Обобщим сказанное. Идеология героизма, помимо прочего, выполняет следующие функции: детерминации героического поведения; идентификации героя с точки зрения его гражданской позиции, приверженности к той или иной нравственной системе, его ценностных ориентаций; социальной репрезентации: по героической идеологии мы судим о субъекте подвига (его классовой, религиозной, этнической, государственной принадлежности), а также о школе воспитания.
Герой как антропологический и культурный стандарт. Герой-идеал и герой-реалия
В русский язык слово «стандарт» пришло из английского (standart означает, помимо прочего, «образец», «эталон», «норма», «мерило»). Примечательно, что в английской речи встречается устойчивое словосочетание standart of culture – «культурный стандарт», который используется в жизни, в поведении и деятельности людей в качестве исходной величины при оценке тех или иных объектов, играет роль некой «заданности» и вместе с тем «исходности», а также является избранным ориентиром. Заметим, что стандарты могут быть ординарными и экстраординарными. Вторые тождественны отклонениям, девиациям. Соответственно, в подобных случаях мы имеем дело с некоторыми стандартизированными отклонениями. Именно такими становятся отклонения на макроуровне социальной организации. Типичным примером здесь может служить мода, в особенности на ранних этапах своего утверждения, когда она еще не стала обычаем, ординарным стандартом[84].
В каждой культурной системе формируется и закрепляется либо спонтанно, либо традицией, либо средствами государственной организации (скажем, органами юстиции или медицинскими институтами) определенный человеческий образ, выполняющий функцию антропологического стандарта. Однако констатировать только этот факт недостаточно. В своем исследовании мы приходим к заключению о существовании еще и культурного стандарта человеческой личности. Если говорить предельно кратко, то антропологический стандарт включает такие показатели, как коэффициент интеллекта, возрастные этапы с присущими им особенностями индивидуального развития, физические и психические способности, в частности, к общению, обучению и т. д. Культурный стандарт – это стандарт, сформировавшийся в рамках данной культурной системы. И если вспомнить все сказанное выше о рыцаре, то «рыцарь» есть не что иное, как определенный культурный стандарт индивида, сформировавшийся в рыцарскую эпоху. «Советский человек» – это тоже культурный стандарт личности в эпоху социализма в нашей стране[85]. К этим принципиально важным теоретическим «субстанциальным» утверждениям нельзя не добавить положение о функциях антропологического и культурного стандартов человеческой личности. Будучи по своей общей природе адекватными культуре, той или иной исторической эпохе, антропологический и культурный стандарты репрезентируют как саму культурную систему, так и историческое время. Юрий Гагарин – это символ не только достижений советской науки и культуры, но и новой эпохи во всемирной истории – начала покорения космоса. Кроме того, антропологический и культурный стандарты позволяют осуществить культурную и историческую идентификацию, а также идентифицировать саму личность с точки зрения ее стандартных антропологических и культурных показателей. Христианскую культуру мы идентифицируем по личности Христа, буддийскую культуру – по личности Будды. Мы говорим о времени Перикла, об эпохе Ньютона, о марксистской идеологии. Важно иметь в виду, что те и другие показатели (характеристики) личности, то есть ее антропологические и культурные стандарты, необходимо имеют статус социальных ценностей и служат ориентирами в системах личностной социализации.
Все сказанное выше позволяет нам перейти к рассуждениям о герое, его антропологическом, и, что еще более важно, – культурном стандарте, а это, собственно, и служит нашей задачей. Первое, на что необходимо обратить внимание, – это то, что в каждой культурной системе, в каждую историческую эпоху с их своеобразными особенностями и закономерностями формируется и утверждается соответствующий им героический личностный стандарт. Героический стандарт (именно стандарт) есть, и это надо подчеркнуть особо, – продукт культуры и истории. А это означает, что посредством общественного мнения, религии, искусства, литературы, государственной политики, СМИ культивируется, канонизируется, укрепляется в общественном сознании, в практической жизни общества более или менее определенный, более или менее строгий эталон-идеал и эталон – реальный тип героя.
Непременно указав на их взаимосвязь, которая нуждается в специальном анализе, строго соответствующем историческим и культурным характеристикам, обратим внимание на следующее основополагающее обстоятельство: то, что служит героическим стандартом в условиях одной культуры, одной эпохи, может быть абсолютно невозможным, принципиально неприемлемым в условиях другой культуры, другой эпохи. Иными словами, существует объективный закон корреляции культурной системы и культурного стандарта личности героя. Причем культурный стандарт-идеал представляет собой в одних случаях абстрактный образ, зафиксированный в общественном сознании, в социальной памяти и конкретизированный в политических и религиозных документах, в художественной литературе и искусстве. Вспомним, к примеру, образ «строителя коммунизма» в Моральном кодексе, принятом на ХХII съезде КПСС в 1961 году и долгое время определявшем советскую пропаганду и воспитательную работу с подрастающим поколением. В других случаях культурный стандарт – это образ конкретной личности, скажем, Будды, пророка Моххамеда (Магомеда).
Феномен, который мы называем «герой-идеал», можно наблюдать в каждой культурной системе. При этом всегда действует сформулированный выше закон-принцип о соответствии героического стандарта особенностям и закономерностям реальной культурно-исторической системы[86]. Однако социальные функции, выполняемые героем-идеалом во всех этих системах, остаются в целом неизменными, формальными, и не только в гносеологическом, но и в прагматическом, ценностно-ориентирующем аспектах. Прежде всего, это функция установления некоторого системно-организационного тождества, то есть социального тождества, достигаемого бихевиальным тождеством, которое в свою очередь достигается через утверждение некоторого (диалектического!) тождества поведения субъекта норме-идеалу, воплощенной на этот раз в образе героя, в герое-идеале. Таким путем герой-идеал участвует в сложнейшем процессе конструирования социальной системы. Затем, герой-идеал выполняет функцию системного (синергетического) аттрактора, что связано опять же с его системно-конструктивным назначением в преодолении социальной энтропии, или, другими словами, в утверждении системного порядка в обществе. Если обратиться к германо-скандинавскому эпосу («Старшая Эдда», «Песнь о Нибелунгах» и др.), то его герой Зигфрид (Сикурд) воплощает идеал, как считают специалисты-мифологи, именно борца с хаосом. Зигфрид – герой порядка[87].
Реальный герой, точно так же как и герой-идеал, выполняет функцию культурного эталона, на который ориентируется субъективное поведение. Примерами реальных героев, ставших культурными эталонами, в условиях античной цивилизации могут служить Солон, Перикл, Помпей, в условиях христианства – Ириней Лионский, Климент Александрийский, Тертуллиан Карфагенский, Ориген Александрийский, в условиях православной Руси – Александр Невский, Дмитрий Донской, Дмитрий Пожарский и Кузьма Минин, в условиях Советского Союза – Михаил Фрунзе, Валерий Чкалов, Юрий Гагарин.
Рассматривая закономерности и особенности формирования реального героического стандарта в том ракурсе, который интересует в первую очередь науку социологию, необходимо обратить внимание на следующий факт: он, героический стандарт, формируется под непосредственным воздействием реальных социальных условий. Этим реальный героический стандарт отличается от стандарта-идеала, стандарта идеального героя, в формировании которого значительную роль играет человеческая фантазия. Именно поэтому стандарт реального героя – подчеркнем еще раз: утверждение которого органично связано с определенными жизненными условиями – в отличие от стандарта идеального героя становится принципиально достижимым. Христос – канонизированный «идеал», тогда как святые (в католической церкви – все папы, выдающиеся богословы Жерсон, Боксюэ и др., в православии – достопамятные Борис и Глеб, Феодосий Печерский, Кирилл Белозерский, Дмитрий Ростовский и др.) есть реальные герои, являющие своей жизнью и подвижнической деятельностью пример последующим поколениям.
Реальный христианский герой как антропологический и культурный стандарт отчетливо вырисовывается на страницах церковных сборников «Жития святых» («Четьи Минеи»). С начала своего существования христианская церковь, исполняя завет апостола Павла («Поминайте наставленников ваших, которые проповедовали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их» – Посл. к евр. 13: 7), собирает в назидание здравствующим сведения о жизни ее подвижников. Первыми документами, с которых ведут начало «Жития», стали сказания о героях-мучениках (Таррахе, Пробе, Андронике, затем Поликарпе, Иустине Философе, Игнатии Богоносце и др.). Затем тему мученичества сменили сказания о святых, призванные учить праведному образу жизни и поведению. Показательно, что героические стандарты в католическом каноне определенным образом отличаются от героических стандартов в православном каноне. Объясняется это сформулированным выше законом-принципом корреляции героического стандарта и социокультурной (культурно-исторической) системы. Широко известно, что католическая система по ряду этических пунктов расходится с православной. Своими героями (Лютер, Кальвин и др.) и вообще этологическими образцами-стандартами отл