– Быстрее, разворачивайте корабль! И гребите! – завопил Ясон. – Гребите так, как гребли между Толкучими скалами!
Отплыв на безопасное расстояние, они обернулись. Громадный автоматон удалялся за край острова и прочь с глаз.
– Что это за жуть была? – спросили аргонавты.
– ТАЛОС, – промолвил Нестор. – Это был Талос.
– Мой наставник Хирон рассказывал мне о нем, когда я был маленький, – сказал Ясон, – но я всегда думал, что это просто дурацкая байка, придуманная мне на потеху.
– Сам же видел – он вполне настоящий, – сказал Нестор. – Три раза в день обходит он Крит и защищает остров от пиратов и флотилий захватчиков.
– Это правда, что Гефест сотворил его в своей кузне на Олимпе по приказу Зевса? – спросил Ясон.
– Я думал, его Дедал собрал для царя Миноса, – встрял Мелеагр.
– Нет, нет. Насколько мне известно, я прав: это последний из великого народа Бронзовых людей, – сказал Нестор. – Они родились у мелий – ну этих, сами знаете, нимф ясеня, возникших из земли, когда Кронос оскопил отца своего Урана[203].
– Если так и есть, – сказала Медея, – Талос – не орудие, а смертное существо, а раз смертное, его можно убить.
– Но, дорогая, – возразил Ясон, – он же сделан сплошь из бронзы.
– Не вполне, – заметил Нестор. – Хоть человек он, хоть орудие, у него совершенно точно есть трубка от шеи до щиколотки, такая вот громадная вена. Там у него бежит ихор, божественная жидкость, необходимая для жизни и движения[204]. Держится все это посредством медного гвоздя в пятке у Талоса. Если выдернуть этот гвоздь, жидкость вытечет и Талос падет.
– Зачем рисковать и ввязываться? – спросил Мелеагр. – Давайте просто поплывем дальше.
– Нам нужны припасы, – сказал Эвфем. – У нас закончились пресная вода, хлеб, фрукты… всё.
– Кроме того, – сказал Анкей, – он опять здесь!
И правда: Талос появился вновь и шлепал по волнам к «Арго».
– Позвольте мне, – сказала Медея, вставая на помосте и произнося заклинания. – Иди, Талос, иди! Иди ко мне, иди!
Талос остановился на полушаге и склонил голову. Медея вперилась в его безучастные глаза и продолжила ворожить. Как прежде дракон в роще Ареса, Талос замер.
– Вот, – сказала Медея. – А теперь кто-нибудь спуститесь и выньте из него тот гвоздик.
Пирифой с готовностью спрыгнул в воду и все устроил. Всплыл среди волн, зажав бронзовый гвоздь в зубах. Позади него автоматон заскрипел, закачался и рухнул в море.
Ясон обнял Медею.
– Ты кудесница![205]
Они пробрались вдоль северного берега на восток и зашли в порт в Ираклионе[206], где падение Талоса еще не заметили.
Запаслись провизией на последний отрезок пути домой и поплыли к Иолку[207].
Колдовская смерть Пелия
Ясон преклонил колени перед Пелием, расстелив перед собою руно.
Успешное возвращение Ясона и его команды, да еще и с Золотым руном, – последнее, чего ждал Пелий или на что надеялся. Коварные люди, отправляющие героев в походы, непременно верят, что шлют их на верную погибель. Коварные люди никогда не набираются ума-разума, потому что коварным людям неинтересны мифы, легенды и истории. Было б им интересно, они бы умнели и одерживали победы, а потому нам лучше радоваться их невежеству и скудоумию.
– Извини, что так долго, – сказал Ясон, – но Колхида довольно далеко, и на пути нашлась парочка препятствий.
Пелий под любопытными взглядами свиты изо всех сил изображал удовольствие.
– Принимаю от тебя руно. Смотрится и впрямь как настоящее. Можешь идти.
Аргонавты удалились. Сразу было ясно, что Пелий не намерен уступать трон. Более того, Ясон обнаружил, что его отец с матерью, Эсон и Алкимеда, умерли. Кто-то говорил, что родителей Ясона, а также его младшего брата Промаха прикончил Пелий, кто-то – что безутешный Эсон отравил жену и сына, а затем сам пал на меч после того, как Пелий сообщил ему, что «Арго» наверняка утонул и все на нем погибли.
– В любом случае, – горестно проговорил Ясон, – за их смерти в ответе Пелий.
– Давай-ка я разберусь с этим, милый, – сказала Медея. – Вы родственники, и тебе негоже будет прерывать его жизнь. Сам знаешь, до чего щепетильны в этом смысле и боги, и смертные.
Медея подружилась с девятью дочерями Пелия, ПЕЛИАДАМИ[208], – Алекстидой[209], Алкимедой[210], Антиноей, Астеорпеей, Эвадной[211], Гиппотоей, Амфиномой, Пелопией и Пейсидикой.
– Какая жуткая жалость, что ваш отец стареет, – сказала она им. – Мой отец Ээт на двадцать лет старше Пелия, а выглядит – и держится – так молодо, что сгодился бы Пелию во внуки.
– Как так? – спросили сестры.
– Вы, наверное, наслышаны о моих умениях, – проговорила Медея.
– Говорят, ты – ведьма! – сказала Пелопия.
– Это слово мне всегда казалось отвратительным. Мне больше нравится «ворожея». Да, есть способы сделать вашего отца юным, но вам же вряд ли такое интересно?
– О, еще как интересно, еще как! – воскликнули девушки, очень любившие своего отца.
Медея подготовила мерзкий фокус. Девушки пялились, остолбенело разинув рты, как Медея взяла старого барана, взрезала ему глотку, а затем порубила на мелкие кусочки и закинула их в громадный котел. Следом набросала туда же волшебных трав и проделала над варевом зрелищные пассы. Внезапно послышалось блеяние, из котла выскочил ягненок и весело ускакал прочь[212].
Девушки охнули и захлопали в ладоши.
– Ну вот, – сказала Медея, вручая им сверток с травами. – Теперь вы попробуйте. Не забудьте только руками вот так… – Она повторила таинственные пассы, которые делала над котлом.
Девушки поспешили в покои к Пелию, где тот дремал после обеда. С воплями радости и воодушевления они перерезали отцу горло и покрошили его. Отнесли окровавленные куски его плоти к котлу, бросили их туда, приправили травами и проделали магические пассы руками. Затаив дыхание, ждали, когда омоложенный Пелий выпрыгнет из котла, но тот отчего-то не выпрыгнул.
Когда они, рыдая, пришли к брату своему Акасту и рассказали ему, чтó натворили, он тут же понял: девчонок обдурили.
– Она дала вам не те травы, дуры вы![213]
Акаст устроил отцу не только роскошное погребение, но и погребальные игры. Им предстояло сделаться самыми знаменитыми из всех тогдашних, за исключением лишь тех, что проводились на одно поколение позже – их устроил Ахилл в память о своем возлюбленном друге ПАТРОКЛе, убитом ГЕКТОРОМ у стен Трои.
Акаст был человеком куда более приятным, чем его отец, и когда возложил вину за смерть Пелия поровну на Ясона и Медею, народ Иолка ему поверил. Из любимца и героя Ясон в мгновение ока превратился в ненавистного преступника. Пока не искупит убийство родственника – Пелий был, в конце концов, его дядей[214], – ему и оставаться-то в Иолке нельзя, не то что требовать себе трон.
И вот так Медея с Ясоном сбежали, оставив Акаста царствовать. Команда «Арго» распалась, все разошлись по домам, к своим жизням и дальнейшим приключениям. Многим предстояло встретиться вновь на Калидонской охоте на вепря. Между тем стоит ненадолго оставить Ясона и Медею и рассказать историю Анкея, человека, принявшего на себя обязанности кормчего на «Арго» после гибели Тифия.
Когда «Арго» пришел в Иолк, Анкей отправился к своему родному острову Самосу, на север от Патмоса. Перед тем как примкнуть к аргонавтам, он высадил виноградник в надежде, что, когда вернется из похода, виноград уже начнет плодоносить[215]. Самосский провидец сказал Анкею, что на Самос тот вернется совершенно точно в целости и сохранности, а вот вино со своего виноградника не попробует никогда. Вернувшись, Анкей, к своей радости, увидел, что виноград превосходно поспел и из него приготовили вино. Призвал он провидца и поднес чашу вина к губам.
– Вот и все с твоим ложным пророчеством, – сказал он, помахивая чашей перед носом прорицателя. – Надо бы уволить тебя за несостоятельность.
– Не так-то близок кубок от губок, – молвил провидец[216].
Только собрался Анкей отпить из чаши, как снаружи донесся шум. Виноградник крушил дикий вепрь. Анкей поставил чашу и выбежал оценить ущерб. Вепрь бросился на Анкея, вскинул его на клыки и насмерть изодрал.
Провидец, полностью осознавая, что сформулировал новую поговорку, которую будут повторять многие поколения, взял чашу и выпил до дна.
Позднее Артемида отправила вепря в Калидон – об этом мы узнаем из рассказа о приключениях Аталанты.
Медея восстает
История Ясона и Медеи далее продолжается в Коринфе, где они нашли пристанище от гнева Акаста и жителей Иолка[217].
Царь КРЕОНТ[218] предложил им пристанище, и вскоре они уютно обустроили себе жизнь в царском дворце. Медея родила Ясону троих сыновей[219], и все было хорошо, пока Ясон не положил глаз на дочку Креонта КРЕУСУ.
Стрела Эрота, попав в Медею, никогда еще не пронзала сердце, готовое к более самозабвенному служению. Любовь Медеи к Ясону была животной, одержимой и устрашающе пылкой. Ее ярость, когда открылось ей предательство Ясона, оказалась совершенно вулканической.