Но когда снова пролетал над дорогой Петсамо — Титовка, увидел двигавшуюся по ней большую автоколонну с войсками и военными грузами.
Прямо из облака со стороны солнца он перевел свой истребитель в глубокое пике. Снизившись до пятидесяти метров, вихрем пронесся над автоколонной. От его меткого пушечно-пулеметного огня вспыхивали и взрывались автомашины с горючим, боеприпасами. На шоссе сразу же возникла пробка. Не успевшие притормозить грузовики врезались друг в друга, другие поспешно съезжали в стороны. Повсюду из автомашин выскакивали солдаты и в панике разбегались кто куда. Миронов развернулся и прошел еще раз, теперь уже над застопорившей автоколонной, прошивая ее огнем своих пушек и пулеметов...
Ценные разведданные, привезенные Мироновым в тот день, имели немаловажное значение в подготовке наших войск к отражению нового наступления горнострелкового корпуса фашистов, начавшегося на следующий день. Командование высоко оценило боевую работу лейтенанта В. Миронова. Он был награжден орденом Красного Знамени.
А сколько их было, таких полетов! О них не раз писала армейская газета «Часовой Севера». В одном из своих сентябрьских номеров 1941 года она привела хронику боевых вылетов капитана Гальченко, лейтенанта Миронова и некоторых других летчиков прославленной эскадрильи. 19 сентября 1941 года по просьбе редакции этой газеты под рубрикой «Истребители рассказывают...» с заметкой «Бой в облаках» выступил и сам лейтенант Виктор Миронов.
«О чем же вам рассказать? Сразу даже и не придумаешь. Особенного со мной ничего такого и не было. Летаю много, бьем мы фашистов крепко, житья им не даем ни на земле, ни в воздухе. Но выдающегося чего-нибудь не припомню.
Вот командир у нас товарищ Гальченко. Он действительно герой-летчик: дерется бесстрашно, а уж самолет водит — любо смотреть. Мастер своего дела. Я больше с ним летаю, вся его работа мне видна. Однажды на аэродром пришло сообщение, что фашистские самолеты летят к пункту М. Через несколько минут мы уже мчались им наперерез. Облачность была тогда густая, низкая. В такую погоду врага трудно заметить, а немцы этим и пользуются.
Ведет нас командир Гальченко на небольшой высоте, и мы за воздухом наблюдаем. Вдруг заметил я три черные точки под облаками. Дал знать командиру.
Свалились мы на фашистов, как снег на голову. Каждый себе по цели выбрал и атаковал. Немцы сразу врассыпную. Я одного Ю-88 догнал и всадил в него длинную очередь. Он закачался и... нырнул в облака. Кинулся за ним, да разве найдешь в таком тумане. Походил, походил в облаках — никого не видно. Спустился пониже и увидел второй Ю-88. Думаю: «Этому ни за что не дам уйти». Завязался бой. Я на немца пикировал, градом пуль его обдал. Фашистский стрелок по мне из пулемета бил, а летчик старался в облака удрать. Но не успел он. Задымился фашист и вниз рухнул. Один есть.
Я барражировать начал и вскоре увидел разрывы зениток. Бросился туда. Ю-88 летел выше меня. У самолета обычно скорость на подъеме падает. Пока я его догонял, фашист далеко успел уйти, ,но скрыться ему так и не удалось. Боеприпасов у меня мало осталось. Я в фашиста весь остаток и послал.
Бомбы мы немцам сбросить не дали. Их уцелевшие бомбардировщики убрались восвояси. Да немногие уцелели. После этого боя на земле нашли обломки нескольких машин. Может быть, здесь и моя работа сказалась. Разве точно установишь, кто сбил? И не так уж это важно. Сбит фашист — значит, все в порядке».
Воздушная схватка, о которой рассказал в своей заметке лейтенант Миронов, произошла 15 сентября. В тот день пятерка наших истребителей, возглавляемых капитаном Гальченко, атаковала большую группу фашистских бомбардировщиков, нацелившихся на Мурманск. Во время ожесточенного боя с ними советские летчики сбили четыре фашистских бомбардировщика Ю-88, а сами без потерь вернулись на свой аэродром.
Не менее результативными были вылеты В. Миронова в составе групп на штурмовку войск противника, вклинившихся в расположение наших частей. Эти вылеты были 22 и 29 сентября. А на следующий день он вместе с капитаном Гальченко вновь вылетел на воздушную разведку в глубокий тыл противника. Лететь пришлось бреющим. Приспосабливаясь к складкам местности, они тщательно осмотрели районы Большой Западной Лицы и Титовки, после чего взяли курс на крупный фашистский аэродром. Подойдя к нему, обнаружили на его поле два истребителя-бомбардировщика «Мессершмитт-110». Гальченко покачал крыльями, что означало «Атакуем!». Но именно в это время Миронов заметил, что выбегающие из землянок фашисты направляются к замаскированным орудиям.
Виктор решил обезвредить зенитную батарею. Он сделал небольшой вираж и, снизившись до бреющего, обрушил огонь всех своих пулеметов на зенитную батарею и подбегавших к ней зенитчиков.
А Гальченко тем временем штурмовал стоявшие на аэродроме « мессершмитты ».
Зенитная батарея, подавленная огнем Миронова, так и не успела открыть огонь по советским самолетам. Это позволило капитану Гальченко разделаться с застигнутыми на аэродроме «мессершмиттами».
27 сентября Миронов в паре с летчиком Ваулиным, производя разведку портов Петсамо и Линахамари, обнаружил у причалов транспорты, из которых выгружались войска, а на территории порта — их большие сосредоточения. Советские летчики атаковали порт, обрушив огонь своих пулеметов на разгружавшиеся транспорты. На кораблях и причалах началась паника. Уничтожив несколько десятков солдат и офицеров, советские истребители скрылись так же внезапно, как и появились.
Таких боевых вылетов у Виктора Петровича Миронова к концу сентября насчитывалось 117. За три месяца войны он провел двадцать пять воздушных боев, и на фюзеляже его самолета было нарисовано пять звездочек — счет сбитых фашистских самолетов. 30 сентября командование представило его к высшей награде — званию Героя Советского Союза. В тот же день к званию Героя Советского Союза был представлен и капитан Л. А. Гальченко.
После ожесточенных сентябрьских боев на фронте постепенно наступило затишье. В сентябрьской наступательной операции немецко-фашистским войскам так и не удалось решить свою основную задачу — овладеть Кольским полуостровом и Кировской железной дорогой. По-прежнему неприступными для них оказались Мурманск, Полярный и Кандалакша. За три месяца боев немецко-фашистские и финские войска потеряли около 40 тысяч убитыми и свыше 30 тысяч ранеными. Большие потери понесла и авиация противника— к концу 1941 года летчиками Северного фронта было сбито 124 вражеских самолета. За это же время на аэродромах противника ими было уничтожено еще 37 самолетов.
Заканчивался 1941 год. На Север надвигалась длинная полярная ночь.
За полгода войны Виктор Миронов прошел путь от лейтенанта и командира звена до капитана и командира эскадрильи, стал коммунистом.
Большие перемены произошли и в полку. За долго до войны в нем выросла большая плеяда замечательных летчиков-истребителей. Имена Л. Гальченко, В. Миронова, П. Кутахова, И. Бочкова, И. Гайдаенко, К. Фомченкова, Е. Кривошеева, И. Павлова и многих других были известны всему фронту. Их подвиги прославили 145-й истребительный авиаполк, который 4 апреля 1942 года был переименован в 19-й гвардейский истребительный авиаполк.
А вскоре у гвардейцев произошло еще одно знаменательное событие — митинг в честь присвоения звания Героя Советского Союза майору Л. А. Гальченко и капитану В. П. Миронову.
К концу 1942 года в летной книжке капитана В. П. Миронова было записано 356 боевых вылетов, а на фюзеляже его истребителя красовались 25 звездочек — по числу сбитых им самолетов противника. Из 25 Миронов десять сбил лично, а пятнадцать — в групповых боях. Сам же он за это время ни разу не был ни сбит, ни ранен.
В январе 1943 года капитана Миронова перевели в 609-й истребительный авиаполк на должность командира 2-й эскадрильи и вскоре командировали за получением нового отечественного истребителя Ла-5.
Ла-5 представлял собой модернизированный истребитель ЛаГГ-3, с которым Миронов был знаком давно. Поэтому ему было несложно после ознакомления с новым истребителем и нескольких тренировочных полетов на нем перегнать его на свой аэродром.
Но перегнать новый самолет еще не означало уметь летать, особенно воевать на нем. Этому надо было еще учиться.
В феврале 1943 года из-за плохой погоды и слишком короткого светлого времени и наша и немецкая авиация летали очень мало. Летчики 609-го истребительного полка использовали светлое время для тренировочных полетов на новом истребителе. Такие тренировочные полеты были намечены и на 16 февраля.
Виктор Миронов в тот день взлетел первым. Он должен был произвести разведку погоды в районе полетов, сообщить о ней на командный пункт, а затем, если погода позволит, идти в зону на пилотаж. От аэродрома уходил с набором высоты. Ровно гудел мотор. Самолет уверенно набирал высоту: тысяча метров, полторы, две с половиной, три...
«Пожалуй, достаточно»,— подумал Виктор и пошел на круг. Погода в районе полетов была хорошая — редкие кучевые облака, умеренный ветер, отличная видимость. Описав большой круг, доложил руководителю полетов о состоянии погоды и, получив разрешение, развернул самолет по направлению к зоне. Пройдя по намеченному маршруту несколько минут, вошел в длинный коридор между двумя большими облаками и обратился по радио к руководителю полетов:
— Подхожу к зоне. Разрешите выполнять пилотаж.
— Как машина? — спросил командир полка.
— Полный порядок! — ответил Миронов.
— Задание выполнять разрешаю. Только в пределах первого тренировочного варианта, не более,— твердо сказал командир.
— Есть! В пределах первого варианта,— повторил летчик.
После высшего пилотажа в зоне Миронов возвращался на аэродром и на подходе ввел машину в глубокое пике, чтобы побыстрее снизиться. Уже через две-три секунды он понял, что самолет перестал слушаться рулей. А еще через пару секунд он вошел в штопор...
На аэродроме сразу увидели, что с самолетом Миронова творится что-то неладное, и забеспокоились.