотаж еще больше усилился, когда диктор по радио объявил, что на стадион прибыли русские снайперы. Особую экзальтацию вызвало сообщение, что снайпер-женщина, герой Одессы и Севастополя, уничтожила 309 «бошей». Стадион ревел, топал, свистел… Митинг «Героев Объединенных наций» на стадионе продолжался два часа»{415}