Я не знал, что на уме у Аннабет, но я успел побывать с ней не в одной переделке и понимал: она знает, что делает. Мы втроем потащили металлическую драконью голову в лес. Аннабет не позволила нам остановиться, пока мы не оказались на расстоянии ярдов пятидесяти от полянки. Тут мы упали на землю, задыхающиеся и мокрые от пота.
Силена заплакала.
— Может быть, он уже мертв…
— Нет, — возразила Аннабет. — Сразу они его не убьют. У нас есть около получаса.
— Откуда ты это знаешь?
— Я читала про мирмеков. Они парализуют жертву, чтобы можно было размягчить ее, прежде чем…
— Мы должны его спасти! — Силена громко зарыдала.
— Силена, — сказала Аннабет, — мы его спасем, но ты должна взять себя в руки. Способ есть!
— Нужно позвать ребят, — предложил я. — Или Хирона. Хирон наверняка знает, что нужно сделать.
Аннабет покачала головой.
— Они рассредоточены по лесу. Пока мы их всех соберем, будет уже поздно. И потом всего лагеря будет недостаточно, чтобы захватить муравейник.
— И что же теперь?
Аннабет показала на драконью голову.
— И что? — не понял я. — Ты собираешься напугать муравьев этой большой металлической башкой?
— Это автоматон, — пояснила она.
Настроение от этого ответа у меня не улучшилось. Автоматоны — это такие волшебные роботы из бронзы, их изготавливал Гефест. Большинство из них были машинами-убийцами невероятной силы.
— Ну и что? Это только голова. Она сломана.
— Перси, это не просто какой-то там автоматон, — раздраженно сказала Аннабет. — Это бронзовый дракон. Ты что, ничего про него не знаешь?
Я тупо смотрел на нее. Аннабет прожила в Лагере полукровок гораздо дольше меня. Она, вероятно, знала тысячи историй, с которыми я был незнаком.
— Ты имеешь в виду старого хранителя? — Глаза Силены расширились. — Но это же только легенда!
— Постойте! — взмолился я. — Кто это — старый хранитель?
Аннабет глубоко вздохнула.
— Перси, во времена, когда не было дерева Талии — до того, как у лагеря появились волшебные границы, непреодолимые для монстров, — директора использовали самые разные способы самозащиты. Самым знаменитым из них был бронзовый дракон. Его сделал домик Гефеста с благословения их отца. Считается, что он был таким свирепым и сильным, что лагерь целых десять лет находился в безопасности. А потом, лет пятнадцать назад, дракон исчез в лесу.
— И ты думаешь, это его голова?
— А ничего другого и быть не может! Мирмеки, вероятно, наткнулись на дракона в поисках драгоценных металлов. Целиком они его утащить не смогли, вот и отгрызли голову. Тело, наверное, где-то поблизости.
— Но они же отгрызли голову! А от нее одной никакого прока.
— Не совсем так. — Аннабет прищурилась, и я видел, что ее мозги напряженно работают. — Мы можем его собрать. А если удастся его активировать…
— …то это поможет нам спасти Чарли! — подхватила Силена.
— Постой. Тут слишком много всяких «если». Если мы его найдем, если мы успеем его вовремя активировать, если он нам поможет. Ты сказала, что эта штуковина исчезла пятнадцать лет назад?
Аннабет кивнула.
— Некоторые говорят, что у него износился двигатель и потому он отправился в лес, собираясь деактивироваться. Или у него программа засбоила. Никто этого не знает.
— Ты собираешься заново собрать испорченного металлического дракона?
— Мы должны попытаться! — закричала она. — Для Бекендорфа это единственная надежда! И потом, может быть, это знак от Гефеста. Дракон наверняка пожелает помочь детям Гефеста. Бекендорф рассчитывает на нас — и мы должны попытаться.
Мне эта мысль решительно не нравилась. С другой стороны, ничего лучше я предложить не мог. Времени у нас оставалось все меньше, а глядя на Силену, я видел, что если мы чего-нибудь не сделаем в ближайшее время, то у нее начнется истерика. Бекендорф говорил что-то о знаке от Гефеста. Может быть, пришло время выяснить это.
— Хорошо, — сказал я. — Давайте искать безголового дракона.
Мы искали целую вечность, а может, так только казалось, потому что я все время представлял себе Бекендорфа в муравейнике, испуганного и парализованного… а вокруг него суетится шайка бронированных тварей — ждут, когда он размягчится.
Пройти по следу, оставленному муравьями, было проще простого. Они волокли драконью голову по лесу, проделав глубокую канаву в грязи, а мы теперь тащили голову назад по этой колее.
Мы, наверное, преодолели уже с полмили — и я волновался, что прошло слишком много времени, — когда Аннабет выдохнула:
— Di immortales![521]
Мы подошли к краю ямы — такой здоровенной дыры размером с дом. Стенки ямы были скользкими, из земли торчали корни. Муравьиные следы вели на самое дно, где сквозь комья земли сверкало что-то металлическое. В одном месте из бронзового обрубка торчали провода.
— Драконья шея, — сказал я. — Ты думаешь, это муравьи вырыли такую яму?
— Больше похоже на падение метеора… — покачала головой Аннабет.
— Это Гефест. — Лицо Силены просияло. — Наверное, его откопал сам Гефест. Он хотел, чтобы мы нашли дракона. Он хотел, чтобы Чарли… — Дыхание у нее перехватило.
— Ладно, — сказал я, — прикрепим голову к туловищу.
Доставить голову дракона вниз оказалось просто. Она скатилась по склону и громко ударилась о шею — БАБАХ! Подсоединить ее было сложнее.
Мы не имели ни инструмента, ни опыта в таком деле.
Аннабет, проклиная всех древних греков, вместе взятых, разматывала провода.
— Нам нужен Бекендорф! Он бы сделал это за считанные секунды.
— Разве твоя матушка не богиня изобретателей? — спросил я.
— Да. — Аннабет наградила меня свирепым взглядом. — Но тут другое дело. Я неплохо разбираюсь в том, что касается идей, но не в механике.
— Если бы мне нужно было выбрать одного-единственного человека, чтобы прикрутить мне голову на место, то я выбрал бы тебя.
Я пробормотал это, наверное, для того, чтобы придать ей уверенности, но тут же понял, что сморозил глупость.
— Ах… — Силена шмыгнула носом и протерла глаза. — Перси, это так мило с твоей стороны.
Аннабет покраснела.
— Заткнись, Силена. И дай мне твой кинжал.
Я опасался, как бы Аннабет не пырнула меня этой штуковиной, но она воспользовалась кинжалом как отверткой, чтобы вскрыть панель в шее дракона.
— Ну, посмотрим, получится что-нибудь или нет, — проворчала она.
И принялась сращивать провода из небесной бронзы.
На это ушло много времени. Слишком много.
Захват флага уже, наверное, состоялся, и теперь я размышлял, как скоро ребята сообразят, что мы отсутствуем, и отправятся нас искать. Если расчеты Аннабет были верны (а они всегда были верны), то Бекендорфу оставалось минут пять или десять, прежде чем муравьи набросятся на него.
Наконец Аннабет встала и выдохнула. Руки у нее были грязные и поцарапанные, ногти поломаны. На лбу в том месте, куда дракон решил плюнуть на нее смазкой, коричневела жирная полоса.
— Ну, все, — сказала она. — Похоже, получилось…
— Ты говоришь «похоже»? — спросила Силена.
— Должно получиться, — сказал я. — У нас не осталось времени. Ну, как ты его будешь запускать? Тут у него есть ключ зажигания или что-нибудь такое?
Аннабет показала на рубиновые глаза дракона.
— Они поворачиваются по часовой стрелке. Я так думаю, мы должны их повернуть.
— Если бы кто-то выкрутил мне глаза, я бы наверняка проснулся, — согласился я. — А что, если ему это не понравится?
— Тогда… нам конец.
— Отлично, — вздохнул я. — Я готов.
Мы одновременно повернули рубиновые глаза дракона, и они тут же начали светиться. Мы с Аннабет отпрянули с такой прытью, что свалились друг на друга. Пасть дракона открылась, словно он проверял, как действует его челюсть. Голова повернулась в нашу сторону. Из его ушей пошел дым, и он попытался подняться.
Поняв, что он не может двигаться, дракон, казалось, смутился. Он наклонил голову, скосил взгляд на землю. Наконец он понял, что закопан. Шея напряглась один раз, потом еще… После чего центр ямы взорвался комьями земли.
Дракон неловко выбрался на поверхность, отряхивая с себя землю, как это делают собаки, и мы мгновенно с головы до ног оказались в грязи. Автоматон выглядел ужасно, просто слов не подобрать как. Я хочу сказать, ему явно не помешало бы посетить автомойку, к тому же из него здесь и там торчали провода, но тело дракона было удивительным… Оно напоминало танк, сделанный по современным технологиям, но только на ногах, а не на гусеничном ходу. Его бока прикрывали бронзовые пластины и золотая чешуя, инкрустированная драгоценными камнями. Ноги его были размером со ствол дерева, а из пальцев торчали стальные когти. Крыльев у него не оказалось — у большинства греческих драконов крыльев нет, — а вот длина хвоста равнялась длине остального туловища, не уступавшего размерами школьному автобусу. Шея дракона заскрипела и затрещала, когда он повернул голову к небу и торжествующе испустил сноп огня.
— Ну вот, — тихонько сказал я, — он по-прежнему в рабочем состоянии.
К несчастью, дракон меня услышал. Его рубиновые глаза впились в меня, он вытянул морду, которая тут же оказалась в двух дюймах от моего лица. Я инстинктивно потянулся к мечу.
— Дракон, стой! — прокричала Силена.
Я поразился тому, что она не потеряла дар речи. Она говорила таким командным тоном, что автоматон повернулся к ней.
Силена нервно сглотнула.
— Мы тебя разбудили, чтобы защитить лагерь. Ты не забыл? Ведь это твоя работа!
Дракон наклонил голову, словно задумавшись. Полагаю, что шансы Силены на то, что дракон сожжет ее огнем, составляли пятьдесят на пятьдесят. Я собирался прыгнуть ему на шею, чтобы отвлечь его внимание, но тут Силена сказала:
— В беду попал Чарльз Бекендорф, сын Гефеста. Его захватили мирмеки. Ему нужна твоя помощь.
При слове «Гефест» шея дракона вытянулась, по металлическому телу пробежала дрожь, отчего на нас снова полетели комья земли.