— Римлянами, — закончил Джейсон. — По крайней мере, это только теория, и это соответствует легенде, которую я слышал в Лагере Юпитера. Чтобы сломить дух греков, римляне вывезли Афину Парфенос, когда захватили Афины. Они спрятали её в подземном храме в Риме. Римские полубоги поклялись, что она никогда больше не увидит дневного света. Они буквально украли Афину, так что она не смогла больше оставаться символом греческой военной силы. Она стала Минервой, более укрощенной богиней.
— И с тех пор дети Афины ищут эту статую, — сказала Аннабет. — Больше мне ничего неизвестно, но в каждом поколении были избранные полубоги. У них были монеты, как у меня. И они следовали за Меткой Афины… по какой-то магической тропе, которая связывает их со статуей… в надежде обнаружить местонахождение Афины Парфенос и вернуть статую обратно.
Пайпер смотрела на Аннабет и Джейсона с тихим изумлением. Выглядели они, словно команда, без каких-либо враждебностей или обвинений. Два человека, которые никогда по-настоящему не доверяли друг другу. Пайпер достаточно близко знала их обоих. Но сейчас… если они могли настолько спокойно обсуждать такие огромные проблемы — основной источник греко-римской ненависти — то, возможно, была и надежда для их лагерей, в конце концов. Перси тоже, наверное, об этом подумал, судя по его удивленному выражению лица.
— Так что… если мы… я имею в виду, ты найдешь статую… что мы будем делать с ней? Мы сможем хотя бы сдвинуть ее с места?
— Я не уверена, — призналась Аннабет. — Но если бы мы смогли спасти её каким-то образом, она могла бы объединить два лагеря. Также она может исцелить мою мать от этой ненависти, которая разрывает ее на две части. И может быть… может быть, в статуе есть какая-то сила, которая могла бы нам помочь решить проблему с гигантами.
Пайпер смотрела на Аннабет с благоговением, только сейчас она начала ценить ту огромную ответственность, которую взяла на себя её подруга. И Аннабет придётся сделать это в одиночку.
— Это может все изменить, — сказала Пайпер. — Это может прекратить тысячелетнюю враждебность, стать ключом к победе над Геей. Но если мы не сможем тебе помочь…
Она не договорила, но вопрос, казалось, повис в воздухе: Было ли спасение статуи возможным? Аннабет расправила плечи. Пайпер знала, что она, должно быть, чувствовала себя ужасно, но хорошо скрывала это.
— Я должна добиться успеха, — ответила Аннабет. — Существует риск, но он того стоит.
Хейзел в задумчивости крутила волосы.
— Мне не нравится, что ты рискуешь своей жизнью в одиночку, но ты права. Мы видели, как восстановленный золотой орел повлиял на римский легион. Если эта статуя является самым мощным символом Афины из когда-либо созданных…
— Это может надрать чью-то серьезную задницу, — предложил Лео.
Хейзел нахмурилась.
— Я хотела сказать не так, но ты прав.
— Кроме того, что, — Перси снова взял Аннабет за руку. — Ни одному ребенку Афины еще не удавалось найти статую. Аннабет, что там внизу? Кто ее охраняет? Если там замешаны пауки…
— Победа придет сквозь боль, сеть и граты, — напомнил Фрэнк. — Ткань… как сеть?
Лицо Аннабет побелело, как бумага для принтера. Пайпер подозревала, что Аннабет знала, что ее ожидает… ну или, по крайней мере, что у нее был подготовлен хороший план действий. Она попыталась ослабить волну ее паники и ужаса.
— Мы разберемся с этим, когда мы доберемся до Рима, — предложила Пайпер с убеждением в своем голосе, чтобы успокоить нервы своей подруги. — Это сработает. Аннабет надерет чью-то серьезную задницу. Вот увидите.
— О да, — сказал Перси. — Я давно знаю, что нельзя противостоять Аннабет.
Аннабет посмотрела на них с благодарностью. Судя по их недоеденному завтраку, они все еще чувствовали себя неловко, но Лео сумел встряхнуть их. Он нажал кнопку, и громкий взрыв пара вырвался из горла Фестуса, что заставило каждого подпрыгнуть.
— Итак! — сказал он. — Хорошая шутка для поднятия духа, но на этом корабле все еще есть тонна вещей, которые нужно привести в порядок прежде, чем мы отправимся в Средиземноморье. Пожалуйста, предстаньте перед Главнокомандующим Лео для получения суперсмешного списка хозяйственных дел.
Пайпер и Джейсон взялись за уборку нижней палубы, которая превратилась в хаос во время атаки монстра. Реорганизация лазарета и задраивание склада забрали большую часть дня, но Пайпер не возражала. С одной стороны, она могла провести время с Джейсоном. А с другой, из-за взрывов прошлой ночью Пайпер стала уважать греческий огонь, и не хотела, чтобы потерянные флаконы перекатывались по коридорам ночью.
Когда они ремонтировали конюшни, Пайпер подумала о той ночи, которую Аннабет и Перси провели здесь вместе случайно. Пайпер тоже мечтала проговорить с Джейсоном всю ночь, просто свернувшись калачиком на полу и наслаждаясь его обществом. Почему они не могут нарушить правила? Потому что Джейсон был не такой. Он должен был быть лидером и показывать хороший пример. Нарушение правил не было естественным для него. Без сомнения, Рейна восхищалась им. Пайпер тоже… в основном.
Однажды, она уговорила его стать бунтарем, в Дикой школе, когда они ночью прокрались на крышу, чтобы посмотреть на метеоритный дождь. Тогда они впервые поцеловались. К несчастью, это воспоминание было трюком Тумана, магическая ложь оказалась в ее голове благодаря Гере. Пайпер и Джейсон были вместе сейчас, в реальной жизни, но их отношения были основаны на иллюзии. Если Пайпер попытается уговорить реального Джейсона прокрасться ночью на крышу, пойдет ли он?
Она сгребла сено в кучи. Джейсон починил сломанную дверь на одном из стойл. Под прозрачным стеклянным люком на полу мерцал океан — зеленое пространство света и тени, до которого, казалось, падать можно было вечно.
Пайпер продолжала бегло просматривать окрестности, боясь увидеть морду монстра, заглядывающую внутрь, или водного каннибала из старых историй дедушки; но все, что она видела — это обычные школы. Когда она наблюдала за работающим Джейсоном, то восхищалась, как легко он выполнял каждое задание, была ли это починка двери или смазка седел. Это были не только его сильные и умелые руки, хотя Пайпер нравились и они; он действовал так оптимистично и уверенно. Он делал то, что должен был, и не жаловался. Он сохранял чувство юмора, несмотря на то, что уже должен был быть живым мертвецом, после вчерашней ночи без сна.
Пайпер не могла винить Рейну за то, что она влюбилась в него. Когда дело доходило до работы и долга, Джейсон был римлянином до мозга костей. Пайпер думала о чаепитии со своей матерью в Чарльстоне. Ей было интересно, что богиня сказала Рейне год назад, и почему это изменило отношение Рейны к Джейсону. Поощрила Афродита или отговорила ее от Джейсона?
Пайпер не была уверена, но она не хотела бы, чтобы ее мама появилась в Чарльстоне. Смертные матери умели ставить своих дочерей в неловкое положение. Божественные гламурные мамочки, приглашающие твоих друзей на чай и разговоры о мальчиках — это было просто оскорбительно.
Афродита уделяла столько внимания к Аннабет и Хейзел, что Пайпер было неловко. Когда ее мама интересуется чей-то любовной жизнью, как правило это был плохой знак. Это означало неприятности. Или, как бы выразилась Афродита, «изгибы и повороты». Но также, внутри себя, Пайпер было больно от того, что мама не уделила ей времени. Афродита едва ли смотрела на нее. Она ни слова не сказала о Джейсоне. А объяснить свою беседу с Рейной она даже не удосужилась.
У нее было такое чувство, словно Афродита потеряла к ней интерес. У Пайпер есть парень. Теперь она должна была просто помочь развивать их отношения, а Афродита переключилась на новые сплетни так легко, словно выбросила старый экземпляр бульварного журнала.
«У всех вас такие замечательные истории, девочки» — сказала Афродита. Пайпер не оценила этого, но часть ее подумала: «Отлично. Мне не нужны истории. Я хочу хорошую устойчивою жизнь с красивым устойчивым парнем».
Если бы только она знала, как создать такие отношения. Она должна была быть экспертом, так как была старостой домика Афродиты. Другие отдыхающие в лагере-полукровок постоянно приходили к ней за советами. Пайпер пыталась помочь, как могла, но когда речь заходила о ее собственном бойфренде… она была в неведении.
Она постоянно пыталась понять Джейсона, читая его по выражению лица, по настроению, случайным комментариям. Почему это должно быть так сложно? Почему она не может почувствовать что-то вроде долгого-и-счастливого-чувства-полета-в-небеса?
— О чем ты думаешь? — спросил Джейсон.
Пайпер поняла, что у нее было кислое лицо. В отражении стеклянной двери отсека она выглядела так, как будто проглотила чайную ложку соли.
— Ни о чем, — сказала она. — Я имею в виду… о многом. О многом.
Джейсон рассмеялся. Шрам на его губе почти исчезал, когда он улыбался. Учитывая все то, через что он прошел, было удивительно, что он мог быть в таком хорошем настроении.
— Это сработает, — пообещал он. — Ты сама так сказала.
— О да, — ответила Пайпер. — За исключением того, что я сказала это, чтобы подбодрить Аннабет.
Джейсон пожал плечами.
— Тем не менее, это правда. Мы почти на древних землях. Мы оставили позади римлян.
— И теперь они едут в лагерь-полукровок, чтобы атаковать наших друзей.
Джейсон колебался, словно изъять из этого что-либо положительное было сложно.
— Хирон найдет способ, как остановить их. Римляне могут несколько недель искать лагерь и планировать атаку.
Кроме того, Рейна будет делать то, что может, чтобы замедлить ход событий. Она все еще на нашей стороне. Я знаю это.
— Ты доверяешь ей, — голос Пайпер звучал слишком глухо, даже для нее самой.
— Слушай, Пайпс. Я уже говорил тебе, что у тебя нет повода для ревности.
— Она красивая. Сильная. Она такая… римлянка.
Джейсон отложил свой молоток. Он взял ее за руку, что вызвало у нее покалывание в том месте, куда от прикоснулся.
Папа Пайпер когда-то взял ее в аквариум Тихого океана и показал ей электрического угря. Он сказал ей, что угорь посылал импульсы, которые шокировали и парализовали добычу. Каждый раз, когда Джейсон смотрел на нее или касался ее руки, Пайпер чувствовала нечто подобное.