Входивший в состав дивизии 34-й гвардейский Тихвинский Краснознаменный бомбардировочный авиационный полк вылетел на бомбежку полным составом во главе с командиром гвардии подполковником Колокольцевым. Вторая эскадрилья шла замыкающей. Несмотря на сильный зенитный огонь, бомбардировщики обрушили на врага весь свой боезапас, подавляя и уничтожая огневые точки и живую силу гитлеровских войск.
Когда отходили от цели, машину Сиренко изрядно тряхнуло. Осколки разорвавшегося рядом с самолетом зенитного снаряда угодили в правый мотор. Из него повалил дым, показалось пламя.
Подобное с Иваном Лаврентьевичем уже случалось. Год назад при налете на станцию Мга был подбит левый мотор, пробит масляный бак. За самолетом потянулся шлейф черного дыма. В сложной обстановке командир эскадрильи проявил настоящую выдержку и хладнокровие. Он выключил зажигание, перекрыл подачу бензина. На одном моторе летчик дотянул до своего аэродрома и благополучно посадил самолет.
Не потерял Сиренко самообладания и на этот раз. Он и теперь отключил зажигание и прекратил подачу горючего в поврежденный мотор. Но мотор продолжал гореть. Резким скольжением Сиренко сбил пламя. К тому времени машина находилась на такой малой высоте, что с парашютом, если бы пришлось, не прыгнешь.
Впрочем, летчик сейчас думал не о том, чтобы прыгать, а о том, как спасти машину и экипаж.
— Будем тянуть! — крикнул Сиренко.
— Давай, командир! — услышал он в ответ.
Вести самолет на одном моторе нелегко. Все еще давало себя знать ранение руки. Превозмогая боль, летчик медленно, но все более уверенный в счастливом исходе, двигался к линии фронта.
Невдалеке от переднего края наших войск была посадочная площадка, которой пользовались самолеты разведки и связи. Ее малые размеры не были рассчитаны на приземление тяжелых самолетов. И все же майор Сиренко сумел посадить здесь свой израненный бомбардировщик.
Когда все члены экипажа оказались на земле, командир облегченно вздохнул и спросил:
— Как самочувствие, Федя?
— Теперь — хорошее. Признаться, не думал, что уцелеем. После войны буду рассказывать — не поверят.
— Я и сам не поверил бы, что на такую площадку можно посадить бомбардировщик с одним мотором, если бы это случилось не с нами. Но вот видишь: оказывается, бывает!..
В ноябре 1944 года гвардии майора Сиренко назначили заместителем командира полка. К этому времена 34-й гвардейский бомбардировочный авиационный полк был переброшен на 3-й Белорусский фронт, где вошел в состав 1-й Воздушной армии.
13 января 1945 года войска фронта нанесли сильный удар по глубоко эшелонированной обороне гитлеровцев в Восточной Пруссии. Действия наземных войск поддерживала советская авиация.
Бои не утихали ни днем, ни ночью. К концу марта фашистские войска оказались прижатыми к заливу Фринес-Хафф. Попавшая в окружение группировка дралась с особым ожесточением. Поэтому перед авиаторами была поставлена задача усилить удары с воздуха, уничтожать боевую технику и живую силу врага в прибрежном районе, не дать ему возможность вырваться из кольца окружения ни по суше, ни по воде.
27 марта 34-й гвардейский полк совершил валет и прибрежный город Бальго, в порту которого скопилось много немецких частей, приготовившихся к погрузке на суда. Самолеты вели гвардии майор Иван Сирени с полковым штурманом гвардия майором Александром Труновеким. При подходе к городу бомбардировщики были атакованы «фокке-вульфами». Наши истребители сопровождения завязали с ними бой. Им помогали экипажи бомбардировщиков, открыв по противнику массированный огонь из крупнокалиберных пулеметов.
В этой сложной обстановке хорошо себя проявил ведущие звеньев молодые пилоты Виктор Самофалов Константин Тюряев, Иван Захаров, Анатолий Ефремов и другие.
Иван Лаврентьевич и не сомневался в них, в их выучке. В период подготовки к наступлению она не раз вылетали с майором на выполнение различных боевых заданий. И конечно, опыт заместителя командира полка многое дал им, еще только начинавший свою военную и летную биографию.
И вот теперь в схватке над городом Бальго ни один из экипажей не спасовал, не дрогнул.
Истребители и бомбардировщики отбили несколько атак «фокке-вульфов», прежде чем удалось выйти в район порта. Теперь все внимание на цель. Прорвавшись сквозь заградительный огонь, полк сумел нанести массированный удар по немецким транспортам, скоплениям боевой техники, по ожидавшим погрузки и расположившимся на отдых фашистам. Бомбы ложились кучно, точно в цель.
При подходе к аэродрому базирования гвардии майор Сиренко в наушниках шлемофона услышал голос командующего Воздушной армией генерал-полковника Т. Т. Хрюкина:
— Молодцы! Задачу выполнили отлично!
Что и говорить, поработали неплохо. Возвращались в полном составе, нанеся врагу ощутимые потери, не дав ему возможности выскользнуть из кольца.
6 апреля войска 3-го Белорусского фронта начали Кенигсбергскую наступательную операцию. На следующий день Ивану Сиренко довелось вести девятку самолетов для бомбежки южной части Кенигсберга, превращенного гитлеровцами, как они считали, в неприступную крепость.
Немецкие зенитчики встретили советские самолеты огнем. И все же Сиренко сумел вывести свои пикирующие бомбардировщики на цель. Один за другим самолеты ринулись вниз, нанесли бомбовый удар. Столб огня и черного дыма взметнулся на высоту нескольких сотен метров.
Еще до того, как вражеский объект был подвергнут бомбежке, летчики сделали его фотоснимки. Съемку повторили после того, как столб дыма и огня рассеялся. Проявленная после возвращения девятки на аэродром фотопленка показала, что от крупного склада боеприпасов ничего не осталось. Мощным взрывом он был уничтожен до основания.
На следующий день — новая задача: на аэродроме Девав, расположенном в северо-западной части Кенигсберга, уничтожить боевые и транспортные самолеты и штабные машины.
И в этот раз гвардии майор Сиренко выполнял задачу со второй эскадрильей. Он сроднился с ней, с ее людьми. Командуя ими, он понимал, что от их умения, их боевой выучки будет зависеть не только успешное выполнение боевых заданий, но и жизнь каждого из членов экипажей. Поэтому добивался, чтобы эта выучка была отличной, чтобы каждый действовал смело и наверняка.
Получив повышение по должности, Иван Лаврентьевич по-прежнему опекал свою эскадрилью, свою «двойку», заботливо помогал молодому комэску в работе по совершенствованию летного мастерства, военных и технических знаний подчиненных. В авиации то, чему учат на земле, проверяется в воздухе.
В тот день погода была неважной. Моросил дождь и, естественно, ограничивал видимость. Вторая эскадрилья прижалась к земле. То и дело мелькали хутора. Во все стороны расползались дороги. Кое-где над землей стлался дым от пожарищ.
Но вот показалась река Прегель. Шедшие плотным строем самолеты взяли курс на цель. И тотчас навстречу им понеслись огненные трассы — фашисты открыли стрельбу изо всех видов оружия.
Умело маневрируя среди огненных трасс, Сиренко приближался к точке нанесения удара. За ним неотступно следовали остальные экипажи. Низкие облака и неожиданно хлынувший ливень начисто скрыли цель. О бомбежке нечего было и думать. Но и вернуться, не выполнив задания, летчики не могли.
Гвардии майор Сиренко принял решение: коль скоро цель скрыта облаками и дождем, пройти дальше, развернуться и на обратном пути поразить намеченный объект. Вряд ли ливень будет продолжительным. Возможно, к моменту возвращения видимость улучшится.
Отвернув влево, пикировщики вышли из зоны огня. Взяв курс на северо-запад, они шли над городом, в котором полыхали сотни пожаров. Дым доходил до самолетов, шедших по-прежнему на малой высоте, забирался в кабины, застилал глаза.
Эскадрилья легла на обратный курс. На большой скорости она устремилась к аэродрому. На этот раз он был виден хорошо. Можно было без особого труда разглядеть не только самолеты, автомашины, но и разбегавшихся фашистов. |
Хлестанули огнем зенитные орудия и пулеметы. Вокруг рвались снаряды. Но машины уже легли на боевой курс. По сигналу штурмана Ролина девяносто стокилограммовых фугасных бомб обрушились на фашистский аэродром. В то время как штурманы сбрасывали этот боевой груз, стрелки-радисты обстреливали цели из пулеметов.
Снова задание было выполнено отлично. И что самое отрадное — снова без потерь.
Вечером в полк пришла телеграмма от комдива. За успешное выполнение задания генерал объявил благодарность всем участникам налета на вражеский аэродром. Особо он отметил умелые действия ведущего девятки гвардии майора Сиренко и штурмана гвардии капитана Ролина.
До конца войны оставалось совсем немного. И чем ближе была развязка, тем злобнее огрызался враг. Трудными и опасными были задачи, которые выполняли пикировщики под командованием Ивана Лаврентьевича Сиренко.
Свой последний, сто пятьдесят пятый боевой вылет он совершил 8 мая 1945 года. И не знал гвардии майор, что в этот день началось, как говорят в армейской среде, движение по команде, снизу вверх, представление на присвоение ему звания Героя Советского Союза.
Перечисляя заслуги гвардии майора Сиренко, командиры и начальники отмечали отвагу и мужество офицера, его высокое боевое мастерство, командирскую зрелость. Назывались фронты, на которых воевал Иван Лаврентьевич. И среди них — Ленинградский. Здесь, на этом фронте, у стен города на Неве, было совершено большинство из ста пятидесяти пяти боевых вылетов гвардии майора Сиренко.
Н. МОХОВ, В. КУПЕРМАНОРЛИНЫЕ КРЫЛЬЯ ГЕРОЯ
Стрекот мотора ворвался в класс — и тишина, которую так тщательно поддерживал председатель собрания, сразу же нарушилась. Головы присутствовавших непроизвольно повернулись к окнам, а кое-кто даже вскочил с места, чтобы получше разглядеть пролетавший неподалеку от школы самолет.
— Что за неорганизованность! — покачал головой секретарь комсомольского комитета.— Прошу с мест не вскакивать! Некоторым, заболевшим авиацией, сегодня особенно необходимо проявлять серьезность.