Неудачи первых двух наступлений на Севастополь убедили противника в том, что, не прервав морских коммуникаций, по которым осуществляется снабжение войск СОР, он не сможет овладеть городом. Учитывая это, немецкое командование поставило перед своей авиацией задачу: во что бы то ни стало нарушить морские сообщения между Севастополем и базами Кавказа и тем самым лишить защитников города всех видов снабжения. С этой целью для действий против кораблей Черноморского флота была выделена авиационная эскадра в составе 150 бомбардировщиков. Стремясь усилить блокаду Севастополя с моря, гитлеровское командование перебросило в крымские порты Ак-Мечеть, Евпатория и Ялта 19 торпедных, 30 сторожевых и 8 противолодочных катеров, 6 итальянских сверхмалых подводных лодок{215}.
Со 2 по 7 июня противник провел мощную артиллерийскую и авиационную подготовку, предваряющую третий штурм Севастополя. Защитники города при поддержке авиации и кораблей флота героически отбивали яростные атаки гитлеровцев, проявляя в бою беспримерную стойкость и мужество. Отражая атаки врага, защитники города несли большие потери. Резервы гарнизона Севастополя быстро таяли, так как снабжение по морским коммуникациям было почти полностью прервано. Только с 20 по 27 июня на подходах к Севастополю погибли две подводные лодки и эсминец «Безупречный». Последнее пополнение — части 142-й стрелковой бригады, а также боеприпасы и топливо — доставил лидер «Ташкент», прибывший в Севастополь ночью 27 июня.
Вице-адмирал Ф. С. Октябрьский доложил 30 июня командующему Северо-Кавказским фронтом Маршалу Советского Союза С. М. Будённому о критическом положении защитников Севастополя. Тот направил донесение Верховному главнокомандующему, в котором отметил, что «подготовленных рубежей для дальнейшей обороны СОР больше не имеет»{216}. В 16 часов 45 минут 30 июня 1942 г. командующему войсками Северо-Кавказского фронта была направлена директива Ставки ВГК № 170470 за подписью начальника Генерального штаба А. М. Василевского об утверждении предложений по свертыванию обороны в районе Севастополя следующего содержания: «Ставка Верховного главнокомандования утверждает ваши предложения по Севастополю и приказывает приступить к их немедленному выполнению»{217}. Фактически по решению Ставки командующему Севастопольским оборонительным районом было приказано оборонять город до тех пор, пока не будет вывезено все возможное…
Конечно же Октябрьский прекрасно осознавал весь трагизм ситуации. Боеприпасов и подкреплений у оставшихся защитников города нет и более не будет. Лишенные возможности эффективно обороняться, они по сути обречены. Эвакуация кораблями оставшихся в Севастополе десятков тысяч человек (по некоторым данным, более 85 тысяч), по его мнению, также была практически невозможна. В воздухе доминировала немецкая авиация, и любое плавсредство становилось удобной мишенью для его уничтожения самолетами противника. Средствами эффективной противовоздушной обороны подавляющее большинство кораблей и судов Черноморского флота также не располагало. И командующий флотом принял, по его мнению, соломоново решение. Если нет возможности спасти всех, то нужно постараться сохранить хотя бы часть защитников Севастополя. Конечно же лучшую часть, в представлении Октябрьского. Не забыв при этом и себя отнести к этой категории «ответственных работников и командиров»…
В ночь на 1 июля 1942 г. командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ф. С. Октябрьский покинул на самолете еще сражавшийся и не сдававшийся врагу Севастополь. Он оставлял десятки тысяч краснофлотцев и красноармейцев героев-защитников города русской славы, сотни представителей начальствующего состава из остатков еще сражавшихся с врагом частей и соединений, собранных по его приказу на 35-й батарее для эвакуации, но так и не переправленных на Большую землю. Решение командующего флотом имело тяжелые последствия. Обезглавленные войска прекратили организованное сопротивление, что в итоге привело к срыву и самой эвакуации. Все эти люди — в тельняшках и гимнастерках, рядовые и командиры — оказались брошенными и в большинстве своем погибли или попали в плен. Была ли в этом вина командующего флотом? Безусловно. Даже не рассматривая поступок Ф. С. Октябрьского с точки зрения командирской этики, предписывавшей ему разделить с подчиненными ему защитниками Севастополя дальнейшую их судьбу, можно утверждать, что личная вина командующего Черноморским флотом и Севастопольским оборонительным районом была.
Уже после того, как самолет на борту с Ф. С. Октябрьским благополучно приземлился на кавказском побережье, тот практически не озаботился судьбой оставленных им людей. Более того, он не выполнил указаний директивы командующего Северо-Кавказским фронтом и не спешил отправлять для эвакуации еще сражавшегося и истекавшего кровью гарнизона Севастополя корабли и суда флота, посчитав, что дальнейшая организация перевозок может привести к гибели большей части остававшихся в строю кораблей. Начиная с ночи на 4 июля корабли Черноморского флота к Севастополю не выходили. В Генеральном штабе о трагедии Севастополя узнали не от командующего Черноморским флотом, а из докладов армейского командования. Однако даже категорический приказ Генштаба, потребовавшего от Ф. С. Октябрьского приложить максимум усилий для спасения защитников Севастополя, ничего уже не мог изменить. Севастопольский берег, в том числе и у мыса Херсонес, был занят противником. Выходившие в ночь на 5, 6 и 7 июля сторожевые катера Черноморского флота смогли снять с подручных плавсредств лишь 21 человека. Более корабли флота к Севастополю не ходили…
Почти через два года после того, как «последний матрос Севастополь покинул», началась Крымская наступательная операция советских войск (8 апреля — 12 мая 1944 г.). Для проведения операции были привлечены 4-й Украинский фронт в составе 2-й гвардейской армии под командованием генерал-лейтенанта Г. Ф. Захарова, 51-й армии генерал-лейтенанта Я. Г. Крейзера, 8-й воздушной армии генерал-лейтенанта авиации Т. Т. Хрюкина, 19-го танкового корпуса генерал-лейтенанта И. Д. Васильева; Отдельная Приморская армия, которой командовал генерал армии А. И. Еременко; 4-я воздушная армия генерал-полковника авиации К. А. Вершинина; Черноморский флот под командованием адмирала Ф. С. Октябрьского и Азовская военная флотилия, которой командовал контр-адмирал С. Г. Горшков. Координацию действий войск осуществляли представители Ставки Верховного главнокомандования Маршалы Советского Союза К. Е. Ворошилов и А. М. Василевский.
На Черноморский флот возлагалась задача блокировать Крым, наносить удары по коммуникациям противника, содействовать сухопутным войскам на приморских флангах и быть готовым к высадке тактических десантов. Силы флота распределялись следующим образом: торпедные катера должны были действовать на ближних подступах к Севастополю, подводным лодкам предстояло во взаимодействии с авиацией уничтожать боевые корабли, транспорты и другие суда на коммуникациях в северо-западной и западной частях Черного моря. Азовской военной флотилии ставилась задача содействовать Отдельной Приморской армии в ее наступлении на Керченском полуострове и продолжать перевозку войск и грузов через Керченский пролив. Поставленные Ставкой ВГК задачи Черноморский флот под командованием адмирала Октябрьского выполнил успешно.
Восьмого мая войска 4-го Украинского фронта вышли к внутреннему обводу Севастополя. На следующий день они сломили здесь сопротивление противника, переправились через Северную бухту и ворвались в город. Согласованными ударами с севера, востока и юго-востока советские войска разбили врага и 9 мая полностью освободили от захватчиков Севастополь. В мае 1944 г. вернулся в Главную базу Черноморского флота и командующий флотом Ф. С. Октябрьский, недавно получивший звание адмирала…
В год двадцатилетия Великой Победы, выступая в одной из радиопередач и рассказывая о подвигах героических защитников Севастополя, адмирал Ф. С. Октябрьский отмечал: «Подвиг севастопольцев, их беззаветное мужество, самоотверженность и ярость в борьбе с врагом будут жить в веках. Севастополь — это гордый буревестник нашей победы. Пройдут тысячелетия, а благодарные потомки человечества будут преклонять свои головы и с благоговением станут вспоминать и произносить священное имя — Севастополь! Севастополь — это гордость нашего народа, пример стойкости, мужества, героизма для поколений!»{218}
Эта правильная и в высшей мере справедливая оценка командующего Черноморским флотом и СОР героических действий защитников Севастополя, мягко говоря, трудно соотносится с его личными поступками. Уже после войны, в письме, адресованном бывшему военно-морскому коменданту порта Севастополь старшему лейтенанту М. И. Линчику, адмирал Октябрьский, рассказывая о своем оставлении Севастополя, сообщал: «В целях маскировки работники Особого отдела накинули на меня гражданский плащ, так как, по их сведениям, немецкая агентура охотилась за мной»{219}. Возможно, это так и было. К самолету, который стоял в ожидании командования СОР, пробиться было весьма сложно, поскольку на летном поле собрались тысячи людей. Это были партийные и советские работники, командиры и рядовые бойцы, пытавшиеся улететь из Севастополя. Когда этот последний находившийся на аэродроме самолет взял на борт командование СОР и стал выруливать на взлетную полосу, многотысячная толпа бросилась к нему… Некоторые из толпы открыли огонь по улетавшему самолету. Были ли это отчаявшиеся люди или немецкие агенты, трудно сказать…{220}
Командующий Черноморским флотом Ф. С. Октябрьский в первые месяцы Великой Отечественной войны, да и в последующем, при обороне Севастополя, преследовал в своей деятельности две крайне значимые для него лично цели: сохранить флот и сохранить за собой управление им. Действительно, цели были архиважными и с военной, и с государственной точки зрения. Однако по-человечески сложно оправдать те средства, которые избрал Филипп Сергеевич для их достижения.