Ничто не могло остановить коммуниста Николая Полагушина при выполнении боевого задания — ни сплошной зенитный огонь, ни вражеские истребители, ни дождь, ни пурга. Он все преодолевал на пути к цели и обязательно уничтожал ее, проявляя высокое чувство долга, умение, мужество и смелость.
Заметную роль в формировании характера Николая Полагушина сыграл его отец — участник гражданской войны, отдавший немало сил борьбе за установление Советской власти в Узбекистане. Николай любил отца, гордился им. Рассказы отца о походах и боях, о первых, трудных годах молодой Советской власти, о борьбе с басмачами воспитали в сыне глубокое уважение к самоотверженным борцам, для которых превыше всего были интересы Родины.
Николай рос честным, прямым в суждениях и поступках. Именно поэтому одноклассники избрали его своим комсомольским вожаком. Возглавляемая Николаем Полагушиным комсомольская организация была самой активной и боевой среди организаций ташкентских школ.
Когда же пришла пора решать, кем быть, чему посвятить свою жизнь, он выбрал авиацию.
Провожая сына в большую жизнь, Полагушин-старший сказал:
— Ты выбрал трудную дорогу. Постарайся честно, с полной отдачей сил выполнять свои обязанности. Без этого не останется в жизни следа.
И Николай постоянно помнил этот наказ.
А. ЯРОШЕНКО
СЕКУНДЫ И ЖИЗНЬ
Три «ястребка» вынырнули из-под облаков к аэродрому, пробежали один за другим по посадочной полосе, взвихрив снежную пыль, и замерли. Через минуту из кабины переднего показался летчик. Он спрыгнул на землю, потянулся, разминаясь. Это был командир эскадрильи 191-го истребительного авиационного полка старший лейтенант Михаил Федорович Шаронов. К нему подошел техник, спросил свое обычное: какие есть замечания по самолету.
— Замечаний нет, все в порядке,— тоже как обычно ответил летчик.— Готовьте машину.
Подошли летчики, возвратившиеся вместе с Шароновым. Шли они медленно, как ходят уставшие люди: полет оказался не из легких, а он был не первым в тот день.
— Ну, как там? — кивнув головой в сторону фронта, спросил техник.
— Трудно,— ответил лейтенант Иван Рязанов.— Третий день наши наступают, а продвинулись мало, всюду сильный огонь.
— Прямо огненная лавина,— подтвердил младший лейтенант Леонид Сазыкин.— И все лее в--такой кутерьме наши пехотинцы наступают.
128
— Погода подводит, мало мы помогаем ребятам,— сказал Шаронов.
Летчики никого из пехотинцев лично не знали, но каждый волновался за успех наступления: ведь оно должно было полностью снять блокаду Ленинграда, привести к разгрому всей фашистской группировки «Север». Началось наступление с Ораниенбаумского плацдарма 14 января 1944 года, а на следующий день пошли вперед гвардейские дивизии от Пулковских высот.
Фашисты за два с лишним года создали мощную оборону. В ней имелись целая система траншей и ходов сообщения полного профиля, минные поля, проволочные заграждения. Из бетонированных дотов и дзотов простреливался каждый клочок земли на подступах к переднему краю.
Наша артиллерия и авиация нанесли по вражеской обороне удары огромной силы. Сто минут орудия крушили фашистские укрепления. На позициях снег почернел, и они казались перепаханными. И все же не все огневые средства удалось подавить. На подступах к Красному Селу завязались особенно ожесточенные бои. Гвардейцы сражались героически. Весь фронт облетела весть о подвиге комсорга стрелковой роты Александра Типанова, грудью закрывшего амбразуру вражеского дзота.
В том районе наносила удары и эскадрилья Шаронова. Штурмовиков недоставало, поэтому истребители зачастую выполняли задачи и по штурмовке наземных войск противника. Летчики шароновской эскадрильи ежедневно по три-четыре раза вылетали на боевые задания. И это несмотря на плохую погоду и короткий зимний день.
А погода в те дни будто ополчилась против авиаторов: облака висели низко, почти над деревьями, не утихали метели. В таких условиях не каждый пилот мог вылетать на боевое задание. А вот летчики, возглавляемые старшим лейтенантом Шароновым, в тот день, 17 января 1944 года, готовились уже к третьему вылету.
Первый раз они вылетали на штурмовку артиллерийских батарей. Летчики знали, что у противника там много зенитных средств. Поэтому вышли к цели в облаках. Появление краснозвездных самолетов для фашистов оказалось неожиданным. Шаронов и его ведомые прошли над позициями батарей низко-низко, обрушив на них всю огневую мощь. Вражеские зенитчики даже не успели занять свои места у орудий. Во время второго захода зенитчики открыли бешеную стрельбу, но наши летчики не отвернули, пошли в атаку.
Потом Шаронов увидел на дороге большую колонну автомашин — цель очень важная, и он сразу же пошел в атаку. Летчики один за другим прошли над колонной. На дороге раздались взрывы, запылали машины.
Второй вылет, через час после первого,— снова на штурмовку подходивших резервов противника. Перед вылетом командир эскадрильи предупреждал ведомых : первым вылетом растревожили фашистов, теперь зенитчики будут начеку, не забывайте об осторожности, маневрировании. А потом Михаил Федорович улыбнулся и сказал:
— Конечно, в нашем деле не обойтись без риска и смелости. Мы участвуем в историческом сражении. Город Ленина скоро сбросит блокаду, вздохнет полной грудью. И наш долг — сделать все возможное, чтобы приблизить этот день, ускорить разгром врага.
Долг перед Родиной для Михаила Шаронова был превыше всего. Это подчеркивается во всех его характеристиках, начиная с юношеских лет.
В 1929 году он поступил в индустриальный техникум города Павлова Горьковской области, там вступил в комсомол. Четыре года спустя стал работать в артели «Красная заря», которая была создана в деревне Городище Горьковской области. Молодого техника избрали секретарем комсомольской организации, членом райкома ВЛКСМ. И всюду он успевал, еще находил время и для двух своих увлечений — чтения книг и спорта.
В то время над страной гремел лозунг: «Комсомолец — на самолет!» Молодежь рвалась в авиацию. А разве мог не думать о ней молодой техник, комсомольский активист Михаил Шаронов? Полеты его земляка Валерия Чкалова словно гипнотизировали, а рассказы отца — участника гражданской войны — вызывали в воображении юноши картины героических подвигов. И конечно же, он «примерял» себя к этим подвигам, видел себя в небе. Нет, Михаил никому не говорил о мечте стать летчиком — тогда она еще казалась несбыточной.
Мечта стала явью неожиданно, когда Михаила призвали в армию. В мае 1937 года он по комсомольской путевке поехал в военное авиационное училище.
С каким энтузиазмом он изучал самолет! Учеба давалась легко. Михаил, как и всегда, активно участвовал в комсомольской работе, в спортивных состязаниях.
И настал день, о котором мечтали курсанты,— день самостоятельного полета. Шаронов совершил его как нельзя лучше.
— Так и летайте, курсант Шаронов! — сказал ему инструктор.
Пошли полет за полетом, и каждый приносил какую-то крупицу опыта, помогал познать что-то новое. У молодого летчика крепла уверенность в своих силах, он все лучше и лучше чувствовал машину и в полете как бы сливался с нею.
«Дисциплина отличная. Смел. В работе инициативен. Трудолюбив. Требователен к себе. Летная подготовка отличная. Тактическая и огневая подготовка отличная. Физическая и строевая подготовка отличная». С такой аттестацией летчик коммунист Михаил Шаронов прибыл в январе 1940 года в 160-й резервный истребительный авиационный полк.
И снова полеты. Шаронова назначили летчиком-инструктором. Воспитателем он оказался внимательным и настойчивым. «С работой летчика-инструктора справляется отлично,— отмечал в аттестации командир звена Лунев.— Его группа не имеет никаких происшествий, ведущая в подразделении».
Шаронов уверенно летал на истребителях всех типов, в учебных воздушных боях действовал смело и дерзко, штурмовал теорию, шлифовал летное мастерство. «Надо по-чкаловски»,— вот такой была его мечта. И он думал об учебе в воздушной академии.
А выпала совсем другая «академия». На рассвете 22 июня 1941 года полк подняли по тревоге. Командир сообщил о нападении на нашу страну фашистской Германии.
Вскоре полк перебазировался в район Одессы. Там и открыл свой боевой счет Михаил Шаронов.
Шестерка наших истребителей вылетела навстречу десяти «мессершмиттам». Фашистов было больше, поэтому они вдвоем-втроем набрасывались на одного нашего, обрушивались ливнем огня. Два «мессера» атаковали Шаронова, но он сманеврировал и оказался в хвосте у одного из атаковавших его самолетов. Почти в упор дал длинную очередь. «Мессершмитт» загорелся и рухнул на землю. Бой закончился победой наших истребителей.
Бои, бои, ежедневно вылет за вылетом. И постоянно против численно превосходящего противника. В такой обстановке, как говорили тогда летчики, приходилось «вертеться». Вот тут и помогали Шаронову навыки, приобретенные в учебных полетах, умение быстро разгадывать замысел врага и бить его в упор.
В октябре 1941 года лейтенанта Шаронова направили в 796-й истребительный авиаполк на Волховский фронт, где сложилась тяжелая обстановка. Фашистские полчища в те дни рвались вперед, пытаясь окружить Ленинград вторым кольцом блокады. Наступление поддерживали крупные силы авиации, и советским летчикам-истребителям приходилось вести трудные бои. Звено Шаронова отражало налеты бомбардировщиков, вступало в схватки с истребителями, наносило штурмовые удары по наступавшим войскам противника.
Михаила Шаронова считали таким воздушным бойцом, который способен выполнить любое задание. И часто, когда задача требовала высокого умения и большой выдержки, командир поручал ее Шаронову.
Один бой в апреле 1942 года оказался особенно трудным. Звено вышло на перехват бомбардировщиков, но на не^о набросились «мессершмитты», которые прикрывали «юнкерсы». Машину Шаронова атаковали сразу несколько вражеских истребителей. Пулеметная очередь хлестнула по кабине, пуля пробила летчику руку. Потемнело в глазах, повреждены некоторые приборы... И все же коммунист Шаронов не растерялся, вышел из-под удара противника. Несмотря на ранение, он не оставил товарищей, снова ринулся в атаку и продолжал сражаться. Звено выполнило задание, отогнало вражеские самолеты и возвратилось без потерь.