В конце концов Варлену удалось склонить большинство к участию четырех членов Интернационала в ЦК Национальной гвардии, с оговоркой, что «они будут действовать в индивидуальном порядке». Во всяком случае, лед был сломан, первый шаг к сближению Интернационала с революцией сделан. Последующие события показали поистине историческое значение этого шага. Участие Интернационала в Коммуне во многом предопределило ее великое социальное значение. Действия Варлена привели к тому, что Маркс мог с полным правом назвать потом Коммуну «славнейшим подвигом нашей партии». Тем самым Варлен оказал бесценную услугу освободительному движению пролетариата. Он проявил поразительную революционную смелость. Эжен Варлен, этот столь мягкий человек, само воплощение скромности, показал на этот раз всю подспудную силу своего характера. Простой рабочий поднялся до роли наиболее дальновидного политического деятеля французского рабочего движения своего времени.
Теперь руки у Варлена развязаны, и он мог действовать. А действовать было необходимо. События развертывались с головокружительной быстротой. Национальная гвардия все более безраздельно царила в городе. Войска генерала Винуа, на которого так рассчитывал Тьер, братались с народом. Национальная гвардия захватила все имевшееся в городе оружие и боеприпасы. Находившиеся в Париже члены правительства с часу на час ожидали революционного взрыва. Тьер, уехавший 27 февраля в Бордо, чтобы предоставить Национальному собранию позорный предварительный мирный договор, не спал ночи, переживая кошмары. А Жюль Фавр в панике телеграфировал ему из Парижа: «Агитация продолжается и выражается в определенных опасных симптомах… Национальная гвардия абсолютно деморализована, и ее батальоны, принимающие участие в беспорядках, слушаются только комитета, который можно назвать повстанческим… Положение незавидное, и я боюсь ухудшения».
3 марта в Тиволи-Воксхолле происходит новое собрание представителей 200 батальонов Национальной гвардии. Избирается временный Центральный комитет. Избран Варлен, который сразу оказывает влияние на деятельность комитета. Кроме него, еще три представителя Интернационала стали членами ЦК — Алавуан, Дюран и Пенди.
Варлен предлагает Центральному комитету немедленно переизбрать всех командиров и вернуть на боевые посты тех, кто ранее был устранен, и снять с этих постов тех, кто откажется подчиняться Центральному комитету. Предложение принимается, и вскоре сам Варлен, а также такие известные революционеры, как Флуранс, Жаклар, Эд, становятся во главе батальонов. ЦК при поддержке Варлена одобряет план создания «республиканской федерации Национальной гвардии» для защиты «всей страны». Национальная гвардия намерена подчиняться только своему ЦК. Если военные власти станут этому препятствовать, «генеральный штаб будет арестован».
Начиная с 6 марта заседания Центрального комитета переносятся на площадь Кордери, туда, где находится штаб-квартира Интернационала. А его роль в событиях благодаря Варлену растет, хотя не до таких размеров, как ему хотелось. 10 марта созывается новое общее собрание Национальной гвардии и председательствует на нем член Интернационала Пенди. Тот самый столяр Пенди, который еще совсем недавно вместе с Франкелем возражал против сближения Интернационала с ЦК Национальной гвардии. Медленно, но твердо Варлен преодолевает пассивность своих товарищей из Интернационала и сопротивление мелкобуржуазных элементов ЦК. Если бы у Варлена было время, он сумел бы обеспечить реальный контроль Интернационала в ЦК, а это значит, что социалисты стали бы во главе революционного народа. Варлен, как всегда сдержанный и внешне очень спокойный, преисполнен энтузиазма. 11 марта один социалист, поймав Варлена в доме на Кордери, просит разъяснить ему обстановку. Варлен отвечает:
— Уже сейчас благодаря новой системе выборов командиров большая часть Парижа по обоим берегам Сены в руках социалистов… Недели через две-три весь Париж будет под контролем социалистов — командиров батальонов. А потом мы обратимся к населению провинции и создадим силы вооруженного пролетариата во всей Франции!
Не слишком ли оптимистичен Варлен? Не закружилась ли у него от успехов голова? Неужели он рассчитывает легко, без боя привести рабочий класс к власти? Разве он не знает, что по приказу Тьера к Парижу уже стягиваются верные правительству войска, что генералы, позорно проигравшие войну внешнему врагу, жаждут взять реванш в борьбе против своего народа? Нет, Варлен как будто далек от иллюзий и зидит всю сложность предстоящей борьбы. В середине марта Варлен беседовал с русским журналистом Евгением Утиным по поводу назревавшей гражданской войны.
— Обезоружить без боя мы себя не позволим, — говорил Варлен. — Не мы вызывали и вызываем на бой, нам бросают перчатку, и нам ничего не остается, как поднять ее… Бой завязался, быть может, скоро он примет более суровый, страшный характер, но я вам скажу только одно: чем бы ни кончилось первое открытое сражение, борьба будет продолжаться до тех пор, пока мы не станем победителями!
Намерения Варлена, таким образом, вырисовываются совершенно четко: Интернационал должен «овладеть руководством» Центрального комитета Национальной гвардии, чтобы, опираясь на ее силу, идти к «социальному будущему», идти не только в Париже, но во всей Франции. Ничего нельзя сказать против этого плана. Собственно, никто, кроме Варлена, в Париже с такой ясностью не видел перспектив борьбы. И все же, увы, замыслы Эжена были лишь эскизом, наброском, мечтой. Если бы этот план воодушевлял действия более или менее крупной, сплоченной организации единомышленников! Но такой организации не было. Не было и времени для ее создания. Времени трагически не хватало даже для подготовки к непосредственной схватке с врагом, неизбежность которой Варлен видел. И марта он сказал, что для этого надо две-три недели. А до революции оставалось всего каких-то семь дней! Что же было сделано в эти дни?
15 марта делегаты от 215 батальонов избрали постоянный состав ЦК Национальной гвардии. В комитет вошли еще несколько членов Интернационала (Асси, Журд, Клемане) и революционеров-бланкистов (Ранвье, Моро, Эд и другие). Комитет стал более социалистическим, он полнее отражал волю пролетариата. Делегаты в этот день избрали своим командующим легендарного Гарибальди. Но его не было в Париже, и этот выбор был не столько актом стратегической подготовки к бою, сколько выражением прекрасных, но малопрактичных эмоций. А сколько делалось ошибок! Так, начальником артиллерии избрали психически ненормального алкоголика, ставшего потом предателем, Люлье. Этот профессиональный офицер внушил доверие, поскольку он на нескольких собраниях случайно оказался трезвым. Но в общем настроение ЦК было отличное. Докладчик — архитектор и социалист Арнольд говорил на собрании 15 марта:
— Мы должны бодрствовать и сплачивать наши ряды, лишь таким образом мы наконец установим единственно спасительный строй для нашей родины и для всего человечества — демократическую и социальную республику!
Энтузиазма хватало с лихвой, но практические дела шли туго. 17 марта Центральный комитет долго заседал, определяя полномочия своих членов и распределяя между ними обязанности. Создали военную комиссию, но она еще не приступила к делу, приняв только от своих предшественников документы и протоколы. Заседание ЦК 17 марта кончилось поздно. Договорились собраться на другой день в И часов вечера в помещении школы на улице Бофруа, недалеко от площади Бастилии. Расходились в половине четвертого ночи, в то самое время, когда войска, посланные Тьером, уже начали свое движение к Монмартру, чтобы захватить пушки Национальной гвардии…
Утром 18 марта Варлена, как и всех жителей Батиньоля, разбудила тревожная дробь барабанов. Торопливо одевшись, он почти бегом отправился к окружной мэрии. Он остановился лишь на минуту, чтобы прочитать свежую афишу:
«Правительство решило действовать. Преступники, захотевшие учредить правительство, будут преданы законным судам… Пусть хорошие граждане отделятся от дурных и помогут силам порядка… Во что бы то ни стало порядок должен быть восстановлен немедленно во всей его целости и неприкосновенности».
Вокруг мэрии уже толпились сотни вооруженных национальных гвардейцев. Варлена сразу окружили, и из торопливых рассказов он быстро уловил, что на Монмартре идет бой с войсками Тьера, пытавшимися захватить пушки Национальной гвардии. Отдаленные звуки редких выстрелов подтверждали это. Трижды прозвучал гром пушечного залпа. С немалым трудом удалось собрать ротных командиров. Выяснилось, что почти полностью собрались 155-й и 222-й батальоны, к которым присоединились сотни людей из других батальонов. В суматохе и беспорядке шла перекличка. Между тем звуков стрельбы со стороны Монмартра больше не слышно. Никаких известий или точных указаний не поступает. Варлен отдает приказ ожидать его распоряжений и, взяв с собой двоих гвардейцев, отправляется в ЦК, на улицу Бофруа, куда он сумел добраться примерно в час дня. Там в одной из классных комнат школы он нашел десяток членов ЦК. Никто как следует не знал, что случилось и что надо делать дальше. Варлен принимает решение: что бы ни произошло, надо действовать! Он быстро пишет на клочке бумаги приказ:
«Предъявителю сего гражданину Варлену предоставляется право делать то, что он сочтет необходимым в XVII округе и других районах Парижа». Члены ЦК Гролар, Бланш, Фабр и Руссо ставят свои подписи.
Но этого Варлену недостаточно. Он убеждает всех, кто находился в школе, что надо немедленно захватить все важнейшие пункты Парижа. На себя он решил взять Вандомскую площадь, где в военном министерстве, вероятнее всего, может находиться штаб врага. Тут же он пишет второй документ:
«Батальонам XVII округа приказывается совместно с батальонами XVIII округа немедленно занять Вандомскую площадь». Несколько членов ЦК подписывают и эту бумагу. Варлен просит их оставаться на месте и направлять батальоны на захват важнейших центров столицы, особенно Ратуши, а затем отправляется обратно в Батиньоль. Двое гвардейцев, ожидавших Варлена. чудом поймали фиакр, который помчал их к Батиньолю. Там Варлен приказывает построить батальоны. Около половины пятого они стройными колоннами отправляются к Вандомской площади. Царит воодушевление; все знаю