Из сказанного выше следует вывод о необходимости различать статусную и ситуативную героические роли. Причем, рассуждая о ситуативной героической роли, следует уточнить, что она обусловлена ситуациями, которые обычно характеризуются словами «опасная», «кризисная», «смертельная», «рискованная», «катастрофическая», «аварийная», «гибельная» и т. д. Нередко ситуативную героическую роль играют «случайные» субъекты. Чрезвычайные обстоятельства вынуждают их принять эту роль на себя, и, надо сказать, что играют они ее достойно. Примерами ситуативной героической роли могут служить многочисленные эпизоды из жизни героя Гражданской войны А. Железнякова («матроса Железняка»).
Здесь следует остановиться на чрезвычайно острой во все времена проблеме взаимосвязи оригинала и копии. Сразу обратим внимание на два объективно существующих обстоятельства. Во-первых, эта взаимосвязь может быть адекватной и неадекватной. Во-вторых, динамика имиджа, о чем уже шла речь, органичным моментом которой является изменение роли и маски героя, в историческом развитии характеризуется не только неотвратимостью, но и естественностью. Это надо признать, если мы хотим оставаться на научных позициях, ибо объективно изменяется время, преобразуются социальные условия, появляются новые поколения, претерпевают более или менее радикальные перемены общественные взгляды, оценки, содержательные подвижки обнаруживает общественное мнение.
Задержим свое внимание на некоторых закономерностях взаимосвязи оригинала и копии, а именно на закономерностях, относящихся к областям эпистемологии и политики.
В эпистемологическом плане проблемы взаимосвязи оригинала и копии обращаются в проблемы истины и лжи, правды и неправды (кривды). Образ реально существующего (существовавшего) героя, переданный адекватно, воспринимается субъектом как «правда», как «истина», то есть как «подлинная», «верная» копия. Иначе говоря, роль и маска действительного героя как бы возрождаются и начинают проживать в процессах социальной коммуникации свою вторую, если не третью, четвертую и т. д. жизнь. Но возможна и прямо противоположная ситуация. Образ реально существующего (существовавшего) героя передается в процессах социальной коммуникации в разной мере измененным, трансформированным, искаженным. И тогда в общественном сознании утверждается неадекватная копия действительного героя, что означает определенные изменения и его роли, и его маски. Эти изменения разнонаправлены: либо в сторону, условно говоря, «белую», либо в сторону «черную». В первом случае герой идеализируется, обожествляется, его роль и маска, соответственно, представляются в обществе как положительные стандарты, образцы, достойные подражания. Во втором случае роль и маска как бы «приземляются», наделяются чертами обыденности, а то и вовсе описываются как недостойные, грешные, низкие, то есть дегероизируются. Здесь мы должны сформулировать один из основных принципов всей героической проблематики – практической и научной: образ, имидж героя всегда были и остаются существенными моментами политической жизни общества. Поэтому герои нередко делятся на «официальных» и «народных». И то, как подаются в процессах массовой коммуникации роль и маска (еще раз подчеркнем, что герой живет в обществе, в исторической памяти как «роль» и «маска» и не иначе), зависит во многих, если не в подавляющем большинстве случаев, от политики и политиков. Все изменения «роли» и «маски» героя отражают определенный социальный процесс, который мы и представили выше как «имиджевую динамику».
Рассматривая далее актуальный вопрос соотношения оригинала и копии героического образа, мы неотвратимо оказываемся в области эпистемологии, то есть процесса познания момента истины, касающегося этого соотношения. И здесь нельзя обойти вниманием следующие положения.
Во-первых, нет раз навсегда данной, раз навсегда открытой и законсервированной, внеисторической истины, касающейся человеческого бытия. Истина вообще, согласно диалектико-материалистической теории познания, относительна. Абсолютная истина – лишь момент относительной истины. Соответственно, любые заявления, любые притязания на подлинное, так сказать, стопроцентное знание героя как реальной личности и совершенного им подвига как эпистемической основы копии по существу безосновательны и означают зачастую не более чем амбиции исследователей, руководствующихся благими намерениями. Однако, и этого нельзя не учитывать, есть немало исследователей, преследующих явно или тайно совершенно противоположные цели, а именно – искажение действительной картины жизни. И тут мы сталкиваемся не только с эпистемической, но и с моральной проблемой. То, что касается моральной проблемы, собственно, не вызывает вопросов: ложь при всех условиях аморальна. Но вот то, что касается эпистемического образа героя, то есть копии (литературной, изобразительной, сценической, кинематографической или какой-либо иной), то этот образ остается открытым для всевозможных оценок и критики, как положительной, так и отрицательной.
Во-вторых, любая копия при всех условиях является лишь приблизительным образом действительной картины. Это тоже принципиально. Кроме того, любая копия отражает не только определенные моменты действительности (в нашем случае реальный образ героя и его подвига, его жизни), но и особенности автора копии как человека (историка, писателя, художника, журналиста и пр.), а вместе с тем и его оценки, критерии, чисто субъективные чувства (симпатии, антипатии, любовь, ненависть, восторг, осуждение и т. д.).
В-третьих, став достоянием истории, образ героя, его роль и маска живут по существу как имиджи. Все следующие друг за другом поколения в реальности имеют дело с имиджами тех или иных героев, и не более; имиджами, которые, в свою очередь, обретают в жизни поколений весьма специфическое бытие, что возможно благодаря социальной памяти и социальной коммуникации. Бытие героических имиджей в действительности есть не что иное, как бытие знаковых и символических систем, а в более общем смысле – информационных систем. В целом мы имеем дело здесь с явлением, которое в современной философской и социологической литературе определяется как «виртуальный мир». Другими словами, историческая жизнь героических имиджей – это их движение в историческом процессе как виртуальных образов в человеческом сознании, что, собственно, и позволяет людям (субъектам исторического процесса) по своей воле изменять содержание и форму героических имиджей, иначе говоря, переосмысливать и в соответствии со своими интересами видоизменять роли и маски героев. Подчеркивая, что имиджевая динамика является частным и специфическим, но тем не менее совершенно необходимым и органичным моментом общей истории человечества и что каждая историческая эпоха, тот или иной временной период общественной жизни отличаются друг от друга, помимо прочего, героическими образами и имиджами, а всевозможные исторические перемены сопровождаются переменами и в героической галерее, мы должны обратить внимание и на рейтинговую динамику, которая тоже является неизбежным процессом, сопровождающим исторические изменения. Другими словами, наряду с исторической имиджевой динамикой в героической галерее общества на всех этапах его развития имеет место и рейтинговая динамика. Это означает, что героические образы и имиджи не только занимают определенные места в своем естественно сложившемся или искусственно созданном иерархическом порядке, но и по целому ряду причин (политических, религиозных, нравственных, эстетических и пр.) меняются с точки зрения своей значимости этими местами. Как все это происходит в реальности, можно проследить на примере исторической и рейтинговой динамики героических образов и имиджей в российской действительности, если сравнить три эпохи: царизма, социализма и современного криминального капитализма.
Полистаем издания, содержащие биографические материалы Л. Д. Троцкого. Признанный вождь меньшевистского крыла социал-демократического революционного движения в царской России, герой Гражданской войны, в годы сталинских пятилеток «враг народа», в настоящее время «литератор», приравниваемый к Фукидиду, Данте, Макиавелли, Гейне, Марксу, Герцену[28]. Не менее показательна фигура Нестора Махно. Герой-анархист в предреволюционные и революционные годы в России, герой-партизан на Украине, кавалер ордена Красного Знамени под номером 4 (!) в годы Гражданской войны, в европейской эмиграции вплоть до своей смерти «рабочий-сапожник». С современной оценкой героизма Махно, получившего в народе прозвище «батько», можно познакомиться по книге М. И. Веллера «Махно» (М., 2007).
Галерея героев как элемент культуры и отражение эпохи. О понятии «героическая эпоха»
Каждая историческая эпоха, каждый общественный класс, каждая религиозная конфессия, каждое представительное объединение (культурное, политическое, воинское, производственное, экономическое, профессиональное и т. д.) имеет свою галерею героев. Более того, она определенным образом репрезентирует и саму эпоху, и саму культуру, и сам социум. И не только репрезентирует. Галерея героев в ряде случаев выступает средством идентификации культурных и исторических феноменов: эпохи, географического местоположения, национальной принадлежности, события с точки зрения его содержания и значимости. Например, так называемый «Cеребряный век» с интересующей нас точки зрения отмечен галереей выдающихся деятелей культуры конца ХIХ – начала ХХ столетия в России. В поэзии это А. Блок, В. Брюсов, К. Бальмонт, А. Ахматова, М. Цветаева, Н. Гумилев и другие; в живописи – М. Врубель, В. Кандинский, К. Малевич, П. Филонов и другие; в философии – Н. Бердяев, С. Булгаков, П. Флоренский, В. Розанов, Л. Шестов и другие. Каждый по-своему, но тем не менее все они – героические личности. И упоминание имени каждого из них в отдельности либо в событийной связи воскрешает в сознании любого образованного человека великую историческую эпоху в истории русской культуры.