дев надеялся на его помощь. Когда Гращенков пригласил Груздева к себе в гости, тот пошел вместе со Степановым.
— Если дело выгорит, то считай, что тебе повезло,— шепнул Груздев своему технику, пока хозяин дома хлопотал на кухне.— В Испании воевал.
Гращенков оказался очень душевным и внимательным хозяином. Потчуя гостей, он расспрашивал Груздева о фронтовых делах, отвечал на вопросы друга. А Степанов ждал. Чувствуя его беспокойство, Груздев решил поговорить с Гращенковым о своем товарище.
— Есть у меня к тебе одна просьба, Серкей. Возьми этого парня в свой полк,— кивнул он в сторону Степанова.— Сделай из него летчика-истребителя. Отличный парень. Любит авиацию и давно мечтает летать.
Вскоре Николай Степанов стал обучаться летному делу, к которому так долго и настойчиво стремился. Сбылась его мечта. Занятия в классах сменились учебными полетами, осваивалась техника пилотирования и ведения воздушного боя. Потом — запасной полк. И вот получено назначение на Ленинградский фронт, куда Степанов прибыл в начале 1944 года, но ему опять не пришлось воевать: снова переучивание, теперь уже на штурмовика. После снятия блокады Ленинграда для развертывания наступления войск фронта все больше требовалось летчиков-штурмовиков. Только в апреле Степанов пришел в боевой полк и получил грозный Ил-2.
В 566-м штурмовом авиационном полку, где начал свою службу Степанов, он оказался одним из самых старших и по возрасту, и по службе в армии, но молодые летчики успели сделать уже не один десяток вылетов, а он только начинал. Летал Степанов охотно, не зная усталости.
Севернее Ленинграда, на Карельском перешейке, противник за три года войны создал мощный укрепленный район с тремя оборонительными полосами железобетонных сооружений толщиной до 2,5 метра. Общая глубина обороны составляла более 100 километров. Для успешного развертывания наступления в этом направлении летчики штурмовых и бомбардировочных полков 13-й воздушной армии и КБФ получили приказ разрушить долговременные оборонительные сооружения противника.
В подготовительный период операции в полк прибыли командующий фронтом Л. А. Говоров, главнокомандующий ВВС А. А. Новиков и командующий 13-й воздушной армией С. Д. Рыбальченко. Командование уделяло особое внимание воздушной разведке и фотографированию оборонительных полос. Командир полка вызвал в штаб капитана Степанова. Перед ним была поставлена сложная и ответственная задача: облететь и сфотографировать линию фронта.
Вылеты на разведку занимали особое место в его летной биографии. Только наиболее опытных летчиков, отлично владевших самолетом, способных под носом у врага произвести фотосъемку, посылали в разведку. В одиночку, на небольшой высоте, разведчик выполнял задание. Чтобы засечь огневые точки, часто приходилось выжидать, когда зенитная артиллерия начнет обстрел самолета. Только тогда включались фотоаппараты. Степанов вскоре после начала своей летной биографии оказался в числе наиболее опытных, быстро освоивших высшее мастерство летчиков.
— Сколько вам потребуется самолетов прикрытия для выполнения задания? — обратился Говоров к Степанову.
— Ни одного, товарищ командующий. В данном случае они будут только мешать.
Успешно летал Степанов и на штурмовку железнодорожных станций и оборонительных укреплений.
10 июня 1944 года в период артподготовки за полчаса до начала наступления на Карельском перешейке 172 бомбардировщика и 168 штурмовиков нанесли массированный удар по опорным пунктам противника в районе Старого Белоострова, озера Светлого и станции Раяйоки. Степанов, летавший в тот день в район Старого Белоострова, отлично справился с фотографированием результатов бомбежки, за что получил благодарность от Военного совета Ленинградского фронта. Через день группа из восьми штурмовиков нанесла успешный удар по железнодорожной станции Перкярви, в результате которого было уничтожено десять вагонов, а после атаки Степанов сделал еще заход и для фотографирования результатов бомбометания.
Только с 15 по 26 июня, когда были успешно прорваны все три оборонительные линии врага, освобожден Выборг и многие другие населенные пункты и железнодорожные станции и узлы, Степанов 22 раза летал на выполнение боевых заданий и уничтожил 1 танк, 5 вагонов, 19 автомашин с грузами, 2 дзота, 7 точек зенитной артиллерии и 3 артбатареи, за что получил вторую свою награду — орден Красного Знамени.
26 июня разведка засекла передвижение войск противника. Враг перебрасывал на Карельский фронт резервы, пытаясь остановить наступление Советской Армии. Задание, поставленное перед штурмовиками, было предельно кратким: уничтожить резервные части. Двенадцать экипажей ушли на выполнение задания. Когда группа выстроилась в боевой порядок, к ней примкнула четверка истребителей прикрытия Владимира Серова. Сначала полет проходил спокойно, но вдруг Степанов, летевший в замыкающей четверке, заметил резкий маневр Серова, а спустя несколько секунд понял, чем он был вызван: из-за облаков выскочила четверка «мессершмиттов».
— Идем на цель! Идем на цель! — услышал Степанов через переговорное устройство голос ведущего.
Прорваться к цели, однако, удалось не сразу. Над шоссе, по которому двигались вражеские войска, крутилось еще около десятка фашистских истребителей. Завязался воздушный бой. Часть вражеских истребителей пыталась блокировать четверку Серова, остальные атаковали штурмовиков. Степанов, уводя машину от атак, пытался прорваться к шоссе.
Нелегко было и нашим истребителям. Серов был талантливым летчиком. Хотя он воевал всего второй год, на его счету было 40 сбитых вражеских самолетов. Слава о его мастерстве гремела по всему фронту. И в этом бою с превосходящими силами врага Серов упорно атаковал, пока не поджег «мессер».
«Молодец, Володя! Молодчина!»— радовался Степанов. Но радость оказалась недолгой. Двое «ястребков», увлекшись погоней, не заметили, как на них свалились из-за облаков четыре фашистских стервятника. В следующий миг наши самолеты были подбиты. Сложная задача встала перед Серовым и его ведомым Головачевым: одновременно прикрывать и штурмовики и два подбитых истребителя. Дерзкими и неожиданными для врага атаками Серов и его ведомый старались отвлечь противника на себя. Бой был неравным и тяжелым. Оставив на время наши штурмовики, фашистские летчики атаковали Серова и Головачева. Степанов видел, как вспыхнул самолет Головачева, видел гибель Серова...
Штурмовики остались без прикрытия. Прекрасно
вооруженные «илы» уступали истребителям в скорости и маневренности, но сосредоточенный огонь их стрелков мешал атакам врага. И все же один из штурмовиков был сбит. Несколько снарядов попало и в самолет Степанова. Воздух гудел от десятков авиационных моторов. Штурмовики упорно пробивались к цели. И пробились. Атакуемые Ме-109, штурмовики все же сбросили бомбы и пошли на разворот. Самолет Степанова поочередно обстреляли три «мессера». Фашисты, конечно, видели, что советский летчик с трудом ведет к линии фронта поврежденную машину, и спешили ее добить.
Хотелось спасти самолет, но более всего хотелось отплатить врагу за сбитых товарищей и погибшего Серова. Трудно соперничать с истребителем, но Степанов надеялся на свое оружие. Пулеметы и 37-миллиметровые пушки были большой силой. Степанов ждал малейшей оплошности врага и, когда один из вражеских самолетов неожиданно выскочил впереди штурмовика, снаряды его пушек распороли фюзеляж фашистской машины.
Мельком взглянув на горящий на земле самолет, Степанов снова стал следить за маневрами врага. Потеря одного самолета на время охладила пыл фашистских летчиков, но вскоре они снова перешли к атакам с хвоста и сбоку. Точной очередью стрелок сбил еще одного, но в это время трассирующие пули прошили кабину штурмовика. Машину потряхивало. Летчик уловил срывы в работе мотора.
До аэродрома было не дотянуть, и Степанов решил посадить самолет. Внизу раскинулось озеро. Берег бежал навстречу быстро снижавшейся машине. До боли в глазах летчик всматривался в него, отыскивая подходящую площадку. Увидев, как ему показалось, удобное место, Степанов решил совершить посадку, но, когда шасси почти коснулось земли, он заметил впереди овраг. Выжимая последние возможности из поврежденной машины, Степанов потянул ручку на себя и уже почти в зависшем положении с трудом проскочил овраг. Однако зацепил за крышу дома и врезался в кроны елового леса, раскинувшегося за деревней. Летчика выбросило из кабины, и он упал в родник, на миг потеряв сознание...
Так закончился этот боевой вылет, а с ним первые два месяца его боевой работы. Степанова отправили в госпиталь, и лишь через месяц он снова был в строю.
Неунывающий народ жил на аэродроме под Ленинградом. Серьезные и мужественные в боях, летчики в минуты отдыха превращались в веселых и задиристых юнцов. Они радовались охапке полевых цветов, поставленных заботливыми руками медсестер в их землянках, не прочь были затеять пляски или танцы под старенький патефон, который приносили в полковую столовую. Музыка вызывала воспоминания о мирном прошлом и родном доме, и это прошлое казалось таким далеким и неправдоподобным...
А ранним утром, когда первые лучи солнца полосовали верхушки деревьев, они снова и снова уходили на штурмовку врага.
Прошло только шесть месяцев, как Николай Степанов стал летчиком, а на его счету уже значились различные виды оружия и боевой техники противника, уничтоженные точными бомбовыми ударами и пулеметно-пушечным огнем. К этим вылетам на штурмовку войск и боевой техники врага следует добавить и охоту за вражескими катерами и транспортами на Балтике во время наступления в Восточной Пруссии. Для многих летчиков полка эти вылеты были в новинку. Полеты над морем имели свои особенности. Как правило. Балтийское море не радует погодой. Низкая и густая облачность, частые туманы, сливавшаяся с горизонтом серая поверхность воды и маленькие точки кораблей и катеров, которые надо было еще отыскать в этом необъятном просторе волн, где отсутствуют какие-либо ориентиры,— все это требовало от летчиков, летавших над морем, особого мастерства.