Герои Ленинградского Неба — страница 42 из 68

К вечеру мы добрались в часть, представили результаты разведки. И тут мне хочется сказать доброе слово о наших боевых друзьях — авиатехниках и механиках. Всем приходилось нелегко. А они — в зной и стужу, днем и ночью, сутками не отходя от наших израненных самолетов, восстанавливали их, чтобы мы снова могли подняться в воздух, снова могли бить врага.

Так и в тот раз. Через несколько дней мы с Галичем снова взлетели на своем «иле» и приступили к фотосъемкам, кружа над позициями противника, маневрируя между разрывами зенитных снарядов.


Каждая из вынужденных посадок памятна Владимиру Кузьмичу по-своему. Но особенно — последняя. Зенитным огнем у «ила» были выведены из строя все приборы.

Владимиру Семенову удалось дотянуть до ближайшего аэродрома, на котором базировался штурмовой авиаполк, и удачно посадить самолет.

Авиатехники, механики штурмового полка делали все возможное, чтобы восстановить самолет. К вечеру того же дня экипаж прилетел в свой полк. Трудно передать радость боевых друзей, узнавших, что их однополчане живы и невредимы.

— Данные фотосъемки сохранились? — спросил командир.— Очень хорошо.

Ночью летчики проснулись от выстрелов. Выхватив пистолеты, бросились к выходу.

— Победа! — кричали кругом.— Слышишь, старший лейтенант? Победа! — И огненные полосы снова устремлялись в небо.

31 мая командующий Ленинградским фронтом доложил Верховному Главнокомандующему, что курляндская группировка гитлеровцев перестала существовать.

В тот же день Военный совет фронта рассматривал реляции о награждении воинов, отличившихся при окончательном освобождении Ленинграда от блокады и в последующих боях при освобождении Прибалтики.

— Старший лейтенант Семенов Владимир Кузьмич, летчик корректировочно-разведывательного полка,— зачитывал секретарь Военного совета.— Представляется к награждению орденом Ленина.

— Семенов... Что-то знакомая фамилия.

— Помните, товарищ Маршал Советского Союза, я вам рассказывал об этом экипаже,— сказал командующий артиллерией фронта генерал Г. Ф. Одинцов.-— Боевые ребята. Это они помогли нам тогда разгромить железнодорожный узел. Да и десятки других объектов. Полностью произвели перспективное фотографирование обороны курляндской группировки. Одним словом, геройские ребята.

— Если геройские, значит, надо повысить награду. Представим к Золотой Звезде.

Члены Военного совета согласились с предложением. И там, где в наградном листе было написано «представляется», Маршал Советского Союза дописал:

«...к присвоению звания Героя Советского Союза». И подписал: «Командующий Ленинградским фронтом

Л. А. Говоров».



Л. ТИМОФЕЕВ


УПОРСТВО


Николай Никитович Степанов участвовал в Великой Отечественной войне с памятного дня 22 июня 1941 года, но свой первый боевой вылет он совершил только 21 апреля 1944 года на штурмовике Ил-2. 15 июня того же года за отличное выполнение боевых заданий командования был представлен к первой награде — ордену Красной Звезды. 15 мая 1945 кода командир полка подполковник Домущей подписал последний наградной лист на присвоение капитану Н. Н. Степанову звания Героя Советского Союза.

Ровно одиннадцать месяцев разделяли эти два наградных листа, а между ними одиннадцать месяцев войны на Ленинградском и Карельском, 2-м и 3-м Белорусских фронтах...

Стать летчиком было мечтой Степанова с детских лет. Но жизнь распорядилась его судьбой иначе. Приехав в 1933 году четырнадцатилетним парнишкой в Ленинград из небольшой деревеньки на Псковщине, он два сода проработал слесарем, а потом еще четыре года проучился в кинотехникуме, после которого по специальному комсомольскому набору был призван в ряды Красной Армии. Казалось, наконец-то должна была сбыться его мечта, но вместо летного училища, куда он так стремился, его направили в авиационное техническое училище. Как отличнику предложили после окончания остаться в училище инструктором, но он не согласился и, используя право выбора, попросился в Особый Белорусский военный округ, где его и застала война.


Тревожно было на пограничных аэродромах Западной Белоруссии в июне 1941 года. Участились облеты границы немецкими самолетами. Все чаще они залетали в глубь советской территории. На рассвете 22 июня фашистская Германия нанесла мощный удар по нашим сухопутным силам, железнодорожным узлам и военно-морским базам, расположенным вблизи границ. Более тысячи самолетов обрушили свои бомбовые удары по приграничным советским аэродромам. Массированному налету вражеской авиации подвергся ранним утром 22 июня и аэродром под Минском, где служил Николай Степанов. Многие наши самолеты так и не успели подняться в воздух, чтобы остановить врага,— они были уничтожены противником. Вдоль взлетно-посадочной полосы дымились обгоревшие скелеты «ястребков», а те, что смогли взлететь, были в меньшинстве. И все лее советские летчики дрались мужественно, неистово, насмерть... Воздушные бои порой завязывались тут же над аэродромом. Не все летчики возвращались из этих жестоких и неравных схваток. Почерневшие от копоти и солнца лица пилотов, вернувшихся на аэродром, были суровы и усталы.

На аэродроме техники и механики работали сноровисто, готовя самолеты к новым вылетам. Летчики в эти короткие передышки между боями с нетерпением ожидали, когда будут наполнены горючим баки и перезаряжены пулеметы, чтобы снова можно было подняться в воздух навстречу врагу. Сквозь непрекращавшийся рев моторов слышались возбужденные голоса пилотов.

— Гады! На одного — десяток!

— И как только дотянул... Одни дыры, а где самолет — и не видно!

Каждый стремился выговориться за те несколько минут, пока готовились машины.

Техник звена Николай Степанов с нетерпением ожидал из боя самолет своего командира Николая Богатыря. Его машину он узнавал издалека. Не успевал летчик приземлиться, как Степанов оказывался у самолета, чтобы подготовить «ястребок» к новому вылету.

— Молодец, Коля! Спасибо... Достается сегодня! Смотри, как отделали за день!

Степанов с завистью следил, как командир ловко перемахнул с крыла в кабину. Взревел мотор, и Богатырь, махнув на прощание рукой, вырулил на старт.

Жарко на аэродроме. Жарко в воздухе. Жарко от боев: шел первый день войны.

...Шел первый день войны, и Степанов бесповоротно решил добиться направления в летное училище, чтобы самому сесть за штурвал самолета и самому драться с врагом. Но командир полка отказался принять рапорт и просто прогнал Степанова, резко ответив на его просьбу: «На войне нужны не только летчики, но и опытные техники!»

Через несколько дней после изнурительных боев, когда полк под натиском врага вынужден был перелетать на другие аэродромы, сильно потрепанный в боях, понесший большие потери в личном составе и технике, был получен приказ лететь в Подмосковье на формирование. И снова Степанов явился к командиру полка с рапортом. Его глаза с надеждой поглядывали на командира. От волнения пересохло во рту. Он боялся, что комполка, узнав суть рапорта, опять ответит отказом.

— Что у вас, Степанов?

— Товарищ командир, я не могу сидеть на аэродроме, когда мои товарищи дерутся в воздухе. Хочу стать летчиком, хочу воевать. Прошу направить меня в летное училище!

Вручив рапорт и высказав на одном дыхании свою просьбу, Степанов внимательно следил за выражением лица командира: разрешит или снова откажет? Неужели откажет?

— На фронте нужны не только летчики...

Далее Степанов уже не слышал. Отказ, снова отказ.

После переформирования полк осенью 1941 года был переброшен на Калининский фронт. Противник, захватив Калинин, стремился развить наступление на Торжок, но наши войска при поддержке бомбардировочной и истребительной авиации приостановили это наступление. Боевая деятельность полка была настолько интенсивной, что зачастую самолеты приходилось ремонтировать здесь же, в полевых условиях, и иногда надо было основательно поколдовать над растерзанной машиной, прежде чем она вновь могла подняться в воздух.

Из-под Старой Руссы, куда потом был переброшен полк, Николай Степанов был откомандирован в распоряжение Управления командующего ВВС Северо-Западного фронта. Он получил назначение в специальную группу, которую возглавил подполковник Константин Груздев.

Летчик-испытатель Груздев с начала войны ушел на фронт и за восемь месяцев сбил в воздушных боях 16 вражеских машин.

Группа была сформирована для выполнения специального задания командования по перехвату вражеских самолетов в районе Смоленска. Немцы имели под Смоленском базу, на которую они перебрасывали новые боевые машины из Восточной Пруссии и центра Германии. Отсюда затем их перегоняли в различные соединения, действовавшие на нашей территории. Группа Груздева получила приказ перехватывать эти самолеты на пути их полета к месту назначения.

Степанов после очередного боевого вылета своего командира дотошно проверял каждый узел и вооружение самолета, а в думах у него было одно: летать самому. За короткое время летчик и техник сдружились. Груздев всегда и во всем доверял своему технику, на знания и старания которого безоговорочно полагался. И когда его отозвали с фронта в тыл, он взял с собой и Степанова.

Прилетев в назначенный пункт, Степанов узнал, что там только что был сформирован 2-й учебный истребительный авиаполк. Он поспешил к Груздеву.

— Отпустите, товарищ подполковник. Я должен переучиться. Не век же гайки завинчивать.

Степанов и на фронте и в тылу упорно продолжал писать рапорты с просьбой направить его в летное училище. Помнилось ему, как в последний раз один штабист даже пригрозил неприятностями, объясняя настойчивость Степанова желанием сбежать в тыл.

— Жалко расставаться с тобой, Николай. Техник ты отличный, но я понимаю тебя.

По-мальчишески нахмурив брови, Степанов ждал решения своего командира.

— Ну что ж, попробуем,— улыбнулся Груздев.

Командиром учебного полка оказался старый друг. Гращенков, и Груз