— Почему я?
— Потому что ты — хороший человек. — И хороший компромисс. — Ты настоящий герой. Твои подвиги достигли внимания короля.
— Герой? — Он фыркнул. — Как ты сумела всё это сотворить? — Он попытался приподняться на локтях, но она положила руку ему на грудь и тихонько уложила его обратно.
Настала возможность рассказать ему правду. В её сознании промелькнула ослепительная мысль.
— Всё сотворил ты сам. В итоге ты оказался прав. Про верность, добросовестный труд и тому подобное. Ты вёл солдат в бой в первом ряду. Так и надо добиваться успеха.
— Но…
— Шшшш. — И она поцеловала его в губы: с одной стороны, потом с другой, и посередине. Его дыханье смердело, но ей было всё равно. Она не собиралась позволить ему всё поломать. — Разговоры потом. Сейчас отдыхай.
— Я тебя люблю, — прошептал он.
— Я тоже тебя люблю. — Нежно боднув его лицо, пока он погружался в сон. Всё верно. Он хороший человек. Один из лучших. Честный, храбрый, верный до неприличия. Они прекрасно дополняли друг друга. Оптимист и пессимист, мечтатель и циник. В конце концов, что такое любовь, как не обретение кого-то, кто тебе подходит? Кого-то, кто компенсирует твои недостатки?
Кого-то, с кем можно работать. Над кем.
Условия
— Опаздывают, — громыхнул Миттерик.
Вокруг стола стояло шесть стульев. Один стул занял новый лорд-маршал Его величества, втиснутый в парадный мундир с золотой окантовкой и слишком тесным воротником. Второй занимал Байяз, постукивая толстыми пальцами по столешнице. На третьем откинулся Ищейка, насупленно глядя ввысь, на Героев, время от времени подрагивая желваками.
Горст стоял сложа руки, слегка отступив от стула Миттерика. Подле него Байязов слуга раскатал в руках карту Севера. Позади них, внутри круга камней, но за пределами слышимости, по всей выправке выпячивала грудь пригоршня наиболее старших среди оставшихся офицеров всей армии. Командиров прискорбно проредили. Мид, Веттерлант, и Винклер, и с ними множество других к нам присоединиться не смогли. Как и Челенгорм. Горст насупленно поглядел ввысь, на Героев. Кажется, быть со мною на «ты» равносильно смертному приговору. Тем не менее, Его величества Двенадцатый полк в полном составе выстроился парадным порядком сразу же за Детьми, с южной стороны. Лес алебард на плечах поблёскивал под холодным солнцем. Небольшое напоминание, что сегодня мы ищем мира, но более чем готовы и к иному исходу.
Вопреки своей отбитой голове, ободранным щекам, паре десятков других порезов и ссадин и бесчисленным кровоподтёкам, Горст тоже был более чем готов к иному исходу. По правде говоря, его свербило — только бы исход сложился иным. Какая служба ждёт меня в мирное время? Учить искусству меча наглых молодых офицериков? Хромой собакой рыскать по королевскому двору, клянчить объедки? Отправиться королевским обозревателем в подвалы и отстойники Кельна? Или забросить тренировки, обрасти жиром, и стать жалким выпивохой? Разменивать старые небылицы о былой почти-что-славе? Смотрите, вон Бремер дан Горст, однажды он был Первым стражем короля. Давайте купим писклявой уморе кружку! Давайте купим ему десять и поглядим, как он обоссытся!
Горст почувствовал, что мрачнеет. А что… не стоило ли мне принять предложение Чёрного Доу? Не стоило ли уйти туда, где о таких как я слагают песни, а не гыгыкают над их опалой? Где миру вообще нет нужды наступать, никогда? Бермер дан Горст, герой, поединщик, самый страшный человек на всём Севере…
— Наконец-то, — буркнул Байяз, жестоко обрубая фантазию.
Послышался шум, который не перепутать — шум движущихся солдат, и отряд северян затопал вниз по длинному склону Героев, кованые обручи их крашеных щитов отражали свет. Кажется, враг тоже приготовился к иному исходу. Горст потихоньку ослабил в ножнах свой запасной длинный клинок, высматривая любые признаки западни. По правде говоря, его свербило — только б их высмотреть. Один-единственный носок сапога северянина заступит чуточку ближе — и он вытащит меч. И мир станет просто-напросто одной из тех вещей в моей жизни, которые так и не сложились.
Но, к его разочарованию, основное большинство воинов остановилось на пологом скате за пределами Детей — не ближе солдат Двенадцатого, до середины склона. Несколько остановилось сразу же внутри камней, уравновешивая присутствие Союзных офицеров. Среди них не вызывал доверия один воистину здоровенный мужик, чёрные волосы развеваются на ветру. Как и тот, в позолоченной броне, чью морду Горст с воодушевлением лупцевал в первый день битвы. Вспомнив об этом, он стиснул зубы, горячо уповая на повтор.
Четверо прошествовали к столу, но Чёрного Доу нигде не видать. Самому первому из них принадлежал нарядный плащ, а также симпатичное лицо и слегка издевательская улыбка. Вопреки забинтованной руке и свежему шраму посреди подбородка, не было никого его беззаботнее. Определённо, главный. И я уже его ненавижу.
— Кто это? — шепнул Миттерик.
— Кальдер. — Лицо Ищейки посмурнело, как ещё не бывало. — Младший сынок Бетода. Гадюка.
— Скорее червяк, — сказал Байяз, — но это Кальдер.
По бокам от него — два пожилых воина, один бледнокожий, бледноволосый, с блеклой меховой шкурой на плечах, другой кряжистый, с широким, обветренным лицом. За ними четвёртый, с секирой за поясом, на щеке — ужаснейший шрам. Его глаз переливался, точно был сделан из металла, но Горст сморгнул не поэтому. В нём пробудилось ползучее ощущение узнавания. Я его видел — вчера, в битве? Или днём раньше? Или где-нибудь до всего этого…
— Ты, должно быть, маршал Крой. — Кальдер говорил на общем языке лишь с отголоском северного акцента.
— Маршал Миттерик.
— Ах! — Улыбочка Кальдера расползлась. — Как мило наконец-то тебя увидеть! Мы стояли друг перед другом, нас разделял ячмень на правом крае битвы. — Он махнул перевязанной рукой на запад. — От вас, точнее, на левом — солдат из меня никакой. Твой бросок конницей был… великолепен.
Миттерик сглотнул, его пунцовая шея выпирала через край жёсткого воротника.
— Да, вот ещё что, по-моему… — Кальдер пошарил в кармане, а потом прямо-таки просиял, доставая смятый комочек грязной бумаги. — Я прихватил кое-что твоё! — Он бросил скомканную бумагу через стол. Пока Миттерик её разворачивал, Горст через плечо разглядел почерк. Видимо, приказ. Затем Миттерик снова скомкал листок в кулаке, так крепко, что побелели костяшки.
— И Первый из магов! Последний наш разговор был для меня первым уроком смирения. Однако, не переживай, с тех пор мне преподали много других уроков. Более смиренного, чем я вам не найти. — Однако, усмешка Кальдера говорила обратное, когда он показал на косматого старика за спиной. — Это Коль Долгорукий, отец моей жены. И Бледный Призрак, мой второй. Не стоит забывать и моего достопочтенного поединщика…
— Коль Трясучка. — Ищейка серьёзно кивнул человеку с металлическим глазом. — Много воды утекло.
— Айе, — лишь прошептал тот в ответ.
— Ищейка, разумеется, всем нам знаком! — сказал Кальдер. — Закадычный спутник Девяти Смертей, во всех песнях они неразлучны! Как поживаешь?
Ищейка проигнорировал вопрос просто мастерски — пренебрежительно ссутулясь.
— Где Доу?
— Ах. — Кальдер скорчил гримасу, показавшуюся притворной. Всё в нём кажется притворным. — С прискорбием сообщаю, что он не придёт. Чёрный Доу… вернулся в грязь.
Настало молчание, которым Кальдер, по всем приметам, наслаждался сполна.
— Мёртв? — Ищейка обмяк на стуле. Как будто узнал о смерти дорогого друга, а не злейшего врага. Воистину, порою бывает трудно их разделить.
— Между Хранителем Севера и мной возникло… разногласие. Мы решили его нашим народным способом. В поединке.
— И ты победил? — спросил Ищейка.
Кальдер вскинул брови и легонько почесал швы на щеке, как бы сам не до конца поверив в это.
— Ну… поскольку я жив, а Доу мёртв, в общем-то… да. Чудное сегодня выдалось утро. Меня стали звать Чёрный Кальдер.
— Блядь, неужели?
— Не волнуйтесь, это всего лишь имя. Я всей душой за мир. — Правда Горст подметил, что у расставленных на длинном уклоне карлов другие чувства. — То была битва Доу, и, насколько я могу судить, она оказалась для всех бесцельной тратой времени, денег и жизней. Как по мне — мир есть лучшая часть любой войны.
— Искренне соглашусь. — Пускай Миттерик и в новом мундире, но разговор тут вёл Байяз. — Договор, который меня устроит, прост.
— Мой отец всегда говорил — простые вещи самые крепкие. Помнишь моего отца?
На короткий миг маг замялся.
— Разумеется. — Он щёлкнул пальцами, и слуга скользнул вперёд, с безупречной ловкостью разворачивая на столе карту. Байяз указал на завиток реки. — Белая река остаётся северной границей Инглии. Северным рубежом Союза, как служила сотни лет.
— Вещи склонны меняться, — заметил Кальдер.
— Эта — нет. — Толстый палец мага обвёл другую реку, к северу от первой. — Земли между Белой рекой и Каском, включая город Уффрис, переходят под управление Ищейки. Они становится протекторатом Союза с шестью представителями в Открытом совете.
— До самого Каска? — Кальдер резко отрывисто вдохнул. — Из числа лучших земель Севера. — Он пристально посмотрел на Ищейку. — Заседать в Открытом совете? Под покровительством Союза? Что бы по этому поводу сказал Скарлинг Простоволосый? Что бы сказал мой отец?
— Да кому не похер, чего бы там сказали покойники? — Ищейка точно так же уставился в ответ. — Вещи склонны меняться.
— Ранен своим же ножом! — Кальдер схватился за грудь, затем издал вздох поражения. — Но Север нуждается в мире. Я согласен.
— Прекрасно. — Байяз поманил слугу. — Стало быть, подпишем соглашения…
— Вы меня не поняли. — Возникла неловкая заминка, во время которой Кальдер придвинулся на стуле, словно все за столом были друзьями, а истинный враг откуда-то из-за его спины тянулся выведать их замыслы. — Я-то согласен, но в деле я не один. Боевые вожди Доу… мужики ревнивые. — Кальдер беспомощно усмехнулся. — И все мечи у них. Я не могу просто так что-либо принять, а не то… — Он провёл пальцем поперёк синюшного кадыка, всосав воздух. — Может статься, когда вы захотите поговорить в следующий раз, на этом стуле окажется какой-нибудь упёртый дуб типа Кайрма Железноглава или гора самолюбия типа Гламы Золотого. Удачи вам, найти с ними общий язык. — Он протарабанил по столу кончиком пальца. — Лично я целиком и полностью за. Всей душой. Но разрешите забрать ваши условия с собой и уломать моих неотёсаных сородичей, а потом мы встретимся снова и подпишем всё что надо.