— Потому что рисунки они считали частью магии. Человека изображали так, чтобы были видны все руки и ноги. Иначе в загробной жизни он мог оказаться без руки или ноги.
— И почему лица повернуты в профиль? Ни одной картинки, где лицо было бы целиком. Кстати, они не боялись, что в загробной жизни у них останется только половина лица?
Мой вопрос озадачил Картера. Вот так, братец!
— Знаешь, наверное, они боялись, чтобы картинка не получилась слишком реалистичной. А то можно превратиться в того, кто на тебя смотрит.
— Надо же, сколько страхов! Но хоть чего-то они не боялись?
— Младших сестер. Если младшие сестры оказывались очень болтливыми, египтяне бросали их крокодилам.
Я разинула рот. Честное слово, я успела забыть особенности юмора моего братца.
— Давай открывай шкатулку, — сказала я и хорошенько ущипнула Картера.
Он вынул какой-то белый комок, похожий на жвачку. Я уже хотела съязвить, но Картер пояснил:
— Натуральный воск.
Я тоже запустила руку в шкатулку и вытащила деревянное перо, дощечку с углублениями для чернил и три баночки с чернилами черного, красного и золотистого цветов.
— Доисторический письменный прибор, — сообщила я, будто мы собирались продавать все это на аукционе.
Картер извлек несколько мотков коричневой веревки, черную матовую фигурку кошки и толстый рулон бумаги. Нет, не бумаги. Папируса. Я вспомнила: отец рассказывал, что египтянам было незачем изобретать бумагу. Им ее заменяли высушенные листья речного тростника. Мне сразу подумалось: может, у них был и туалетный папирус? Толстый и грубый! Если так, то неудивительно, что они двигались боком.
Последней я вытащила из шкатулки уродливую восковую фигурку.
— Фу! — вырвалось у меня.
Фигурка изображала человечка. Похоже, скульптор торопился и не очень думал о красоте пропорций. Руки человека были скрещены на груди, рот открыт, а вот ноги… ноги ему обрезали по самые колени. Вокруг пояса у него был обвязан клок человеческих волос.
Маффин прыгнула на стол и обнюхивала фигурку. Не знаю, чем он ей так понравился.
— Ничего особенного, — огорченно вздохнул Картер.
— А что ты думал найти? Волшебную палочку? Конечно, странный набор: воск, туалетный папирус и этот уродец.
— Я думал, мы найдем хоть какие-то объяснения тому, что случилось с отцом. Как нам теперь его вернуть? И кто этот огненный человек, которого он освободил?
Я взяла восковую фигурку.
— Слушай, ты, маленький прыщавый тролль! Ты же все видел и слышал. Рассказывай, что знаешь.
Я мяла фигурку в руках. Восковой человечек стал мягким и теплым, как живой человек.
— Отвечаю на твой призыв, — вдруг сказал он.
Я вскрикнула и выронила фигурку. Человечек упал, ударившись головой о каменный стол. Думаю, на моем месте и вы бы его уронили.
— Ой! — завопил он.
Маффин решила его обнюхать. Человечек стал ругаться на непонятном языке. Наверное, на древнеегипетском. Когда это не помогло, он заверещал по-английски:
— Пошла прочь! Я тебе не мышь!
Я подхватила кошку и спустила на пол.
Лицо Картера побелело и сделалось похожим на воск.
— Кто ты? — спросил он человечка.
— Шабти, кто же еще! — ответил человечек, потирая вмятину на голове.
Оживший кусок воска! Кто бы мог подумать!
— Хозяин зовет меня Клецкой, но я нахожу такое имя оскорбительным. Вы можете звать меня Высшей-Силой-Сокрушающей-Своих-Врагов!
— Договорились, Клецка, — сказала я.
По-моему, он нахмурился, если, конечно, восковые физиономии умеют хмуриться.
— Как вам удалось меня пробудить? Это по силам только хозяину.
— А хозяин, надо понимать, наш отец? — спросила я. — Джулиус Кейн?
— Да, он, — буркнул Клецка. — Вы довольны? Я исполнил то, что вы хотели?
Картер тупо смотрел на меня, а я, кажется, начинала что-то понимать.
— Вот что, Клецка. Если я тебя пробудила, значит, обладаю такой же силой, как твой хозяин. Я сделала это не для забавы. Я велела тебе рассказать все, что ты видел и слышал.
Клецка скрестил свои уродливые ручонки.
— Да, это так. Но я не игрушка для твоих забав. Я не знаю, каким образом тебе удалось меня пробудить, но хозяину это очень не понравится. Он разорвет вас на кусочки.
Наконец у Картера прорезался голос.
— Клецка, ты слышал: хозяин — наш отец. Он исчез. С помощью магии его куда-то переместили. Куда, мы не знаем. Нам нужна твоя помощь.
— Хозяин исчез? — Клецка заулыбался во весь свой восковой рот. — Наконец-то я свободен! Слышите, желторотики?
Он метнулся к краю стола, но забыл, что у него нет ног. Это его не остановило. Клецка полз, помогая себе руками, и радостно кричал:
— Свободен! Свободен!
Он шумно шлепнулся на пол и пополз дальше, радуясь своей свободе. Мне это надоело. Я схватила Клецку и бросила его обратно в шкатулку. Он пробовал вылезти, но стенки были достаточно высокими. Может, отец намеренно сделал его безногим?
— Пленили! — вопил он. — Меня пленили!
— А ну, заткнись! — прикрикнула я. — Теперь я — твоя хозяйка. И ты будешь отвечать на мои вопросы.
— Почему ты так решила? — удивился Картер.
— Потому что у меня хватило сил и ума пробудить его.
— Это чистая случайность!
Когда мне надо, я великолепно умею не замечать своего братца.
— Прежде всего, Клецка, что такое шабти?
— А если я скажу, ты меня выпустишь?
— И не подумаю. А отвечать ты все равно будешь, — тоном хозяйки заявила я.
Клецка шумно вздохнул.
— Шабти означает «ответчик». Даже глупейшие из рабов это знают.
Картер прищелкнул пальцами.
— Вспомнил! Египтяне делали такие фигурки из воска или глины. Это слуги для загробной жизни. Когда умершему хозяину было нужно, они просыпались и выполняли его повеления. А он мог оттягиваться по полной. Шабти сделают все, что он прикажет. И так — целую вечность.
— Вот они, типичные рассуждения людей! — заверещал Клецка. — Бездельничать, заставляя работать нас.
Дела в загробной жизни — только часть обязанностей шабти. Мы выполняли множество повелений хозяев и в этой жизни. Без нас маги тыкались бы, как слепые котята. Если ты столько знаешь, зачем спрашиваешь у меня?
— Здесь вопросы задаем мы, — напомнила я. — Зачем отец отрезал тебе ноги?
— Потому что вы, люди, боитесь нас. Боитесь восковых фигурок. Ваш рослый папочка оттяпал мне ноги, чтобы я не убежал и не воплотился в другом теле. Он боялся, что тогда я попытаюсь его убить. Маги — жестокие существа. Они калечат фигурки, чтобы управлять нами. Но они нас боятся!
— И ты бы попытался убить нашего отца, если бы он сделал тебя с ногами?
— Возможно, — признался Клецка. — Кому нравится быть слугой? Теперь ты отвяжешься от меня?
— И не подумаю, — сказала я. — Ты не ответил на главный вопрос. Что случилось с нашим отцом?
Клецка пожал плечами.
— Откуда я знаю? Вижу только, что в шкатулке недостает его жезла и посоха.
— Посох — это палка, превратившая в змею? — спросил Картер. — Он сгорел. А жезл… это штука вроде бумеранга?
— Штука вроде бумеранга! — передразнил его Клецка. — Клянусь вечными богами Египта, до чего же ты глуп! Да, это и есть жезл.
— Жезл разнесло в щепки, — сказала я.
— Как это случилось? Расскажите, — потребовал Клецка.
Картер рассказал ему всю историю. Не знаю, надо ли было это делать. Но восковая фигурка высотой в десять сантиметров едва ли представляла для нас угрозу.
— Так это замечательно! — воскликнул Клецка.
— Значит, наш отец еще жив? — спросила я.
— Нет! — ответил радостно Клецка. — Он почти наверняка мертв. Пять богов в Дни демонов получили свободу? Великолепно! И всякий, кто вступит в поединок с Красным властелином…
— Подожди! — одернула я его. — Я тебе велела рассказать о случившемся.
— Ха-ха! Я должен рассказывать только то, что знаю. Делать обоснованные предположения — это совсем другое задание. Объявляю свою миссию выполненной!
И он превратился в комок безжизненного воска.
Я взяла Клецку в руки и несколько раз встряхнула.
— Выкладывай мне свои обоснованные предположения!
Клецка молчал.
— Может, у него что-то вроде таймера? — сказал Картер. — Рассчитан на одно задание в день. А может, ты что-то сломала.
— Картер, ты способен посоветовать что-нибудь дельное? Что нам теперь делать?
Он обвел глазами четыре статуи на пьедесталах.
— А может…
— Поискать другого шабти?
— Стоит попробовать.
Если статуи и были ответчиками, то они никуда не годились. Мы брали их в руки, хотя это вам не восковая фигурка. Мы тыкали в них пальцами, выкрикивали приказы, просили по-хорошему. И никаких ответов.
Я настолько разозлилась, что уже была готова применить заклинание «ха-ди» и разбить этих керамических упрямцев на миллион кусков. Но я устала и проголодалась. Еще одно заклинание, и я, чего доброго, рухну замертво.
Наконец мы решили проверить норки в стенах. Увидев пластмассовые цилиндры, я сразу вспомнила банк, где клиентов обслуживают прямо в машине. Там такие цилиндры выпрыгивали из пневмотрубок. Только в здешних лежали не деньги, а папирусные свитки. Некоторые были совсем новенькими, другие казались древними. На каждом цилиндре были нарисованы иероглифы и (что весьма кстати) добавлены надписи по-английски.
— «Книга Небесной коровы», — вслух читал Картер. — Ну и название! А это что? «Небесный барсук». Зачем это нам?
— Не знаю. А вот еще названьице: «Книга об убийстве Апофиса».
Из угла донеслось громкое мяуканье Маффин. Я повернула голову. Моя киса стояла с горящими глазами и высоко поднятым хвостом.
— Что это с ней? — удивилась я.
— Твое животное, тебе лучше знать, — отмахнулся Картер.
— Может, она где-то слышала про Апофиса?
— Сомневаюсь, — покачал головой Картер. — Вообще-то это такой здоровенный змей. С ним у древних египтян была связана куча разных бедствий.
Маффин понеслась по лестнице обратно в Большой зал. Кошки — существа непредсказуемые.