Да, из любопытства я посетил несколько заведений, но после двух визитов в популярные бары я туда не возвращался. Честно говоря, в обстановке тайских городов есть что-то захватывающее. Невозможно выбросить из головы образы из фильма «Охотник на оленей», который снимался здесь. Но давайте начистоту: секс-индустрия неразрывно связана с безжалостным и грязным преступным миром Таиланда. Это не классная и не беззаботная деятельность. Девушки очень бедны и чаще всего торгуют телом, чтобы отправлять деньги своим обнищавшим семьям. Часть из них, если не большинство, практически рабыни. После того как девушка в баре рассказала мне, что семья отправила ее работать ради десяти баксов за ночь, мое любопытство сошло на нет.
К счастью, Паттайя – не только люди, продающие свои тела; здесь я провел свою самую незабываемую ночь в Таиланде. Мы закончили работу в начале вечера и разошлись в поисках еды. Солнце только село, что, учитывая невероятную жару, было сигналом к тому, что можно выйти на улицу и побродить. Мы сели на моторикшу рядом с отелем и отправились в сам город. Там мы обнаружили чудесный театр, где показывали местные версии бродвейских мюзиклов, исполняемые трансвеститами. Прямо под театром был тир, где за пять баксов можно было взять пистолет сорок пятого калибра или даже автомат и пострелять по мишеням. Помню, я задумался, пуленепроницаемо ли покрытие между тиром и сиденьями наверху.
Удовлетворив свою тягу к театральному и воинскому искусству, мы двинулись к берегу, где увидели прилавок со свежепойманной рыбой. Смысл был в том, что ты выбирал приглянувшуюся рыбу, объяснял, как ты хочешь, чтобы ее приготовили, а потом садился за столик для пикника на пляже. Через десять минут мне принесли лучшую рыбу на гриле с соусом чили, что я когда-либо ел.
Но все же я был в Таиланде не для того, чтобы развлекаться, а по работе. И именно здесь, на наших съемочных площадках и вокруг них, я познакомился с настоящим Таиландом. Я ел вместе с тайской съемочной группой (у них была собственная служба питания) и в итоге навсегда разлюбил «тайскую» еду в американском стиле. Я подходил к деревенским прилавкам с едой, где было полно мяса, вокруг которого кружились мухи, забирался на многоярусные известняковые водопады, где порхали бабочки, был восхищен и напуган невероятным жужжанием тропических насекомых по ночам. В общем, мои органы чувств вступили на новую неизведанную территорию.
Но настоящими сокровищами Таиланда, доставившими мне наибольшую радость и удовольствие, стали статуи Будды в храмах. Первым и наиболее впечатляющим был огромный лежащий золотой Будда в храме Ват Пхо в Бангкоке. Это удивительно умиротворенный позолоченный Будда длиной в 46 метров, расположенный в большом просторном зале. Я был там несколько раз, и у меня даже есть маленькая копия этого Будды, он лежит на моем письменном столе и составляет мне компанию. Посещение храмов стало моим любимым занятием во время обеих поездок. В свободные дни я просто просил своего водителя найти Будду.
Будды Таиланда отличались значимостью и размерами. Были случаи, когда внутри больших, ничем не примечательных гипсовых фигур находили очень маленькие, тяжелые золотые статуи. Это делалось для того, чтобы вторгшиеся войска не могли похитить наиболее ценные экземпляры. Я слышал, что одна такая статуя была найдена всего несколько лет назад, когда большого гипсового Будду переставляли на другое место и он упал. Фигура треснула пополам, и внутри обнаружилось священное золотое божество.
Однажды я бродил по монастырю к северу от Канчана-бури. Здешний Будда был толстым и уродливым, в плохом состоянии. Разочарованный, я побрел обратно к автостоянке, где меня ждал водитель. Но когда я поравнялся со стойкой с благовониями, я вдруг решил помолиться и сделать пожертвование. Так я и поступил. Потом я заметил на земле маленький указатель на тайском языке. Следуя ему, я увидел указатель, стрелка на котором показывала на расщелину в земле, и крошечную лестницу, ведущую в эту дыру.
Я решил посмотреть, что там. Спустившись по маленькой лестнице, я оказался в небольшой известняковой пещере, около трех метров в ширину. Там находились несколько маленьких статуй Будды, благовония и свечи. Я полностью погрузился в чарующую атмосферу: я был в одиночестве в подземной пещере. Потом я, как Алиса, заметил в стене маленькую дверь, может быть, метр в высоту. Она вела в небольшой туннель. Я вошел туда, по пути заметив, что на двери был открытый висячий замок. Я решил, что не пойду далеко, поэтому не придал этому значения.
Этот туннель вел в еще одну пещеру. И еще один туннель и еще одна пещера. И еще, и еще. В каждой пещере находился Будда. После трех или четырех пещер я вспомнил о замке. Может быть, стоит повернуть назад? Но любопытство одержало верх: в каждой следующей пещере были все более интересные статуи! Я просто не мог остановиться! Я продолжал, чувствуя выброс адреналина.
А потом я увидел нечто прекрасное. То, что Сполдинг Грей назвал «идеальным моментом». Последняя пещера. С высоким потолком, просторная. И с чудесным, величайшим Буддой! Неудивительно, что «общественный» Будда снаружи был таким ничтожным. Он не был настоящим.
Он предназначался для туристов. О, да. Я провел там некоторое время, помолился, поразмышлял. Я был один, под землей, в известняковой пещере в Таиланде.
В конце концов я выбрался, нашел водителя и, понимая, что уже поздно, сказал:
– Лучше бы мне вернуться, продюсер понятия не имеет, где я. А это важно.
– Да-да, очень важно. Я понимаю, – ответил тот с типично тайским спокойствием.
Король и я
Ричард Э. Грант
Ричард Грант родился и вырос в Свазиленде, в 1 982 году эмигрировал в Англию и после дебюта в 1986 году в фильме «Уитнэйл и я» снялся в сорока картинах и работал с такими режиссерами, как Фрэнсис Коппола, Мартин Скорсезе, Джейн Кэмпион, Брюс Робинсон и Роберт Олтмен. В 2004 году Грант написал сценарий и снял фильм «Вау-вау». Он также опубликовал три книги: With Noils: The Film Diaries of Richard E Grant, The Wah-Wah Diaries: The Making of a Film и By Design: A Hollywood Novel.
В самом конце прошлого века я писал автобиографический сценарий под названием «Вау-вау» («до свидания» и жаргонное колониальное словечко, обозначающее последний вздох империи) о своей юности в Свазиленде, Южная Африка. После того как я пару лет пытался бежать впереди паровоза – подобрать актеров и найти финансы, мой продюсер вежливо отказался от участия в проекте, решив перевоспитывать наркоманов на Барбадосе. Ему на смену пришла хорошенькая француженка (которую я буду дипломатично назвать М.С.), пообещавшая беспроблемное решение финансовых вопросов и легкое урегулирование предстоящих проблем. Несмотря на существование телефонов, факсов, эсэмэс и электронной почты, коммуникация между моим офисом в Лондоне и ее в Париже происходила все реже и реже.
Оглядываясь назад и вспоминая особенности работы с вышеупомянутой «доброжелательницей», которые чуть не довели меня до нервного расстройства… С этим мало что сравнится.
После четырех лет переписывания сценария, пред-съемочного мандража и финансовой неопределенности мы наконец-то оказались в Свазиленде, но только для того, чтобы за пять дней до съемок узнать, что М.С. «забыла» оформить разрешения на работу для ста с лишним человек: для съемочной группы и актеров. Она все еще в Париже, а мне предстоит получить нагоняй от разъяренного министра в половине девятого утра 2 июня 2004 года.
Он взрывается и с ходу набрасывается на меня:
– ГДЕ ВАШИ ХОДАТАЙСТВА? ПОЧЕМУ ВЫ НИЧЕГО НЕ ПРОКОНТРОЛИРОВАЛИ? КАК ВЫ ВООБЩЕ РАБОТАЕТЕ? ГДЕ ВЫ БЫЛИ, ГРАНТ? ПОЧЕМУ ВАС НЕ БЫЛО ЗДЕСЬ, ГРАНТ? ПОЧЕМУ МЕНЯ НЕ ПРОИНФОРМИРОВАЛИ, ГРАНТ?
Я вижу, что министр неумолим.
Моя слабая попытка объяснить, что у нас возникла проблема с деньгами, которые пришлось искать заново, а за оформление бумаг отвечала продюсер, абсолютно игнорируется. Еще немного, и он сорвется на крик.
– ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО СЕРДИТСЯ НА ВАС, НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ СЕРДИТСЯ НА ВАС, МИНИСТЕРСТВО СЕРДИТСЯ НА ВАС. ВЫ НЕ МОЖЕТЕ НАЧАТЬ СЪЕМКУ ЧЕРЕЗ ПЯТЬ ДНЕЙ!
Я прошу, молю, объясняю и уговариваю – и все без толку.
– НЕТ, НЕТ, НЕТ, НЕТ, НЕТ, НЕТ, НЕТ!
В повисшей напряженной тишине я могу думать только об одном: какова была бы реакция, если бы сотня иностранцев высадилась в аэропорту имени Джона Кеннеди или в Хитроу без виз, разрешений или каких-либо документов, намереваясь слоняться по площади Пикадилли или Таймс-сквер, в течение двух месяцев снимая фильм.
– Это всецело наша вина, сэр, и я полностью понимаю вашу позицию. Благодарю вас за то, что вы встретились со мной так рано утром, и я глубоко сожалею о том, что мы не сможем снимать здесь фильм и потратить большую часть нашего бюджета в королевстве.
Я знаю, что балансирую на грани. Но альтернативы нет. Вероятнее всего, все закончится, еще не успев начаться. Министр говорит, что он устроит экстренное совещание, а я должен быть на связи, чтобы узнать о его решении.
Потом я звоню в Париж и в кои-то веки умудряюсь сразу же попасть на М.С., которую готов сожрать прямо сейчас.
– Значит, вы верите этому министру? Вы верите ему, а не мне?
– Черт побери, дело не в этом! Какая разница, кому я верю. Дело в том, что мы не можем начать съемки, потому что у нас нет разрешений на работу!
– Попросите короля.
Сколько раз в XXI веке вы ожидаете, что вас попросят сделать это в реальности? Ее указание стучит в моем черепе, как просроченные карамельки, вместе с фразой: «Вы верите ему, а не мне?» Я не могу всерьез воспринимать это сумасшествие и начинаю смеяться.
Представьте только, что вы могли бы уговорить министра в Лондоне, Вашингтоне, не говоря уж о Париже, чтобы для вас тут же сделали исключение – это совершенно неправдоподобно.
Министр звонит без пятнадцати пять вечера, и я выслушиваю поток требований: завтра же надо запросить разрешения (этот процесс займет минимум неделю), письма, запрашивающие разрешения на проживание, должны быть отправлены немедленно, за доставленное беспокойство надо заплатить крупный штраф. Он говорил и говорил, и я мог сделать из этого один вывод – это временное облегчение.