Морская нимфа подозвала своего скакуна и направилась к бездне.
— Подождите! — крикнул я. — В реке вы сказали, чтобы я не доверял дарам. Каким дарам?
— До свидания, юный герой, — откликнулась нереида, голос ее звучал все глуше и дальше. — Прислушивайся к голосу своего сердца.
Обратившись в светящуюся зеленую точку, она исчезла.
Мне захотелось последовать за ней в темные глубины. И увидеть двор Посейдона. Но, посмотрев вверх, я заметил, что солнечный свет на поверхности меркнет. Друзья ждали меня. У нас было так мало времени… Я поплыл к берегу.
Как только я вышел на пляж, моя одежда мигом высохла. Я рассказал Аннабет и Гроуверу о случившемся и показал им жемчужины.
— Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. — Аннабет скривилась.
— Но это безвозмездный дар.
— Нет. — Она покачала головой. — «Бесплатных ланчей не бывает». Между прочим, это старинная греческая пословица, прекрасно переведенная на английский. Цену назовут в свое время. Вот увидишь.
На этой радостной ноте мы повернулись к морю спиной.
Позаимствовав из рюкзака Ареса кое-какую мелочь, мы сели в автобус, идущий в Западный Голливуд. Я показал водителю адрес царства мертвых, который позаимствовал в «Кабачке садовых гномов тетушки Эм», но он никогда не слышал о «звукозаписывающей студии ДОА».
— Ты напоминаешь мне кого-то из телевизора, — сказал мне шофер. — Играешь детские роли?
— Ну… скорее, я дублер… тех, кто играет детские роли.
— А, теперь понятно.
Поблагодарив водителя, мы вышли из автобуса на следующей же остановке.
Мы прошли пешком не одну милю, высматривая это самое ДОА. Казалось, о такой студии никто и слыхом не слыхивал. В телефонной книге ее тоже не было.
Дважды мы ныряли в переулок, прячась от патрульных машин. Я застыл перед витриной «Товаров для дома», потому что по телевизору показывали интервью кое с кем очень хорошо мне знакомым — моим отчимом Вонючкой Гейбом. Он беседовал с Барбарой Уолтерс, и вид у него был, скажу я вам, как у звезды первой величины. Барбара брала у него интервью в нашей квартире, в разгар покерной партии, и рядом с Гейбом я заметил молоденькую блондинку, которая слегка похлопывала его по руке.
На щеке Гейба блеснула фальшивая слеза.
— Скажу вам начистоту, мисс Уолтерс, — распинался он, — если бы не Лапушка, моя советчица и утешительница, не знаю, что бы я делал. Мой пасынок отнял у меня все самое дорогое. Мою жену… мой «камаро»… Простите, мне больно об этом говорить.
— И такое происходит здесь, в Америке. — Барбара Уолтерс повернулась к камере. — Человек, сраженный горем. Подросток с серьезными психическими проблемами. Позвольте мне еще раз показать вам последнее дошедшее до нас фото этого дефективного юного беглеца, сделанное неделю назад в Денвере.
На экране появилась зернистая фотография, изображавшая меня, Аннабет и Гроувера. Мы беседовали с Аресом на фоне ресторана «Колорадо».
— Кто же они — остальные дети на этой фотографии? — драматически вопросила Барбара Уолтерс — Кто этот мужчина рядом с ними? Кто он, Перси Джексон: преступник, террорист или прошедшая психологическую обработку жертва нового пугающего культа? Во время очередного включения мы побеседуем с ведущим детским психологом. Оставайтесь с нами.
— Пошли, — сказал Гроувер.
Он оттащил меня от витрины, прежде чем я успел разбить ее.
Стемнело, и на улицах стали появляться всякие оборванные личности, желающие порезвиться и поохотиться. Поймите меня правильно. Я ведь родом из Нью-Йорка. Меня на испуг не возьмешь. Но в Лос-Анджелесе ощущение было совсем другое. Там, дома, все казалось близко. И не важно — большой это город или маленький, ты мог добраться куда угодно, не заблудившись. Расположение улиц и подземка как-то увязывались между собой. Там была своя, совершенно определенная система. Мальчишка, если он не дурак, всегда мог найти безопасный уголок.
В Лос-Анджелесе все было совсем по-другому. Он расползался вокруг хаотично, затрудняя передвижение. Он напомнил мне Ареса. Лос-Анджелесу недостаточно быть большим; ему надо доказать это, производя как можно больше шума, делаясь запутанным и странным. Я понятия не имел, как нам отыскать вход в царство мертвых к завтрашнему дню — дню летнего солнцестояния.
Мы проходили мимо банд, собиравшихся совершить групповое изнасилование, извращенцев, любителей уличной поножовщины, — все они глядели на нас, словно решая, стоит ли марать руки.
Когда мы поспешно вошли в какой-то переулок, голос из темноты произнес:
— Эй, ты!
Я остановился, как последний идиот.
Не успел я и глазом моргнуть, как нас уже окружили. Банда подростков кольцом обступила нас. Всего человек шесть — белые парнишки в дорогом прикиде и со злобными лицами. Совсем как в Йэнси: богатенькие ребятки решили поиграть в плохих парней.
Инстинктивно я снял колпачок с меча.
Когда меч появился неизвестно откуда, мальчишки попятились, но их вожак был либо полный кретин, либо отчаянный храбрец, потому что продолжал надвигаться на меня со складным ножом.
Я взмахнул мечом — и это оказалось ошибкой.
Парень пронзительно вскрикнул. Но, наверное, он был смертным на все сто, так как лезвие Анаклузмоса, не причинив ему никакого вреда, прошло через грудь. Он уставился на меч.
— Какого…
Я прикинул, что у меня секунды три, прежде чем его шок обратится в ярость.
— Бегите! — завопил я Аннабет и Гроуверу.
Оттолкнув двух парней, мы бегом припустили по улице, понятия не имея, куда она ведет. Свернули за выдававшийся острый угол.
— Туда! — воскликнула Аннабет.
Во всем квартале, похоже, был открыт единственный магазин, витрины которого ярко светились неоновым светом. Вывеска над дверью для меня выглядела примерно так: «CRSTUY’S WATRE BDE ALPACE».
— «Дворец водяных кроватей Крусти», — перевел Гроувер.
Судя по названию, я зашел бы в подобное место лишь в крайних обстоятельствах, но сейчас это определенно было то, что нужно.
Мы ринулись в двери магазина и, пригнувшись, спрятались за какой-то водяной кроватью. Доли секунды спустя банда пробежала мимо.
— Думаю, они нас не заметили, — задыхаясь, проговорил Гроувер.
— Кого это не заметили? — раздался сзади густой бас.
Мы дружно вскочили на ноги.
За нами стоял парень, похожий на динозавра на отдыхе. Ростом по меньшей мере футов семь, абсолютно лысый. У него была серая морщинистая кожа, набрякшие веки, и улыбался он холодной улыбкой рептилии. Парень медленно двигался к нам, но у меня сложилось впечатление, что при необходимости он может перемещаться намного быстрее.
Костюм его вполне соответствовал одеяниям из казино «Лотос». Он был словно взят напрокат из семидесятых годов. Пестрая шелковая рубашка, расстегнутая до половины безволосой груди. Лацканы бархатного пиджака шириной с посадочную полосу. Сколько серебряных цепочек этот парень накрутил на шею — сосчитать невозможно.
— Я — Крусти, — произнес он, оскалив в улыбке желтые кариесные зубы.
Я едва удержался, чтобы не ответить: «Да уж, понятно».
— Простите, что мы без приглашения, — сказал я. — Присматриваемся, знаете ли, к ассортименту.
— Хочешь сказать: прячетесь от этих плохих парней, — пробурчал Крусти. — Они шатаются тут каждую ночь. Благодаря им у меня людно. Итак, вы хотели бы посмотреть водяные кровати?
Я хотел сказать: «Нет, спасибо», но он положил мне на плечо свою лапищу и повел в торговый зал.
Тут были водяные кровати на любой вкус: из разных пород дерева, с различным узором простынь, королевских, императорских и вселенских размеров.
— Вот наиболее популярная модель.
Крусти горделиво распростер руки над кроватью с черными шелковыми простынями и ночниками, встроенными в изголовье. Матрас подрагивал, как желе.
— Массаж всего тела, — сообщил нам Крусти. — Давайте пробуйте. Можете даже вздремнуть. Я не против. Сегодня вообще нет продаж.
— Хм, — начал я, — не думаю…
— Массаж всего тела! — воскликнул Гроувер и запрыгнул на постель. — Ну, ребята! Круто!
— Хммм, — пробормотал Крусти, поглаживая свой морщинистый подбородок. — Почти, почти.
— Что почти? — спросил я.
— Сделай одолжение, милочка, попробуй. Может, подойдет. — Он посмотрел на Аннабет.
— Но мы просто… — начала Аннабет.
Легонько хлопнув ее по плечу, словно желая ободрить, Крусти подвел Аннабет к модели «Сафари де люкс»: львы, вырезанные из тикового дерева, обрамляли пуховое одеяло с узором леопардовой шкуры. Когда Аннабет не захотела ложиться, Крусти просто толкнул ее.
— Эй! — запротестовала она.
— Эрго![422] — Крусти щелкнул пальцами.
Веревки взвились по обеим сторонам кровати, привязав Аннабет к матрасу.
Гроувер попытался вскочить, но веревки, выпроставшиеся из-под черных шелковых простынь, спеленали и его тоже.
— Н-н-е-хо-ро-шо! — пронзительно закричал он, голос его дрожал от невидимых массирующих рук. — Са-ав-сем не-хо-ро-шо!
Гигант взглянул на Аннабет, затем повернулся ко мне с ухмылкой.
— Почти подошла, черт возьми.
Я попробовал улизнуть, но Крусти, стремительно выбросив руку, ухватил меня сзади за шею.
— Куда навострился, паренек? Не волнуйся. Мы тебя сейчас определим куда надо.
— Отпустите моих друзей!
— О, конечно, отпущу. Но сначала я должен сделать так, чтобы кровать пришлась им впору.
— Что вы имеете в виду?
— Все кровати ровно шесть футов в длину, видишь? Твои друзья слишком коротки. Надо их подрастянуть.
Аннабет и Гроувер пытались освободиться от пут.
— Люблю совершенную гармонию, — пробормотал Крусти. — Эрго!
Новые веревки появились у изголовья и в изножье кроватей, захлестнув лодыжки и подмышки Аннабет и Гроувера. Они напряглись, растягивая тела моих друзей.
— Не беспокойся, — сказал мне Крусти. — Так я вытягиваю. Может, у них в позвоночниках лишних три дюйма. Они даже могут остаться в живых. А теперь почему бы нам не присмотреть кровать для тебя?