хом и вторая атака, состоявшаяся по одиночному транспорту несколькими часами позже. Торпеда прошла за кормой судна, а за ее взрыв был принят звук от сброшенных немецким тральщиком глубинных бомб. Позднее за этот поход Иосселиани был награжден орденом Боевого Красного Знамени, что, несомненно, окрылило молодого командира.
В декабрьском походе единственная атака 26-го числа закончилась промахом из-за грубых ошибок в оценке элементов движения цели (курс, скорость, расстояние до нее), допущенных командиром. Несмотря на то что сближение с целью заняло 57 минут и одно это обстоятельство указывало на тихоходность каравана, перед выстрелом Иосселиани выбрал из таблицы угол упреждения, соответствующий 10-узловому ходу судна. Не повезло командиру и в февральском походе к Тарханкуту (3–17.02.1943), а также в мартовском к Севастополю (15–29.03.1943). В первом случае патрулированию мешала штормовая погода и плохая видимость, во втором – неправильное расположение позиции, не дававшее возможность надежно просматривать прибреж ные фарватеры. Несмотря на отсутствие атак, командование в обоих случаях ставило удовлетворительные оценки, принимая во внимание то обстоятельство, что командир действовал «решительно и смело», хотя и не всегда грамотно.
С такой служебной характеристикой Иосселиани можно согласиться, поскольку она подтвердилась и в следующем походе. Еще находясь в пути к своей позиции у Севастополя, 21 апреля М-111 проникла в Двуякорную бухту и выпустила торпеду по причалу, у которого, по наблюдениям командира, стояли буксир, один торпедный и три сторожевых катера. Хотя визуально результаты атаки не наблюдались, последовавшие многочисленные взрывы дали основание считать, что все находившиеся у причала плавсредства погибли. Фактически же, по немецким данным, торпеда запуталась в противоторпедной сети, а причинами взрывов были бомбы, сброшенные контратаковавшими немецкими торпедными катерами. Утром 25-го оставшаяся торпеда была выпущена по трофейному буксиру «Воивода», но и на этот раз вопреки мнению командира она не попала, а прошла в 50 метрах за кормой. Поход, в котором по докладу были потоплены транспорт, буксир и четыре катера, не мог не увенчаться отличной оценкой, которая для командира материализовалась во второе Красное Знамя.
Летом Иосселиани фактически стал комендантом вод, омывающих Южный берег Крыма и Тамань. Судоходство через них было весьма интенсивным, поскольку немцам приходилось морским путем снабжать Кубанский плацдарм. Опасаясь атак наших легких сил, конвои, состоявшие из быстроходных десантных барж (БДБ), буксиров и лихтеров, двигались днем под истребительным прикрытием. С одной стороны, это предоставляло широкие возможности для дневных атак из подводного положения, с другой стороны, все перечисленные плавсредства имели малую осадку и могли поражаться торпедами только с установкой глубины движения на 1 метр. В то же время боевой приказ разрешал использовать эту установку только при волнении моря не свыше 4 баллов, поскольку в противном случае снаряд выскакивал на поверхность со всеми связанными с этим последствиями. Таким образом, при волнении 4 и более балла немецкие конвои становились практически неуязвимыми для подводников. Ретроспективно можно отметить, что наши командиры далеко не всегда правильно выставляли глубину хода и помнили, в каких случаях стрелять бесполезно. Именно этими обстоятельствами и объяснялось большинство промахов. Вот краткая хронология деятельности М-111 в этот период.
Между 15 и 17 мая субмарина ходила на позицию к Анапе, но атакованный ею транспорт оказался остовом нашего же парохода «Фабрициус», ранее потопленного противником. Командир не знал об этом, поскольку на выданной ему перед походом карте с обстановкой остов не был обозначен. Перезарядившись в Туапсе, «малютка» снова вышла на позицию и в течение 18 мая дважды атаковала конвои БДБ из серии «Кляйнер Бёр» («Маленький медведь»; конвои Керчь – Анапа с грузами для находившейся на Кубани 17-й немецкой армии). В первом случае командир промахнулся, а во втором через 20 секунд услышал взрыв. Экипажи немецких БДБ утверждали, что видели две торпеды, шедшие по поверхности, и успели увернуться. Вслед за этим М-111 подверглась яростной контратаке:
«Гидроакустик доложил о быстром приближении одного из катеров с левого борта. Я успел только скомандовать на рули, но подводная лодка еще не начала маневрировать, когда до слуха подводников дошел гул винтов охотника. Вслед за этим тяжело ухнуло. Меня отбросило в заднюю часть отсека. На мне очутился рулевой. Впрочем, он тут же поднялся и побежал к своему посту, решительно перешагнув через голову помощника командира, в свою очередь валявшегося у моих ног.
Осветительные лампочки были побиты. Кругом валялись различные инструменты и приборы.
– Включить аварийное освещение! – командовал механик, хотя оно уже было включено.
– Спокойнее! – была первая команда, которую я подал в центральный пост. – Держать заданную глубину!
Из отсеков доложили, что повреждений основных механизмов нет, мелкие последствия бомбовой атаки устраняются. Лодка продолжала выполнение уже начатого маневра.
– Справа сто, охотник быстро приближается! Пеленг быстро меняется на нос! – взволнованно докладывал гидроакустик.
Лица подводников обратились в мою сторону. Все ждали, какое решение я приму.
Переговорная трубка из боевого поста гидроакустика выходила прямо в отсек, и все находившиеся в нем были в курсе событий.
– Сейчас будет очередная серия бомб, объявить по отсекам! Внимательнее! – как мог спокойнее скомандовал я.
Очередная атака врага, по моим расчетам, должна окончиться неудачей, катер шел явно мимо нас.
И действительно, через минуту справа по носу раздались новые взрывы. Мы оказались вне зоны поражения, даже в значительном удалении от места бомбометания.
– Объявить по отсекам: нас преследуют два катера, – приказал я. – По одному разу они нас уже пробомбили. Можно ожидать еще две атаки. Больше у них глубинных бомб нет.
Люди приободрились, хотя по крайней мере еще дважды нас должны были «угостить» сериями, если враг не перейдет к атакам одиночными бомбами»[60].
Вот так когда-то горячий и нетерпеливый Яро постепенно превратился в спокойного и рассудительного Ярослава Константиновича, вселявшего уверенность в моряков, которые впервые, как и их командир, оказались под прицельным бомбовым ударом. Что же касается повреждений, полученных в тот раз, то они оказались незначительны – кроме разбитых лампочек, лопнул шов внутренней топливной цистерны, из которой в трюм вылилось некоторое количество соляра. Это повреждение не помешало лодке выйти в следующий поход уже через 12 (!!!) часов после захода в Туапсе – сразу после принятия новых торпед взамен израсходованных. Днем 21 мая атаке подвергся «Кляйнер Бёр-92», причем немцы, заметив торпеду, обстреляли ее и перископ из 75-мм орудий. Взрывы снарядов были приняты на «малютке» за признак попадания. Оставшаяся торпеда следующим утром была выстреляна по 93-му конвою, но прошла слишком далеко от барж. После этого «блица» суб марина вернулась на ремонт в Очамчири и вышла на позицию у Ялты только 25 июня. Иосселиани активно искал противника и рано утром 28-го атаковал конвой Феодосия – Ялта, но промахнулся.
Далеко не сразу Иосселиани удалось добиться своего первого реального попадания в цель. Утром 17 июля М-111 атаковала небольшой немецкий конвой на подходах к Феодосии. В момент торпедного залпа выяснилось, что из-за неисправности торпедного аппарата одна из двух торпед «малютки» не сдвинулась с места. Взрыва же второй не было слышно. Как велика была бы досада командира, если бы он узнал, что торпеда чиркнула по днищу немецкого теплохода «Аделхайд», но не взорвалась, а поплыла дальше. За ночь второй торпедный аппарат ввели в строй, и на следующее утро Иосселиани атаковал другой немецкий конвой. Через 76 секунд после выпуска торпед был услышан сильный взрыв, а в перископ наблюдался транспорт, идущий с сильным креном. Увы, в действительности ни одно из судов не пострадало. Эскорт не смог обнаружить «малютку» и сбросил восемь глубинных бомб на безопасном удалении. Хотя поход был оценен в штабе бригады на «неудовлетворительно» – Иосселиани упрекали в неправильном маневрировании в сорвавшейся атаке 16 июля и плохом уходе за оружием, – на самом деле после четырнадцати выпущенных «в молоко» торпед последовало первое попадание. Для целеустремленного и упорного командира, каким являлся Ярослав Константинович, справедливая критика сыграла положительную роль. Он приобрел необходимый опыт и понял, что надежным залогом попадания является лишь сближение на минимальную дистанцию. Поскольку смелости ему и раньше было не занимать, успехи стали расти.
Вторая победа М-111 потребовала от экипажа куда большего мастерства и мужества. Вечером 20 августа 1943 года подлодка заняла позицию у входа во временно оставленный советскими войсками Севастополь. Больше недели подводники находились на позиции, прежде чем в море обнаружилось какое-то движение. Утром 28 августа из Севастополя вышли два охотника за подводными лодками. Как следует из немецких документов, в ночь на 28-е отряд вражеских кораблей, шедших в этот порт, был обнаружен находившейся в надводном положении на соседней позиции советской субмариной Щ-202, которая при попытке выйти в атаку сама была обнаружена и обстреляна. Теперь немецкие охотники спешили уничтожить обнаруженную подлодку, тем более что вскоре через ее позицию должен был пройти конвой из Одессы. Случайно на их пути оказалась М-111. Немцам удалось запеленговать «малютку», после чего началось многочасовое преследование. Сначала Иосселиани хотел оторваться от врага, уйдя в сторону моря и больших глубин, но затем решил, что противник именно этого и добивается, рассчитывая отогнать подлодку и провести конвой. Как показали последующие события, предчувствия командира не обманули. В конце концов лодке удалось на короткое время выйти из-под наблюдения преследователей и незаметно лечь на грунт непосредственно на судоходном фарватере. Экипаж успел пообедать, почти сразу после этого был обнаружен и конвой. Особая дерзость наших подводников заключалась в том, что атака его должна была произойти фактически на виду у охотников, которые остались в районе и интенсивно продолжали поиск подлодки. Сигнальщики на кораблях конвоя усилили бдительность и напряженно всматривались в поверхность моря. Чтобы добиться успеха в такой сложной обстановке, требовалось скрытно сблизиться на небольшую дистанцию, с которой враг просто не успел бы уклониться от выпущенных торпед, даже если бы и заметил лодку. Благодаря четкой работе командира и экипажа это удалось.