Прошел еще час. На аэродроме стало известно, что вражеские бомбардировщики только что бомбили поселки Ура-Губа и Кола. Советские летчики знали и до этого, что авиация 5-го немецкого воздушного флота, которым командовал генерал-полковник Штумпф, с 10 по 22 июня в основном перебазировалась из южных и западных районов Норвегии на передовые аэродромы Северной Норвегии и Финляндии: Киркенес, Ивало, Оулу, Кеми, Рованиеми, Кемиярви и другие. За это время многие десятки раз немецкие самолеты-разведчики нарушали государственную границу Советского Союза. Все понимали, что фашистская Германия готовится к нападению на нашу страну, но никто не думал, что все это произойдет так неожиданно.
Командиру эскадрильи 147-го истребительного авиаполка старшему лейтенанту Леониду Иванову было приказано немедленно перелететь всем составом эскадрильи на другой аэродром и быть готовыми прикрывать и его и город Кандалакшу от налетов вражеской авиации. На том аэродроме тогда базировался 137-й скоростной бомбардировочный авиаполк.
Два первых дня прошли спокойно, вражеская авиация в районе аэродрома и на подходах к нему не появлялась, и состояние обостренной настороженности и тревоги постепенно у всех поутихло.
24 июня день выдался пасмурный, небо было затянуто сплошными, низко нависшими над землей облаками. В такой день никто не ждал появления фашистских самолетов. А они прилетели. И не только появились в районе аэродрома, но и бомбили его.
Когда старший лейтенант Иванов прибежал к своему самолету, фашисты уже сбрасывали бомбы на аэродром. К счастью, делали это бомбардировщики из-за облаков и с большой высоты, и их налет оказался неэффективным.
Старший лейтенант Иванов первым успел взлететь и, не дожидаясь других летчиков своей эскадрильи, бросился в погоню за бомбардировщиками. Но нагнать группу «юнкерсов» и «хейнкелей», шедших обратным курсом после бомбометания на большой скорости и высоте, он не смог. Помешала этому и плотная многоярусная облачность.
На следующий день бомбардировщики повторили налет. На этот раз посты воздушного наблюдения и оповещения своевременно сообщили об их приближении. По сигналу «воздушная тревога» Иванов не только успел поднять всю свою эскадрилью в воздух, но сам вместе со своим ведомым лейтенантом Филимоновым успел перехватить фашистские самолеты на подходе к аэродрому. Большая группа «юнкерсов» и «хейнкелей» шла в сопровождении истребителей Ме-109 и Ме-110.
Невзирая на огромное численное превосходство врага, комэск, качнув крыльями своего истребителя и таким образом дав команду своему ведомому «Атакуем!», пошел навстречу вражеским бомбардировщикам. Охранявшие их «мессершмитты», видимо, не заметили приближавшиеся советские истребители. Когда же на них невесть откуда свалилась пара советских «ястребков», не успели ничего предпринять. Удар пришелся по центру строя. С первой же атаки один «юнкере» сильно задымил, потом с резким снижением пошел вниз. Фашисты засуетились, строй стал расползаться. Тем временем Иванов и Филимонов снова начали атаку. Теперь их главный удар был по флагману. Иванов метров с тридцати полоснул по нему из всех своих пулеметов. Он видел, что попал. Но флагман не горел и не падал, хотя и сделал глубокий крен на левое крыло.
В это время подоспели остальные летчики эскадрильи. Теперь их стало шесть. Но к тому времени пилоты «мессершмиттов», видимо, уже разобрались в воздушной обстановке и стали наседать на наших истребителей. Почти над самым аэродромом закрутилась огненная карусель воздушного боя, которая окончательно расстроила боевые порядки вражеских бомбардировщиков. Организованной бомбежки у фашистов не получилось. Некоторые из них, попав под удары советских «ястребков», вынуждены были сбросить бомбы куда попало и ретироваться с поля боя. Правда, прорвавшиеся к аэродрому «юнкерсы» бомбили его с пикирования и нанесли немалый урон ничем не защищенным бомбардировщикам 137-го истребительного скоростного бомбардировочного авиаполка. Сильно повреждено было и летное поле.
И все-таки массированный налет фашистов на аэродром и в этот раз был сорван советскими летчиками. Вот как вспоминает об этом боевом эпизоде бывший командир 2-й эскадрильи 137-го скоростного бомбардировочного полка, ныне подполковник в отставке Г. П. Стариков: «Наш аэродром прикрывала истребительная эскадрилья старшего лейтенанта Иванова на самолетах И-15. Летчики этой эскадрильи буквально не вылезали из самолетов, самоотверженно отражая налеты немцев. Командир эскадрильи Иванов, сам проявляя исключительный героизм в бою, своим примером увлекал подчиненных. В первые дни войны при очередном налете немцев на аэродром старший лейтенант Иванов в паре с Филимоновым сбил вражеский самолет Ю-88. Трудно было нашим летчикам-истребителям отражать налеты вражеских бомбардировщиков, так как их сопровождали истребители Ме-109 и Ме-110, превосходившие наши истребители как по скорости, так и по вооружению».
И действительно, летчики эскадрильи старшего лейтенанта Иванова, прикрывавшие аэродром и Кандалакшу в первые дни войны, летали днем и ночью (на Севере в это время года ночей как таковых не бывает: солнце круглые сутки не заходит за горизонт). По пять — семь боевых вылетов делали они ежедневно, каждый раз преграждая фашистским самолетам путь к городу и аэродрому. И, невзирая на численное превосходство фашистской авиации и на лучшие боевые качества их самолетов, советские летчики-истребители смело вступали с ними в бой.
Так, 26 июня 1941 года в светлую северную ночь фашисты вновь попытались произвести массированный налет на аэродром и Кандалакшу. «Юнкерсы» и «хейнкели» шли на город волнами с разных сторон.
Когда поступило сообщение о приближении к городу нескольких групп фашистских бомбардировщиков, сопровождаемых «мессершмиттами», на их перехват была поднята эскадрилья старшего лейтенанта Иванова.
Первым ринулся в атаку отважный комэск Леонид Иванов, увлекая за собою своего ведомого лейтенанта Филимонова. Иванов направил свой «ястребок» на ведущего фашистской группы. Примеру командира последовали и остальные летчики эскадрильи. Каждый из них атаковал вражеский бомбардировщик. Эта внезапная и дерзкая атака советских истребителей разрушила почти парадный строй «юнкерсов» и «хейнкелей». Сопровождавшие бомбардировщики «мессершмитты» крутились на высоте и по бокам группы на значительном от нее удалении. Они увидели «ястребки* лишь тогда, когда те выходили из атаки, а строй бомбардировщиков стал у них на виду расползаться. «Мессершмитты» тут же со всех сторон ринулись в атаку.
Все это успел увидеть Иванов. Он трижды покачал крыльями своего истребителя, что означало «Все ко мне!», и сразу же перевел свой «ястребок» в глубокое пике, уходя под сломавшийся строй бомбардировщиков. Фашистские летчики не сразу разгадали этот маневр. Они бросились было в погоню, но из-за большой скорости и меньшей маневренности своих истребителей внезапно врезались в строй бомбардировщиков и на какое-то мгновение потеряли из виду «ястребки». Те же в это время, проворно шныряя между бомбардировщиками и прикрываясь ими, обстреливали их с самых коротких дистанций. Вот уже несколько «хейнкелей» и «юнкерсов» задымили и, беспорядочно сбросив бомбы куда попало, стали разворачиваться и уходить.
После одной из атак на «хейнкель» старший лейтенант Иванов заметил впереди, несколько ниже своего самолета, Ме-110. Не раздумывая, он плавно двинул ручку управления от себя, прибавил обороты мотору, на пологом пикировании нагнал «мессера» и сразу же всадил в него сноп огня из всех своих пулеметов. «Мессер» стремительно взмыл вверх, потом перевернулся и винтом пошел к земле...
Эта жестокая воздушная схватка продолжалась всего несколько минут и закончилась победой советских истребителей. Им удалось разогнать группу фашистских бомбардировщиков и не пропустить ее к городу и аэродрому.
Но на этом воздушный бой шестерки старшего лейтенанта Иванова не закончился. Советским истребителям пришлось сразиться еще с двумя группами фашистских бомбардировщиков, пытавшихся подобраться к Кандалакше с других направлений. Смелыми и дерзкими атаками шестерке Иванова удалось сорвать массированные налеты на город и этих групп. Лишь отдельные бомбардировщики прорвались к Кандалакше, Кировской железной дороге и другим объектам.
Более двадцати минут продолжался этот неравный и тяжелый воздушный бой, в котором численное превосходство все время было на стороне авиации противника, а победа оказалась на стороне советских истребителей.
Леонид Иванов, убедившись, что все его ведомые благополучно произвели посадку, последним приземлился на своем аэродроме. Весь взмокший от пота, выбрался он из кабины «ястребка». Устало опустившись на землю, комэск спросил подошедшего техника:
— Как там наши соколы, все целы?
— Все целы, товарищ командир. Вот о самолетах этого не скажешь. Да и вашему досталось,— ответил техник и стал осматривать самолет комэска, на обшивке которого то там, то здесь виднелись пулевые пробоины.
Нельзя сказать, чтобы Иванов был очень доволен результатами воздушного боя: сбит один Ме-110, а вот несколько подбитых «хейнкелей» и «юнкерсов» сумели уйти домой. Но главная задача выполнена — массированный налет фашистской авиации на город сорван, все летчики эскадрильи вернулись на свой аэродром. « Вернуться-то вернулись, а смогут ли вылететь снова, если потребует обстановка?»—подумал Иванов, понимая, что не только в его самолете десятки пулевых пробоин и различных повреждений, есть они и на других машинах эскадрильи...
К счастью, больших повреждений на самолетах не оказалось, а вылетов в ту ночь больше вроде бы не предполагалось: пощипали фашистов, сбили с них спесь, теперь те не сразу опять сунутся.
После беседы с летчиками и осмотра машин комэск доложил командиру полка по телефону о результатах боевого вылета и вернулся к своему уже замаскированному «ястребку», около которого возились техник и механик.
— Ну, как там с дырками и повреждениями?
Сколько времени потребуется на ремонт? — спросил он их.