Тартар, не разбирая дороги, бежал за ним, оставляя своими железными ботинками глубокие кратеры в земле.
– Ты не можешь убить меня! – в ярости ревел он. – Я и есть эта бездна! Все равно что попробовать убить землю! Мы с Геей вечны! Ты принадлежишь нам, плотью и духом!
Он с замахом опустил свой огромный кулак, но Дамасен, уйдя в сторону, засадил своей пикой в шею Тартара.
Тартар взвыл, куда больше от раздражения, чем от боли, и повернулся к гиганту своей воронкой-лицом, но Дамасен вовремя ушел с линии атаки. Зато дюжине монстров повезло меньше – их засосало и уничтожило.
– Боб, нет! – воскликнул Перси с мольбой во взгляде. – Он уничтожит тебя! Навсегда! Без шанса на возрождение!
Боб пожал плечами.
– Кто знает будущее? А вы должны уходить, сейчас же. Тартар прав в одном: нам его не победить. Мы лишь можем выиграть время для вас.
Врата попытались закрыться, но створки наткнулись на ногу Аннабет.
– Двенадцать минут, – сказал титан. – Я смогу вам их дать.
– Перси… держи Врата! – Аннабет подпрыгнула и крепко обняла титана за шею. Она поцеловала его в щеку, а ее глаза были полны слез, так что девушка почти ничего не видела. Щетинистое лицо Боба пахло чистящими средствами – ароматом лимона от полироли и лесным мылом «Murphy Oil».
– Монстры вечны, – сказала она ему, стараясь сдержать рыдания. – Мы будем помнить тебя и Дамасена как героев, лучшего титана и лучшего гиганта. Мы расскажем о вас нашим детям. Эта история будет жить. И когда-нибудь вы обязательно возродитесь.
Боб потрепал ее по голове. Вокруг глаз пролегли веселые морщинки.
– Это хорошо. А до тех пор, друзья, передавайте солнцу и звездам от меня привет. И будьте сильными. Возможно, это будет не последняя жертва, которую вам придется принести, чтобы остановить Гею.
И он мягко отстранил ее от себя.
– Времени нет. Уходите.
Аннабет схватила Перси за руку и затащила в кабину лифта. Она успела бросить прощальный взгляд на мэонийского дракена, трясущего в пасти великана, подобно тряпичной кукле, и Дамасена, колющего пикой ноги Тартара.
Бог бездны указал на Врата и взревел:
– Монстры, остановить их!
Малыш Боб припал к земле и зарычал, готовый к бою.
Боб подмигнул Аннабет.
– Держите Врата закрытыми. Они будут сопротивляться переходу. Но вы держите их…
И створки наглухо закрылись.
LXXII. Аннабет
– Перси, помоги мне! – крикнула Аннабет.
Она навалилась всем телом на левую створку, удерживая ее в центре. Перси ухватился за правую. Перила отсутствовали, держаться было не за что. Как только кабинка начала подниматься, Врата задрожали и попытались открыться, намереваясь выплюнуть их куда-то в неизвестность между жизнью и смертью.
Плечи Аннабет горели от боли. Играющая в лифте ненавязчивая мелодия настроения не улучшала. Если всем монстрам приходилось во время перемещения слушать эти повторяющиеся «ля-ля-ля», неудивительно, что, оказавшись наконец в мире смертных, им хотелось кого-то прирезать.
– Мы бросили Боба и Дамасена, – прохрипел Перси. – Они погибнут за нас, а мы просто…
– Знаю, – пробормотала она. – Боги Олимпа, Перси! Я знаю!
Аннабет была почти благодарна, что ей приходилось удерживать створки Врат закрытыми. Ужас и адреналин, бегущий по венам, хотя бы не давали ей утонуть в отчаянии. Оставить Дамасена и Боба оказалось самым тяжелым решением за всю ее жизнь.
Долгие годы в Лагере полукровок она бесилась, когда остальные отправлялись на задания, оставляя ее в одиночестве. Она все смотрела, как они зарабатывали себе славу… или уже никогда не возвращались. С семи лет она все думала: «Почему я не могу показать, на что способна? Почему мне не доверят миссию?»
Но теперь она поняла: самое тяжелое испытание для ребенка Афины состояло не в выполнении порученной миссии и не в сражениях насмерть. Им оказалось стратегическое решение отступить, позволить кому-то другому принять на себя основной удар – и особенно оно было трудным оттого, что этот кто-то оказался твоим другом. Ей пришлось принять тот факт, что она не может защитить всех, кто ей дорог. Некоторые проблемы ей не дано решить.
Это было ужасно, неправильно, но у Аннабет не было времени на жалость к себе. Она сморгнула с глаз слезы.
– Перси, Врата! – напомнила она ему.
Створки начали расходиться, впустив внутрь легкий запах… озона? Серы?
Перси изо всех сил налег на свою створку, и щель закрылась. Его глаза сверкали от гнева. Аннабет очень надеялась, что он был зол не на нее, но даже если и так, у нее не было права его винить.
«Если это придает ему сил, – подумала она, – пусть злится».
– Я убью Гею, – пробормотал он. – Я разорву ее на куски голыми руками.
Аннабет кивнула, хотя в голове крутились хвастливые слова Тартара. Его нельзя было убить. Как и Гею. Против такой мощи даже титаны и гиганты оказывались беспомощны. А у полубогов вообще не было ни единого шанса.
Еще ей вспомнилось предупреждение Боба: «Возможно, это будет не последняя жертва, которую вам придется принести, чтобы остановить Гею».
Она нутром чуяла: он был прав.
– Двенадцать минут, – прошептала она. – Всего лишь двенадцать минут.
Она молилась Афине, чтобы Боб смог удержать кнопку «Вверх» нажатой достаточно долго. Она молилась о силе и мудрости. И гадала, что их могло ждать там, наверху, когда лифт достигнет конечной точки.
Если по другую сторону створок не окажется их друзей…
– У нас получится, – сказал Перси. – Должно получиться.
– Ага, – отозвалась Аннабет. – Конечно, получится.
И они под дурацкий музыкальный аккомпанемент продолжали удерживать трясущиеся створки лифта закрытыми, пока где-то под ними титан и гигант жертвовали ради их спасения жизнями.
LXXIII. Хейзел
Хейзел было стыдно за свой срыв.
Когда туннель обрушился, она ударилась в истерику, подобно двухлетнему ребенку. Разгребать завал, отрезавший ее и Лео от остальных, было нельзя: лишняя тряска, и они могли оказаться погребенными. И все же она заколотила кулаками по камням, выкрикивая ругательства, за которые в Академии Святой Агнесс ей бы точно пришлось вымыть рот с мылом.
Лео пораженно уставился на нее, потеряв дар речи.
И опять она вела себя нечестно по отношению к нему.
В последний раз, когда они оказались наедине, девушка погрузила его в свои воспоминания и показала Сэмми, его прапрадеда, первого своего парня. Она взвалила ему на плечи груз эмоций, которые были ему совершенно не нужны, и оставила переваривать их, из-за чего его едва не убил огромный креветомонстр.
И вот они вновь вдвоем, пока целая армия монстров, возможно, убивает их друзей, а она решила включить психа.
– Прости, – Хейзел вытерла лицо.
– Да ничего… – Лео пожал плечами. – Я сам ежедневно устраиваю разборку с парочкой-другой камней.
Девушка с трудом сглотнула.
– Как думаешь, Фрэнк… он…
– Эй! – твердо сказал Лео. – Фрэнк Чжан разберется. Не удивлюсь, если он превратится в кенгуру и устроит там мощный соло-спарринг.
Он помог ей подняться. Паника все еще не желала отступать, но Хейзел понимала: Лео прав. Фрэнк и остальные были далеко не беспомощны. Они найдут способ выжить. Лучшее, что могли они с Лео сделать ради них, – это двигаться дальше.
Она окинула Лео внимательным взглядом. Его волосы отросли и разлохматились, лицо вытянулось, и в целом он уже больше не казался нескладным подростком, скорее одним из этих худеньких эльфов из сказок. Но сильнее всего изменились глаза. Они не останавливались ни на секунду, словно Лео постоянно пытался разглядеть что-то на горизонте.
– Лео, прости меня, – сказала Хейзел.
Он непонимающе поднял бровь.
– Ладно. А за что?
– За… – она беспомощно обвела вокруг рукой. – За все. За то, что приняла тебя за Сэмми, за то, что пудрила тебе мозги… В смысле, я этого не хотела, но…
– Эй! – он сжал ее ладонь, хотя Хейзел не ощутила в этом жесте ни намека на романтическое чувство. – Механизмы создают, чтобы те работали.
– А-а… ты о чем?
– Думаю, вселенная – это тоже своеобразный механизм. Не знаю, кто его создал, мойры, боги, Бог с большой буквы «Б» или еще кто. Но в целом он работает именно так, как задумывалось. Конечно, периодически какие-то детальки ломаются, их приходится менять, но по большей части… у всего происходящего есть свои причины. Как у нашей с тобой встречи.
– Лео Вальдес, – поразилась Хейзел, – да ты философ.
– Едва ли, – хмыкнул он. – Я просто механик. Но, думаю, мой бисабуэло[135] Сэмми знал, что к чему. И он отпустил тебя, Хейзел. Моя же роль заключается в том, чтобы сказать тебе: все хорошо. Вы и Фрэнк – вы вместе, и это здорово. Мы все обязательно все это преодолеем. И я надеюсь, что у вас двоих будет шанс стать счастливыми. Да и вообще, Чжан и шнурки без твоей помощи завязать не может.
– Не преувеличивай! – притворно возмутилась Хейзел, чувствуя, как с сердца падает груз, который она носила в течение нескольких недель.
Лео и правда изменился. Хейзел подумала, что, похоже, у нее появился очень хороший друг.
– Что с тобой случилось, когда тебя не было с нами? – спросила она. – Кого ты встретил?
Лео моргнул.
– Долгая история. Когда-нибудь я расскажу тебе, но пока я все еще жду, что из всего этого выйдет.
– Вселенная – это механизм, – напомнила Хейзел, – а значит, все будет хорошо.
– Надеюсь.
– Конечно, при условии, что речь не идет об одном из твоих механизмов, – добавила Хейзел. – Потому что твои никогда не работают так, как задумывалось.
– Да-да, ха-ха. – В руке Лео вспыхнуло пламя. – Ну что, мисс Подземелье, куда теперь?
Хейзел посмотрела на открывающийся перед ними коридор, уходящий вниз. Где-то в тридцати футах впереди он разделялся на два, совершенно одинаковых на вид прохода, но из левого тянуло холодом.