— Полагаю, это хорошая мысль, — без энтузиазма произнес Гроувер. — Но мы должны добраться туда первыми.
Я старался не впадать в излишнюю депрессию по поводу наших шансов на успех. Не хотелось расстраивать Гроувера, но сам я понимал, что время нас сильно поджимает, ведь мы пообещали спасти Артемиду к началу Совета богов. И Генерал сказал, что жизнь Аннабет продлится только до зимнего солнцестояния. Это была пятница — до нее оставалось еще четыре дня. И еще он сказал что-то о жертвоприношении. Вот уж это мне совсем не понравилось.
Мы остановились в центре городка. Отсюда было видно все: школа, цепочка туристических лавочек, кафе, несколько лыжных кабинок и бакалейная лавка.
— Здорово, — произнесла Талия, озираясь. — Ни автобусной остановки. Ни такси. Ни аренды автомобилей. Кругом тупик.
— Но есть кофейня! — сказал Гроувер.
— Да, — подхватила Зоя, — кофе — это хорошо.
— И выпечка, — мечтательно продолжил Гроувер. — И провощенная бумага.
— Замечательно, — вздохнула Талия. — Как насчет того, чтобы вы двое принесли нам чего-нибудь поесть? Перси, Бьянка и я навестим бакалейный магазин. Может, там подскажут, как отсюда выбраться.
Мы договорились встретиться перед бакалейной лавкой через пятнадцать минут. Бьянка чувствовала себя немного неловко, отправляясь с нами, но пересилила себя.
В лавке мы узнали кое-что ценное о Клаудкрофте: снега для катания на лыжах выпало мало; лавка торговала резиновыми крысами по доллару штука, и въехать или выбраться из городка было непросто, если ты не на колесах.
— Можно вызвать такси из Алмагордо, — с сомнением в голосе сказал продавец. — Это внизу, у подножия гор, но добираться туда по крайней мере час. Обойдется в несколько сот долларов.
Продавец выглядел таким одиноким, что я купил у него резиновую крысу. Затем мы вышли и остановились на крыльце.
— Великолепно, — раздраженно прокомментировала Талия. — Пойду прогуляюсь по улице — может, в других магазинах кто-нибудь что-нибудь предложит.
— Но продавец сказал…
— Я знаю, что он сказал, — оборвала Талия. — Все равно пойду прогуляюсь.
Я не стал ее удерживать. По себе знаю, что хуже всего ждать и маяться. Все полукровки страдают нехваткой терпения из-за нашей врожденной готовности рваться в бой. Мы не можем долго бездействовать. К тому же я чувствовал, что Талия все еще расстроена нашим ночным разговором о Луке.
Мы с Бьянкой стояли у магазина, испытывая некую неловкость. То есть… я вообще никогда не чувствовал себя комфортно наедине с девочками, а с Бьянкой я остался тет-а-тет впервые. Я не знал, что сказать, особенно теперь, когда она стала охотницей… ну и так далее.
— Симпатичная крыса, — произнесла она наконец.
Я сел на перила крыльца. Может, это привлечет к лавке покупателей.
— Ну и как… пока нравится быть охотницей? — спросил я.
— Ты уже не злишься оттого, что я присоединилась к ним, правда? — Бьянка поджала губы.
— Не-а. Пока… пока ты сама счастлива.
— Не думаю, что слово «счастлива» правильное, после того как исчезла госпожа Артемида. Но быть охотницей — здорово, тут нечего и говорить. Я стала как-то спокойнее. Все вокруг словно происходит медленнее. Это, наверное, и есть бессмертие.
Я внимательно посмотрел на нее, пытаясь увидеть произошедшие изменения. Бьянка выглядела более уверенной, чем прежде, более спокойной. Она больше не прятала лицо под зеленой шляпой. Волосы она завязывала сзади и, когда говорила, смотрела мне прямо в глаза. Меня пробрала дрожь, когда я понял, что и пятьсот, и тысячу лет спустя Бьянка ди Анджело будет выглядеть точь-в-точь такой же, как сейчас.
Она сможет вот так же поддерживать разговор с каким-нибудь полукровкой, когда меня уже давно не будет на свете, а Бьянке на вид все так же останется двенадцать лет.
— Нико не понял моего решения, — пробормотала Бьянка и посмотрела на меня так, словно хотела, чтобы я уверил ее, что все в порядке.
— С ним все будет хорошо, — сказал я. — Лагерь полукровок заботится о детях. Когда-то они приютили и Аннабет.
— Надеюсь, мы найдем ее, — кивнула Бьянка. — Я имею в виду Аннабет. Ей повезло, у нее есть такой друг, как ты.
— Много же пользы ей это принесло!
— Не вини себя, Перси. Ты рисковал жизнью, чтобы спасти брата и меня. Я серьезно — это был отважный поступок. Не встреть я тебя, я не смогла бы оставить Нико в лагере со спокойной душой. Я подумала, что если там есть такие, как ты, то с Нико все будет в порядке. Ты хороший парень.
Комплимент застал меня врасплох.
— Даже после того, как я сшиб тебя при захвате флага?
— Да ладно! — рассмеялась Бьянка. — Не считая этого, ты хороший парень.
В нескольких сотнях ярдов от нас из кофейни вышли Гроувер и Зоя, нагруженные пакетами с выпечкой и напитками. Мне не хотелось, чтоб они так быстро возвращались, ведь пришлось бы прервать разговор. Странно, но я понял, что мне нравится разговаривать с Бьянкой. Не такая уж она и плохая. Во всяком случае, с ней было намного легче и проще, чем с Зоей.
— Так расскажи мне про вас с Нико, — попросил я. — В какую школу вы ходили до Уэстовера?
— Кажется, это был какой-то пансионат в округе Колумбия, — нахмурилась она. — Кажется, это было давно-давно.
— И вы никогда не жили с родителями? Я имею в виду — со смертными родителями.
— Нам сказали, что наши родители умерли. Нас опекал трастовый банк. Думаю, они крупно на нас потратились. Время от времени приезжал юрист — проверить, как мы. Потом нам с Нико пришлось уйти из этой школы.
— Почему?
— Надо было куда-нибудь перебраться. — Бьянка нахмурила брови. — Я помню… это было важно. Мы долго ехали. Несколько недель прожили в отеле. А потом… не знаю. Однажды за нами пришел какой-то другой юрист. Он сказал, что пора ехать. Он отвез нас обратно на восток, через округ Колумбия. Потом — в Мэн. И мы стали ходить в Уэстовер.
Странная получалась история. Впрочем, Бьянка и Нико были полукровками. В их жизни ничто не могло происходить нормально.
— Так, выходит, ты растила Нико почти всю свою жизнь? — спросил я. — И вас было всего двое.
Бьянка кивнула.
— Вот почему мне так ужасно захотелось стать охотницей. То есть я понимаю, что это эгоистично. Но мне хотелось своей жизни и своих друзей. Я люблю Нико. Пойми меня правильно. Просто хотелось узнать — каково это не быть взрослой сестрой круглые сутки.
Мне вспомнилось прошлое лето и чувства, охватившие меня, когда я узнал, что мой единокровный брат — циклоп. Я мог сопоставить свои воспоминания с рассказом Бьянки.
— Зоя, похоже, доверяет тебе, — сказал я. — Так или иначе, о чем вы толковали тогда… о чем-то опасном, связанном с нашим поиском?
— Когда?
— Вчера утром в павильоне, — сказал я, не в силах удержаться. — Что-то о Генерале.
Лицо Бьянки омрачилось.
— Как ты… А, кепка-невидимка. Ты подслушивал?
— Нет! То есть я хотел сказать — не нарочно. Просто я…
От объяснения меня спасло лишь то, что подошли Зоя и Гроувер, неся выпечку и напитки. Горячий шоколад для меня с Бьянкой и кофе для них обоих. Кроме шоколада мне досталась булочка с черникой, такая вкусная, что я слопал ее, почти не обращая внимания на гневные взгляды Бьянки.
— Надо повторить заклятие, которое поможет нам выйти на след, — сказала Зоя. — Гроувер, у тебя остались желуди?
— Ммм… — с набитым ртом ответил Гроувер, жевавший булочку с отрубями вместе с бумажкой. — Наверное. Просто надо…
Внезапно он замер.
Я уже собирался спросить, что с ним, когда вдруг повеяло теплым ветерком, это было словно дуновение весны, занесенное в разгар зимы. Поток свежего воздуха, напоенного запахом полевых цветов и пронизанного лучами рассвета. И что-то еще — похожее на голос, пытавшийся сказать что-то. Предупредить.
— Гроувер, твоя чашка! — вскрикнула Зоя.
Гроувер уронил свою чашку с кофе, разрисованную птичками. Внезапно изображения птиц ожили и унеслись прочь — крохотная стайка голубей. Моя резиновая крыса пискнула. Она спрыгнула с перил и помчалась в лес; мех, усы — все было живое, настоящее!
Гроувер рухнул на землю рядом со своей чашкой, кофе растекался по снегу. Столпившись вокруг Гроувера, мы попытались привести его в чувство. Он стонал, веки его дергались.
— Эй! — воскликнула бегущая по улице Талия. — Я только что… Гроуверу плохо?
— Не знаю, — сказал я. — Он вдруг упал.
— О-о-о-о-о, — простонал Гроувер.
— Ладно, поднимайте его! — велела Талия. В руке она держала копье и оглядывалась, словно кто-то за ней гнался. — Нам надо сматываться отсюда.
Мы добрались до окраины городка, прежде чем появились два первых зомби. Они выступили из-за деревьев по обе стороны от дороги. Вместо серого камуфляжа на них теперь была синяя форма полицейских штата Нью-Мехико, но кожа осталась серой и прозрачной, а глаза — желтыми.
Они достали пистолеты. Меня всегда восхищало огнестрельное оружие. Как здорово научиться стрелять из пистолета, часто думал я. Но тут, когда воины-зомби наставили на меня свои пушки, я совершенно не обрадовался.
Талия хлопнула ладонью по своему браслету. Тот моментально превратился в Эгиду, но воинов это не смутило. Их горящие желтые глаза по-прежнему буравили меня.
Я выхватил меч, хотя сильно сомневался, что он сможет защитить нас от пуль.
Зоя и Бьянка достали луки, хотя у Бьянки вышла небольшая заминка, потому что Гроувер, все еще не пришедший в себя, повис на ее плече.
— Отступаем! — скомандовала Талия.
Мы стали пятиться, и тут я услышал хруст ветвей. Еще двое зомби появились на дороге за нами. Мы были окружены.
Я подумал о том, где же остальные скелеты. В Смитсоновском институте я видел по крайней мере дюжину. Потом один из зомби достал сотовый телефон и начал что-то тихо говорить.
Впрочем, «говорить» — неудачное слово. Скорее это напоминало скрежет и пощелкивание — так собака грызет сухую кость. Внезапно я понял, что происходит. Зомби разделились, чтобы не выпускать нас из поля зрения. Теперь