Не обращая внимания на царящие кругом огонь и разруху, бесстрашно ходил от укрытия к укрытию брат Гессарт — капитан Мстящих Сынов. Как и у всех его братьев по оружию, его доспехи носили отметины долгих боев. Голубая краска почти сплошь обгорела, и то тут, то там виднелся голый потрескавшийся керамит. Левый наплечник был белого цвета без каких-либо опознавательных знаков — вынужденная замена тому, который он потерял два дня назад. Золотой шлем уже не блестел, покрытый слоем пыли, а серебряная аквила на груди была перепачкана кровью. Воистину сама эта кровь — кровь врагов — была не менее драгоценным знаком доблести, чем символ, который она запятнала!
Руководя обороной, Гессарт отрывисто выкрикивал команды, и каждый его приказ сопровождался залпом штурмового болтера, который он держал сейчас в руках.
— Рассредоточенный огонь по левому флангу! — прорычал он, когда, выпустив три заряда, вспорол грудную клетку офицеру противника, неосторожно высунувшемуся из-за скрученных обломков железной скамьи. Солдаты, которых погибший офицер пытался собрать в атаку, тут же растворились в клубах дыма и пыли.
За спиной капитана стоял библиарий Закерис, над психическим капюшоном псайкера сиял энергетический нимб, а с лезвия психосилового меча, рукоять которого была зажата в правой руке, стекали всполохи энергии. Закерис снял шлем, и было видно чудовищное напряжение, застывшее на его лице, когда он проецировал вокруг космодесантников невидимую стену силы. Болты и осколки снарядов, высекая искры из защитного покрова, сотканного из энергии варпа, вхолостую разрывались вокруг псайкера.
— Никакой пощады предателям! — взревел ротный капеллан Хердейн, становясь на груду щебня и выпуская несколько плазменных разрядов из своего плазмагана.
Конверсионное поле, скрытое в розариусе капеллана, то и дело оживало, ослепительно вспыхивая, когда вражеский огонь сосредотачивался на фигуре этого мрачного хранителя благочестия.
— Как можно, чтобы столькими людьми так скверно управляли! — воскликнул Рикхель и, прижав к плечу болтер, произвел несколько точных одиночных выстрелов. — Они идут на смерть, как слепые котята!
— Разумно выбирайте цели! — громко сказал Гессарт. — Пусть не пропадет ни один заряд!
— Тут трудно промахнуться! — рассмеялся в ответ Лехенхарт, и его болтер, выплюнув несколько очередей, буквально перемолол отряд мятежников, бросившихся на космодесантников через открытое пространство. — Со времен орочьей атаки на Карафиде у нас не было столь легких целей!
— Вы ведете нас к победе, капитан! — воскликнул Виллуш. — Примарх благоволит вам.
— Не отвлекайся! — рявкнул Гессарт, выпустив по противнику очередную порцию снарядов.
Перестрелка продолжалась еще несколько минут, и каждый раз, когда мятежники, готовя прорыв, стягивали в новое место свои силы, космодесантники, искусно маневрируя, переносили туда всю мощь своего огня.
— Разведывательные шагоходы на правом фланге! Три, возможно, четыре! — предупредил своих товарищей Виллуш.
Он плавно повел дулом своего тяжелого болтера, и очередь выбила барабанную дробь по баррикадам из пластали и камнебетона, за которыми притаились бунтовщики.
— Эх, отсюда мне их не достать!
— Лехенхарт, Хердейн, Никз и Рикхель, со мной! — гаркнул Гессарт. — Приготовить гранаты для контратаки!
Пятеро космодесантников, гремя керамитовыми подошвами, побежали на правый фланг вдоль линии баррикады. На этой стороне по краю зала протянулась длинная галерея, и в стене, отделяющей ее от остального пространства, образовалось много дыр и трещин. Сквозь них капитан мог видеть, как с другой стороны вдоль стены продвигаются неуклюжие фигуры шагоходов типа «Часовой». Если бы им позволили продолжить движение, те бы достигли конца галереи и обрушили на десантников море огня уже с другой стороны защитных укреплений.
— По моему сигналу проламываем стену! — крикнул Гессарт.
От стены их отделяло всего с десяток шагов, когда Гессарт выпустил длинную очередь из штурмболтера, и заряды, разрываясь при ударе о камнебетон, пробили в нем несколько значительных дыр. Остальные сделали то же, буквально изрешетив стену.
— Все разом! — выставив вперед левое плечо, взревел Гессарт и со всего маху налетел на поврежденный выстрелами камнебетон.
Под натиском космодесантника стена дрогнула, и в поднявшемся облаке щебня и штукатурки капитан с грохотом вломился в галерею. Другие десантники, справа и слева от него, осуществили столь же впечатляющие прорывы.
Мстящие Сыны, проломив стену, вышли точно в тыл четырем «Часовым». Последний в их ряду неуклюже повернулся и, пытаясь перешагнуть через груду каменных обломков, причудливо изогнул свои шарнирные ноги. Глаза сидящего в открытой кабине пилота округлились от ужаса, когда осколочная граната Рикхеля упала ему на колени. Он потянулся, чтобы отстегнуть ремни безопасности, но уже спустя мгновение граната сдетонировала, рассеивая смертоносную шрапнель внутри кабины шагохода. Пилота вывернуло наизнанку и разорвало на куски. Приборная панель машины была уничтожена, и шагатель, качнувшись влево, завалился вправо и вперед, причем удар изрядно покорежил вмонтированный в его корпус мультилазер.
Остальные три тоже начали поворачиваться, но недостаточно быстро, чтобы применить свое оружие. У Никза в руке была противотанковая граната. Он прыгнул к ближайшему «Часовому» и, быстро закрепив магнитную взрывчатку на нижнем суставе левой ноги шагохода, тут же отскочил назад. Граната разорвалась, буквально срезав стальной сустав машины. «Часовой» стал опрокидываться, и Никз, подскочив, пихнул свой облаченный в стальную перчатку кулак в открывшуюся нижнюю часть корпуса машины. Когда он вырвал рукой целую связку проводов и гидравлических трубок, какая-то красная жидкость, словно артериальная кровь, прыснула из разорванных соединений смертельно раненного «Часового».
Гессарт подскочил к следующему шагоходу и свободной рукой крепко ухватился за нижний край кабины. Пилот вытащил лазерный пистолет и выстрелил в упор в грудь Гессарта, когда капитан подтягивался к кабине. Заряды сверкнули и отразились от нагрудника его силовых доспехов, не причинив никакого вреда. Гессарт вскинул болтер и произвел два выстрела: первый заряд разорвал водителю грудь, второй — снес ему голову. Забивший красный фонтан забрызгал золотой шлем Гессарта, облепив его сгустками крови и ошметками мозга. «Часовой» судорожно дернулся, когда мускулы мертвеца в последний раз сократились и его руки рефлексивно качнули рычаги управления. Продолжая биться в механических конвульсиях, машина сбросила Гессарта на землю.
Между тем водитель последнего «Часового», стараясь развернуть свой шагоход в сторону атакующих, открыл огонь из своего мультилазера, но все его разряды ушли в сторону. Лехенхарт потянулся и схватил правой рукой болтающееся из стороны в сторону оружие. Визг гидравлики сливался с пронзительным воем сервоприводов, в то время как механические системы «Часового» боролись с искусственными мышцами бионической руки Лехенхарта и его силовыми доспехами. Издав пронзительный визг и выбросив из себя сноп искр, силовые приводы шагохода все же проиграли эту борьбу, и Лехенхарт вырвал мультилазер из его гнезда. В этот момент плазмаган Хердейна вырезал обугленную дыру в моторном блоке шагохода, и тот взорвался, выбросив шар синего пламени. Лехенхарта и капеллана отбросило на каменные осколки, которыми был усеян пол галереи.
Пилот шагохода, выведенного Никзом из строя, высвободившись из покореженной кабины, с трудом прополз несколько шагов по мраморному щебню. Ногу ему раздробил тот же удар, что уничтожил его машину. Лехенхарт поднялся и схватил несчастного за ворот куртки. С легкостью подняв солдата в воздух, космодесантник повернулся к Гессарту.
— Кому нужна новая игрушка? — поинтересовался Лехенхарт.
— Может, мы сможем получить от него какие-нибудь важные сведения?.. — осторожно предположил Никз.
Гессарт бросил взгляд на раненого. По покрытому копотью лицу несчастного, под козырьком съехавшего набок кожаного шлема, оставляя извилистый след, текли слезы. Но беды этого человека для капитана ничего не значили. Он был врагом — и только это сейчас имело значение!
— Он не скажет нам ничего, чего бы мы уже и так не знали, — сказал капитан и решительно мотнул головой.
Лехенхарт пожал плечами, и активаторы под его наплечниками взвизгнули так, словно были недовольны тем, что им приходится воспроизводить столь экспрессивный жест. И тут космодесантник со всего маху ударил телом несчастного пилота в то, что прежде было шагоходом, и одним ударом проломил ему голову и сломал позвоночник. Затем Лехенхарт, разжав пальцы, уронил искалеченное тело на покореженный мраморный пол.
Гессарт внимательно осмотрел галерею, желая выяснить, не последовали ли за шагоходами другие мятежники. Не заметив ничего подозрительного, он подумал, что бунтовщики, наверное, ожидают, что «Часовые» закрепятся на своих позициях. Тем не менее он не мог одновременно защищать и галерею, и зал, в случае если бы противник предпринял решительный натиск по обоим направлениям. Он должен был бы благодарить судьбу за то, что командиры бунтовщиков — кем бы ни были эти люди, свергнувшие власть имперского губернатора, — похоже, установили для своих сторонников лимит тактически оправданных потерь. Противник менее щепетильный в этом вопросе захватил бы зал уже с первой атаки.
— Всем вернуться на линию обороны! — приказал Гессарт.
В следующие шесть часов сражение за зал собраний разгорелось с новой силой. Во время краткой передышки, которая выдалась между атаками, даже несгибаемый Гессарт ощутил, как на нем начинает сказываться постоянное напряжение, ни на секунду не оставлявшее его самого и его боевых братьев не только в сражении, но в любой миг этих сорока дней войны, с тех самых пор, как они прибыли на Хельмабад.
В густом дыму, валившем клубами из четырех уже подбитых ими танков и в отсутствие ветра сплошной стеной повисавшего над залом, мелькало все больше зловещих силуэтов. Мятежники явно собирались начать очередную массированную атаку. За последние двадцать часов они это проделывали уже трижды.