Позднее, когда я рассказал по радио о защите Брестского вокзала, отозвались и некоторые другие участники этой беспримерной обороны. В 1957 году, будучи в Брестской крепости, я встретился с одним из них — ныне капитаном буксирного теплохода Днепро-Бугского речного пароходства Николаем Ломакиным, живущим сейчас в городе Пинске. Он рассказал мне ряд новых подробностей борьбы за вокзал. Кстати, Ломакин и другие писавшие мне впоследствии защитники вокзала помогли исправить одну существенную ошибку, допущенную Игнатьевым. Игнатьев считал, что фамилия старшины, командовавшего обороной в вокзальных подвалах была Басов. На самом же деле это был Павел Баснев, старшина-сверхсрочник, уроженец Ивановской области. Оказалось, что, кроме Баснева, в этих подвалах были и другие командиры, фамилии которых, к сожалению, не помнит ни один из защитников вокзала. Удалось также установить, что Баснев с несколькими бойцами сумел прорваться сквозь кольцо врагов, блокировавших вокзал, но затем, пробираясь по тылам гитлеровцев к фронту, они потеряли друг друга из виду и Баснев, судя по всему, погиб позднее. Его семья, с которой мне теперь довелось установить связь, живет по-прежнему в Ивановской области. От нее я получил некоторые сведения о Павле Басневе.
Борцы вражеского тыла
Много писем сейчас присылают мне бывшие советские военнопленные, прошедшие через все испытания гитлеровских концлагерей. Они сообщают о замечательных подвигах наших людей там, в фашистской неволе, об их несгибаемой воле к борьбе, об их мужестве и самоотверженности, об их вере в грядущую победу.
О славном советском патриоте генерал-лейтенанте Дмитрии Карбышеве, который был зверски замучен гитлеровцами в лагере, пишет участник обороны крепости Александр Санин. Санин был близко знаком с Карбышевым, будучи в гитлеровском лагере Хаммельсбург, и он сообщает много интересных фактов о поведении этого замечательного советского генерала.
О Карбышеве вспоминает также участник Великой Отечественной войны Иван Воронец из столицы Киргизии города Фрунзе.
«Навсегда останется в моей памяти, — пишет он, — светлый образ генерал-лейтенанта Дмитрия Михайловича Карбышева, во имя торжества идеи отдавшего свою жизнь. С февраля 1942 года по август этого же года мне пришлось быть рядом с ним в знаменитом Хаммельсбургском ревире. Этот великий человек спас от падения своим словом стойкого большевика тысячи молодых жизней. Это он крепко вселил в нас веру в будущее».
О своем пребывании в гитлеровском плену рассказывает бывший пограничник и защитник Брестской крепости Григорий Еремеев из города Кзыл-Кия в Средней Азии.
«Я был в особом лагере, — пишет он. — Это Демблинский лагерь, который находился в Демблинской крепости.
В 1943 году нас завезли в Италию. В районе города Удино из села Перкото я бежал в горы, попал в девятый югославский корпус, при котором организовали особую русскую партизанскую бригаду. Мне опять дали пулемет, сначала английский ручкой, потом немецкий. Затем назначили командиром отделения и командиром взвода. С боями дошли до города Триест».
Интереснейшее письмо прислал бывший военнопленный, а потом партизан Отечественной войны Павел Марков из Брянска. Он сообщает о том, что в гитлеровских концлагерях наши военнопленные пели песню о Брестской крепости.
«Впервые, — пишет П. Марков, — я услышал ее, эту песню о легендарных защитниках Брестской крепости, в 1943 году, в застенках лагеря военнопленных в гор. Кройцбурге (Верхняя Силезия) от лейтенанта Михаила Озерова, впоследствии замученного фашистскими палачами за организацию коллективного побега пленных из неволи.
На меня, тогда совсем обессилевшего от тяжелых ран и от голода, мужественные и простые слова этой песни произвели глубокое впечатление. Не ослабляли гордого звучания песни ни старый мотив, схожий с известным народным „Раскинулось море широко“, ни отсутствие литературных украшений в слоге.
Она звучала, как гимн и откровение, вселяя в сердца измученных невольников гордость и надежду. Ее пели в тяжкие минуты испытаний. Не раз она доносилась из глухих гранитных щелей — карцеров, где медленно, но верно фашисты умерщвляли непокорных советских людей, не желавших работать на врага.
Эту песню я потом донес в Белоруссию, в партизанское соединение Героя Советского Союза Петра Григорьевича Лопатина, где в отрядах было немало военнопленных, бежавших из фашистских застенков.
Я уже собирался познакомить партизан с этой песней, как в первый же вечер услышал от отрядного любимца Коли Квитковского близкие сердцу слова. Однако не все они совпадали с „Кройцбургским текстом“, запечатленным в моей памяти.
Песня стала вдвое короче и прозвучала еще выразительнее. Я попросил Колю записать ее мне.
Однажды, когда я вернулся с боевого задания, Коля бережно передал мне клочок бересты, на котором свекольным соком была, может быть впервые, записана эта героическая песня о легендарных защитниках Брестской крепости. Такой я и сберег ее до наших дней. Вот она.
На стены, под знамя!
Ревут самолеты и танки гремят,
Дымится гранит опаленный.
Врагу не сдаются тринадцать солдат,
Последних бойцов гарнизона.
На стенах грохочет разрывов гроза,
Дрожит под ударами камень.
Но, раненный дважды, зовет комиссар:
— На стены, за мною, под знамя!
Пусть мало патронов и смерть впереди,
Не станем вовек на колени!
Товарищ, товарищ, на стены иди —
Там знамя советское реет.
А враг, атакуя, бросает: — Держись!..
Гробницею будет вам крепость.
Склоните знамена — оставим вам жизнь.
А нет — так пойдете на небо.
В ответ раздается призыв боевой,
Ведет он сквозь грозное пламя:
— На стены, на стены, в атаку, за мной!
На стены, товарищ, под знамя!
И снова неравные схватки кипят,
На крепость летят самолеты.
Врагу не сдаются тринадцать солдат,
Героев советской пехоты.
…Последний боец на граните лежит,
Запрятано знамя героем
Пусть топчут враги его юную жизнь,
Но тайны святой не откроют.
Умеют геройски за честь умирать
Простые советские люди.
А кто за Отечество мог постоять,
Отечество тех не забудет.
Над крепостью Брестской на подвиг зовет
Свидетель бессмертия — камень:
— Товарищ, товарищ, за мною, вперед!
На стены, на стены! Под знамя!
Кто и когда сложил эту песню? Где, на каком участке крепости сражались эти тринадцать героев, о которых говорится здесь? Быть может, все это останется неизвестным. Важно одно — эта песня и ее история говорят о том, что бессмертный подвиг героев Брестской крепости в те тяжкие, грозные годы помогал советским людям жить и бороться как с оружием в руках в белорусских лесах и болотах, так и без оружия в страшных гитлеровских концлагерях. Сама эта песня, правдивая и мужественная, тоже была оружием борьбы.
Волнующие факты самоотверженной борьбы наших военнопленных в гитлеровской неволе приводит участник обороны Севастополя Петр Геббель из Чкаловской области. Вот что он пишет:
„Для того, чтобы строить воздушные телеграфные линии, необходимо было копать ямы, носить и ставить столбы, крепить траверзы, наворачивать изоляторы, натягивать провод, вязать его Все это делали сами немцы, но когда началась тотальная мобилизация, их начали заменять русскими военнопленными солдатами. В этих так называемых рабочих командах пленных содержали лучше, одевали чище и кормили лучше.
Пленные должны были копать ямы, носить столбы, ставить их под руководством мастера. Остальную работу проводили пока еще немцы.
Но пришло время, немцы стали заставлять и эти работы делать русских. И вот одна из команд в количестве шестнадцати человек отказалась наворачивать на столбы изоляторы, мотивируя тем, что этой работой они помогают немцам воевать против русских и фактически будут не военнопленными, а добровольцами.
Никакие уговоры и посулы не помогли. Тогда фельдфебель, в ведении которого была эта группа, здесь же на месте расстрелял каждого второго. Остальные восемь человек полезли на столбы, но ни один из них не принялся за работу. Фельдфебель хотел еще раз каждого второго расстрелять, но охранявшие солдаты не дали.
А сколько раз я сам трусил за свою шкуру после каждой порчи или диверсии, правда, может быть, ничтожно мелкой, но все же эти диверсии я делал. То на каком-нибудь столбе противоиндукционные кресты перепутаешь, так что звонящий в город попадет совсем в другую сторону, или аппарат Морзе работает в другую точку. А чтобы найти таксе повреждение, необходимо прозванивать все линии, А то ткнешь топором или вколешь иглу или гвоздь в два кабеля на многокилометровом участке линии. Такая линия выходит надолго из строя.
Не я один так делал. Делали очень многие и делали в одиночку. Б случае поимки каждый отвечал сам за себя.
А более крупные диверсии! Взрыв эшелона в городе Бреда (Голландия) с боезапасом, снятым с линии Мажино и следовавшим на Восточный фронт. А расстрел в городе Гамбурге 2-го штаба обороны из зенитных орудий во время одной ночной тревоги, во время налета английской авиации! Когда охрана попряталась, пленные начали бить из зенитных орудий по зданию штаба — и вот все раскрылось: самолеты ни единой бомбы не сбросили на город, а высотное здание все в огне и никто не знает, кто же это сделал. В это здание было всажено более сотки снарядов, убит гитлеровский генерал и много другого сброда“.
„Я не являлся защитником Брестской крепости, — пишет офицер запаса Александр Рагоза из города Темрюк Краснодарского края. — Но я один из тех, который прошел ужасы фашистских лагерей. Я бывший командир полка Советской Армии. Был пленен в первые дни войны, будучи на границе вблизи Бреста.