– Наша дочь Медея, – сказала Идия. – Кто еще разбирается в колдовстве? Кроме того, я видела их вместе вчера вечером. Она его целовала.
Ээт разразился шумными приказами:
– Отыскать ее! Взять ее! В темницу ее!
– А если Ясон все же уплывет с руном? – спросил кто-то из командующих Ээтова войска.
– Я приказал найти их корабль. Без него далеко не уплывут.
– Да, государь, но мы прочесали всю округу вдоль и поперек, все без толку. Одна партия искала вплоть до Фасиса. Судно, видимо, вывели в море.
– В таком случае им придется плыть по реке, чтобы забраться на свое судно. Успеем порубить их на кусочки, если они это предпримут.
Оставим Ээта и его совет и вернемся к Ясону. Он воссоединился с внуками Ээта, и те провели его в сумерках к роще Ареса. Вскоре к ним примкнула Медея, но при виде племянников встала как вкопанная.
– Вы!
– Да, это мы, тетя Медея! Ясон сказал нам, что ты на нашей стороне. Мы тоже за него.
– Рада слышать.
– Не чудо ли это – как он разделался с халкотаврами!
– Мы смотрели от начала и до конца – с Апсиртом, в дырку в заборе, верно, Апсирт?
Младший брат Медеи, прятавшийся за племянниками, выступил вперед и улыбнулся сестре.
– Привет, Медея.
– И ты туда же?
– Ну серьезно, – сказал Мелас. – Старик никому из нас не нравился, верно? С годами таким жестоким стал. А бабка – та вообще снулая рыба.
– Да, да, – встрял Ясон. – Это все очень славно, однако вам пора. Собирайте команду и ведите ее к «Арго». Если сегодня не появлюсь с руном, отчаливайте без меня, ясно?
– Но…
– Без разговоров. Идите!
Четверо братьев и юный Апсирт ушли.
Медея пала в объятия Ясона.
– Они меня ищут. Отец, видимо, догадался, что я поучаствовала в твоей победе. О, милый, ты был великолепен!
Они поцеловались.
– Надо спешить, любовь моя, – проговорила она. – Роща – вот она…
Медея потянула Ясона за собой, и они побежали вдоль длинной аллеи, обсаженной деревьями. В конце ее возвышался громадный дуб. Лунный свет заливал дерево, сверкал на золотистой чешуе толстых витков, что обнимали ствол. Ясон и Медея приблизились, и тут из-за дерева возникла голова громадного дракона, зверь разинул пасть и зашипел.
– Что б я ни делала, – тихонько сказала Медея, – не вмешивайся. Даешь слово?
Ясон кивнул. Его вполне устраивало держаться в сторонке. Дракона он видел впервые в жизни. Они все такие громадные, как этот? Дракон высоко поднял голову и взирал на них с Медеей.
Медея шагнула вперед. Дракон зашипел. Медея вскинула руку и спела несколько слов – Ясон их толком не разобрал. Дракон опустил голову вровень с Медеиной. Она пристально вгляделась в вертикальные щели желтых драконьих глаз – тех, что никогда не закрываются, – а сама пела не умолкая. Дракон замер, разинув пасть, длинные вожжи слюны пали на землю. Трава и мох под ними зашипели и задымились от ядовитой слизи. Медея достала из своей котомки сушеные травы, корни и цветы и скатала из них шар. Дракон застыл неподвижно, однако Ясон слышал медленный ритм его дыхания.
Медея протолкнула шар дракону в пасть. Шар вспенился у дракона на языке, и зверь со вздохом дернулся и опал на землю.
– Он спит, – сказала Медея. – Забираем руно и уходим.
– Но где оно? – спросил Ясон, растерянно оглядывая могучий дуб.
– На другой стороне, балбес.
Ясон обошел дерево. Руно свисало с нижних ветвей, но все равно высоковато, не достать.
Медея влезла к нему на плечи, сняла руно и сбросила его на землю.
На ощупь руно было грубым и шершавым, как овечья шерсть, – такие висят на изгородях у любого поля. Но оно было золотое – очень золотое. Ясон гладил его, оно сверкало. Он пробегал пальцами по блестящим прядям, и шерсть сыпала миллионами искр.
– У тебя будет навалом времени с ним играться, когда мы все окажемся в безопасности на борту твоего судна, – сказала Медея. – Пошли!
Они обогнули спавшего дракона и, рука об руку, помчались, хохоча, под деревьями, а Золотое руно плескало у Медеи на плечах, как крестьянская шаль.
Побег из Колхиды
«Арго» проплыл вниз по Фасису – силы течения хватило, чтобы унести их от всякой погони.
Команда отыскала корабль под камуфляжной сеткой в целости и сохранности. Аргонавты увидели, как Ясон и Медея пробираются в темноте, руно сверкало и искрилось, и экипаж шумно возликовал. И вот уж скользили они вниз по течению, и всем аргонавтам захотелось потрогать руно.
Нащупавшись всласть, Орфей прослезился.
– Люди станут воспевать все это веки вечные, – сказал он, – но пусть я буду первым.
Настроив лиру, он тихонько запел, а аргонавты по очереди подходили восхититься руном.
Внуки Ээта и юный Апсирт смотрели на руно, разинув рты.
– Видали только издали, – говорили они.
– Никогда б не подумал, что настанет этот день.
Нестора вид руна тронул не меньше, чем Орфея.
– И все же далеко отсюда до Иолка, путь долгий, – предупредил он. – Ээт совершенно точно погонится за нами. Говорят, его флот уступает только судам Миноса Критского.
Ясон уже привык полагаться на мудрость Нестора. Когда все отдали должное руну, он отвел Нестора и кормчего Анкея в сторонку.
– Согласен, что Ээт ринется за нами со всей силой, какую сможет собрать, – сказал Ясон. – Что посоветуете делать?
Прежде чем говорить, Нестор поразмыслил – эта привычка много кого раздражала, зато никакая глупость никогда не слетала с уст Нестора, это уж точно.
– Ээт неизбежно поймет, что Симплегады больше не преграждают Босфор. Новость о том, что проход между Пропонтидой и Понтом Эвксинским открыт, разлетится по всем портам и городам этих краев. Ээт попытается догнать нас там. А значит, надо идти другим путем.
Ясон вытаращился на него.
– В каком смысле «другим путем»? Нет никакого другого пути. Понт Эвксинский – море внутреннее. Босфор – единственная связь с Пропонтидой и, соответственно, с Геллеспонтом, Средиземноморьем и домом.
– А Истрос? – спросил Нестор.
– Истрос! – Ясон подался вперед и поцеловал Нестора в лоб. – Ты гений, друг мой!
– Точно! – вскричал Анкей. – Истрос! Как я сам не додумался?
Истрос – длинная река, текшая через множество чужедальних царств к северу Греции. Зарождалась она где-то на варварском западе, но ее великая дельта опорожняется где-то на северо-западном побережье Понта Эвксинского. Ныне мы зовем эту реку Дунай.
Нестор объяснил кормчим Анкею и Эвфему, что можно пройти вверх по Истросу, через север Фракии и на запад, почти до Галатии, оттуда – на юг, вдоль западного берега Италии, вокруг Сицилии и Ионических островов, дальше – к Пелопоннесу и на север, вдоль восточного берега Греции до Фессалии и Иолка. Это совершенно заморочит голову Ээту, который наверняка двинется по прямой – той же дорогой, какой «Арго» шел в Колхиду[195].
До порта Фасиса добрались без приключений, загрузились под завязку едой, водой и всем прочим необходимым, уж сколько смогли наменять или купить, и – не прошло и четырех дней с тех пор, как Ясон с Медеей выдержали все три испытания Ээта и заполучили руно, – уже плыли по Понту Эвксинскому на северо-запад, к устью Истроса.
К вечеру первого дня после выхода из Фасиса стало ясно, что в погоню за ними увязался какой-то корабль. Чтобы скрыть свои намерения, аргонавты сменили курс, будто бы направляясь к Босфору. Медея оглянулась и узнала самую ценную галеру колхидского флота.
– Это мой отец, – сказала она. – Его судно самое ходкое в мире. Там три ряда весел.
– Он нас нагоняет, – проговорил Ясон. – Проклятье. Придется встать боком и сражаться.
– У него на борту катапульта. Он с удовольствием накидает комьев горящего дегтя тебе на палубы. Ни перед чем не остановится, чтобы добыть желаемое.
– Но он же спалит вместе с нами и руно.
– Это его не волнует. Он сражается за свою гордость, а не за руно. Но не бойся, мой милый Ясон, я тоже ни перед чем не остановлюсь. – Она взяла лицо Ясона в ладони и крепко поцеловала его. – Вернусь через минутку.
Ясон глянул на колхидский корабль – тот неуклонно приближался. Уже удавалось рассмотреть ярко раскрашенный нос – он нырял в волны и вздымался вновь. Нос корабля расписали так, чтоб походил на того самого сторожевого дракона при Золотом руне.
Медея вернулась на корму, обнимая за плечи юного брата Апсирта.
– Смотри, вон папин корабль, – сказала она, вскинув руку.
Глаза у Апсирта распахнулись.
– Он ужасно рассердится, когда меня увидит.
– Скорее расстроится, а не рассердится, думаю, – сказала Медея и перерезала мальчику глотку одним быстрым движением изогнутого кинжала.
Ясон выпучил глаза – кровь хлестала из раны.
– Медея!
– Иначе никак, – проговорила Медея. – Тащи топор, да побыстрее, – они надвигаются.
Голова мальчика полетела за борт первой. Она запрыгала в волнах в кильватере «Арго». Ясон с Медеей наблюдали, как корабль Ээта замедлил ход, весла взмыли над водой, судно остановилось.
– Он любил этого мальчика, – молвила Медея удовлетворенно. – Не даст он его душе сойти в подземный мир, пока тело не очищено и все положенные погребальные обряды не отправлены.
Ясон промолчал. Медея была прекрасна. Предана ему. Но есть же пределы. Конечно же, есть пределы.
Путь домой
Когда последние части Апсирта упали с четко отмеренными промежутками в воду, корабль Ээта сильно отстал, исчез за горизонтом. Но лишь когда пришла ночь, Ясон с Анкеем решили, что теперь безопасно сменить курс в соответствии с исходным замыслом.
Через неделю «Арго» проскользнул невредимым и незамеченным через болота, примыкавшие к устью Истроса, и вплыл во Фракию.
Их путь пролегал, как объяснил Нестор, излагая аргонавтам свой замысел, широкой дугой, на запад и север, через чужедальнее царство гипербореев – мы бы сейчас сказали, через Болгарию, Румынию, Венгрию и Словению