Картер достал еще один контейнер.
— Сейди, взгляни-ка сюда.
Он вынул длинный свиток. Чувствовалось, очень древний. По папирусу тянулись ровные ряды иероглифов.
— Можешь это прочитать? — спросил Картер.
Дурацкий вопрос. Я прищурилась. Конечно, я не могла ничего прочитать… поняла, пожалуй, только самую верхнюю надпись.
— Только это. Наверное, название… «Кровь Великого дома». Тебе это что-нибудь говорит?
— Великий дом, — повторил Картер. — Как эти слова звучат на древнеегипетском?
— Пер-ро. Похоже на слово «фараон». Точно? Но я думала, что фараон — это правитель. Что-то вроде короля.
— Так оно и есть. Буквально это слово означало «великий дом». Что-то вроде королевского дворца. Но смысл тут… переносный. Примерно, как говорят «Белый дом», имея в виду президента. Возможно, название должно звучать несколько по-другому. «Кровь фараонов». Это значит, тут перечислены все династии, а не только кто-то один.
— Слушай, какое мне дело до крови фараонов? — не выдержала я. — Интереснее другое: если я прочитала название, почему не могу прочитать все остальное?
Картер вглядывался в иероглифы. Неожиданно он выпучил глаза и хлопнул себя по лбу.
— Это же имена! Смотри, они все написаны внутри картушей.
Последнее слово показалось мне довольно неприличным, и я даже обрадовалась, что не знаю его значения.
— Да это рамки такие, — объяснил Картер. — Они символизируют магические веревки. Считалось, что веревки защищают носителя имени от злой магии. А еще — от других магов, которые могут прочитать их имена, — добавил он, выразительно поглядев на меня.
— Восхищаюсь твоими знаниями! — признала я.
Я тоже пригляделась к иероглифам и поняла, о чем говорил брат. Но смысл знаков, заключенных в картуши, был мне непонятен.
— Посмотри сюда, — попросил Картер.
Он указал на картуш в самом конце списка, который был как будто перечнем множества других. Голос у брата был напряженный, как будто от расшифровки этих иероглифов зависела наша жизнь.
Внутри круга были два простых символа: корзина и волна.
— Это знак «кн», — сказал брат. — Отец мне показывал. Так записывается наша фамилия — Кейн.
— А где недостающие буквы? — спросила я.
— У египтян было не принято обозначать гласные. Только согласные. А о гласных в слове узнавали по содержанию.
— Тоже мне, великая цивилизация! — фыркнула я. — Тут могут быть совершенно разные слова. Например, «кон», «икона» или «окно».
— Не стану спорить. Но это точно наша фамилия. Я однажды попросил отца написать ее иероглифами, и она выглядела именно так. Сейчас важнее другое. Почему вдруг мы оказались в этом списке? И что такое «кровь фараонов»?
Мне в затылок опять впились десятки ледяных иголочек. Я вспомнила слова Амоса о древности обеих ветвей нашей семьи. Мы с Картером переглянулись, и я поняла, что он сейчас думает о том же самом.
— Не знаю, — наконец сказала я.
— Может, просто шутка, — поддержал меня Картер. — Ну кто будет вести семейные летописи тысячи лет подряд?
У меня во рту вдруг пересохло. За одни сутки произошло столько странных вещей, но до этого момента они оставались всего лишь странными вещами. И только сейчас, увидев нашу фамилию на папирусном свитке, я начала верить в реальность всей этой египетской чертовщины. В богов, магов, чудовищ… и в причастность нашей семьи.
С самого завтрака, когда меня пронзила мысль, что отец пытался вернуть маму из мира мертвых, эта мысль не давала мне покоя. Она меня не ужасала. Конечно, затея была безумная; куда безумнее «поминального шкафа» у деда и бабушки. Я уже говорила, что стараюсь не жить прошлым. Мамы больше нет, и здесь уже ничего не изменишь. Но я соврала. По правде говоря, я с шести лет мечтала снова увидеть маму. Посмотреть на нее, поговорить с ней, пройтись по магазинам. Главное — находиться рядом с ней, чтобы получше запомнить. Я питала надежду. Я знала, на какую боль обрекаю себя. Но если бы действительно существовал способ вернуть маму в жизнь, я бы, не задумываясь, взорвала сколько угодно Розеттских камней.
— Давай посмотрим еще, — предложила я Картеру.
Через несколько минут я нашла картинку с изображением пяти богов, каждого с головой зверя или птицы. Над ними была нарисована женщина, раскинувшая руки. Похоже, она старалась их защитить. Не их ли освободил наш отец?
Я позвала Картера. Он взглянул на картинку, и у него заблестели глаза.
— Они! — закричал он. — Это они, а наверху — их мать Нут.
Я засмеялась.
— Богиня по имени Нут? Вот уж не думала, что боги могут сходить с ума.[304]
— Можешь смеяться, — разрешил мне Картер. — Но это действительно богиня неба.
Он махнул рукой на потолок. И в самом деле: женщина, усыпанная звездами, была копией той, что простерла руки над пятеркой богов.
— И что ты знаешь про нее? — спросила я.
Картер сдвинул брови.
— Отец когда-то мне рассказывал про Дни демонов, но я почти ничего не помню. Все это касалось рождения пятерых богов.
Он вгляделся в иероглифы.
— Если не ошибаюсь, свиток написан иератическим письмом. Это что-то вроде иероглифической скорописи. Сможешь прочитать?
Я покачала головой. Такой фокус мне удавался лишь с обычными иероглифами.
— Жаль, тут нет подписи на английском, — посетовал Картер.
Позади нас раздался треск. Статуя, руки которой были пусты, вдруг спрыгнула с пьедестала и двинулась к нам. Мы расступились, но глиняный человек прошел мимо нас, достал из норки цилиндр и подал Картеру.
— Поисковый шабти, — сказала я. — Глиняный библиотекарь.
Ошеломленный Картер взял цилиндр.
— Э… Спасибо.
Глиняный человек вернулся на пьедестал и снова застыл.
— Еще одна просьба, — обратилась я к нему. — Сэндвич и немного чипсов, пожалуйста.
Как ни печально, но ни одна из четырех статуй не бросилась исполнять мое повеление. Наверное, есть в библиотеке запрещалось.
Картер открыл цилиндр, достал папирус.
— Действительно, здесь все по-английски.
Его глаза бегали по строчкам, а лицо становилось все мрачнее.
— Что-то не вижу твоей радости, — съехидничала я.
— Радоваться нечему. Теперь я вспомнил эту историю. Пятеро богов… если наш отец их освободил, ничего хорошего это не предвещает.
— А нельзя ли с самого начала и по порядку?
Картер шумно глотнул воздух.
— Ладно. Слушай. Богиня неба Нут была замужем за богом земли Гебом.
— Это вот тот, на полу? — спросила я, указывая на большого зеленого человека с лесами, холмами и рекой.
— Он самый. Так вот, Геб и Нут захотели детей, но бог солнца Ра — он был главный среди богов — услышал дурное предсказание. Когда у Геба и Нут родится сын, он сместит Ра и станет главным. Узнав, что Нут беременна, Ра изрядно струсил. Он запретил Нут рожать во всякое время суток и во всякий день года.
Я не очень смыслю в таких вещах, но, представив себе вечно беременную богиню, невольно поежилась.
— Слушай, она же не могла быть постоянно беременной. Ну и жестокий этот Ра!
— Нут оказалась хитрее. Она нашла способ. Она затеяла игру в кости с богом луны Хонсом. Всякий раз, когда Хонс проигрывал, он должен был отдавать Нут частичку лунного света. А проигрывал он почти все время. У Нут скопилось достаточно лунного света, из которого она сплела пять новых дней и прибавила их к концу года.
— Картер, как можно играть на лунный свет? Но даже если и можно, разве из него сплетешь дни?
— Это же миф, — поморщился Картер, будто говорил с маленькой девчонкой. — И потом, в египетском календаре было триста шестьдесят дней. Год они представляли в виде круга. Число дней соответствовало числу градусов. Нут добавила в конец года еще пять дней, которые не являлись днями традиционного года.
— Дни демонов, — догадалась я. — В общем, миф объясняет, откуда в году стало триста шестьдесят пять дней. И я думаю, за пять дней Нут успела родить.
— Пятерых детей. По одному ребенку в день.
— Слушай, как можно рожать по ребенку в день?
— Она же богиня. У богов такие штучки проходят.
— Пусть так. А что было потом?
— Когда Ра узнал, он жутко разозлился, но уже ничего изменить не смог. Дети родились. Первым родился Осирис.
— Помню. За ним наш отец и охотился.
— Потом Гор, Сет, Изида и… — Картер заглянул в свиток. — Нефтида. Всегда забываю ее имя.
— Огненный человек в музее сказал: «Ты освободил всех пятерых».
— Да. Может, отец не знал, что их пленили всех вместе? Наверное, это у них с рождения. Вместе родились, вместе попали в плен и вместе вырвались на свободу. Только характеры у всех разные. Сет, например, — дрянной тип. Злодей египетской мифологии. У него и профессия такая: бог зла, хаоса и пустынных бурь.
Я вздрогнула.
— А он имеет какое-нибудь отношение к огню?
Картер ткнул пальцем в изображение бога со звериной головой. Чья у него голова? Собаки? Муравьеда? Шизованного кролика? Его волосы и одежда были ярко-красного цвета.
— Красный властелин, — выдохнула я.
— Это еще не все. Дни демонов всегда были тяжелым временем для Древнего Египта. Нужно было вести себя с предельной осторожностью, надевать защитные амулеты и не предпринимать ничего важного или опасного. И в Британском музее отец сказал Сету: «Тебя успеют вовремя остановить».
— Вряд ли отец говорил о нас, — сказала я. — Ну как мы остановим этого злодея Сета?
Картер кивнул.
— Если пять последних дней нашего календаря совпадают с Днями демонов, они начнутся двадцать седьмого декабря. Послезавтра.
Мне показалось, что шабти выжидающе смотрит на меня, но я совершенно не представляла, что делать. Дни демонов, злобные боги, богиня со странным именем Нут. От всего этого моя голова, казалось, вот-вот взорвется.
Но мало того. Где-то в области затылка чей-то тоненький голосок твердил: «Все возможно. Чтобы спасти отца, мы должны победить Сета».